— Я тебя умоляю, да он никакой мой вид, все равно, не сочтет приличным! — отозвался я. Девушка покачала головой, и, шагнув ко мне, тщетно попыталась пригладить расческой мою растрепанную шевелюру. — Да бесполезно, Блейз, все равно не уложишь, — сказал я, однако, не отстраняясь.

— Одно дело небрежность, а другое — неряшливость, — пробормотала она, увлеченно приглаживая пальцами мою челку. — А ты бы хоть застегнулся пока, что ли. Ладно, пошли, а то декан нас и правда нагрузит отработками, — вздохнула девушка.

По дороге я все-таки успел застегнуть и заправить в штаны свою рубашку, хотя, как оказалось, спешка была напрасной. В главном зале паба никого не было, кроме одной из девушек, работавших на мадам Розмерту. Она возилась с посудой в дальнем углу, за стойкой, и не обратила на нас никакого внимания. Выглянув в окно, я убедился, что запряженная парой фестралов большая карета уже ждет нас, однако никого из членов Ордена или преподавателей не было видно. Да и Рона, Гермионы и Драко тоже. Опершись о подоконник, я посмотрел на Блейз и осторожно привлек ее к себе, обнимая одной рукой за талию.

— Ты в порядке? — спросил я. Девушка кивнула, но почему-то не поднимала глаз. — Блейз?

— Я… — она нервно облизнула губы, не глядя мне в лицо. — Все нормально, Гарри, правда, я просто… да нет, ничего, все хорошо…

— Ты… Ты жалеешь о том, что произошло? — тихо спросил я. Блейз вспыхнула и наконец-то подняла взгляд.

— Нет, я … Я не жалею, просто… мне не по себе. Я боюсь, ты сочтешь меня… распущенной.

— Распущенной? Что за чушь, — фыркнул я, стараясь смягчить тон так, чтобы не обидеть ее. — Ты была совершенно великолепна. Хотя… — Я запнулся, и постарался говорить как можно более беззаботным тоном. — Ну, я бы не прочь узнать, где ты могла этому научиться, — пробормотал я. Блейз фыркнула.

— Ну, не сказать, чтобы я именно УЧИЛАСЬ этому, — отозвалась она. — Это… ну, как бы, я не то, чтобы знала что делаю.

— То есть как?

— Ну… У меня не было уверенности, что все сработает на практике так, как предполагается, — смущенно уточнила она. Я продолжал удивленно смотреть на нее.

— «На практике»? Бог мой, Блейз, ты что, изучала это в теории? — я не знал, плакать или смеяться. Девушка хмыкнула и заулыбалась.

— Ну, я не читала учебников, если ты об этом, — отозвалась она. — И не изучала ничего специально. Просто прочла несколько описаний…

— Но где?

— Сентиментальные дамские романы. Некоторые из них весьма… откровенны в этих вопросах, — пояснила Блейз. Ее смущение, кажется, отступило. — Правда, Нарцисса в свое время говорила, что не все, написанное там, полностью соответствует истине. Поэтому я и сомневалась, что все делаю правильно, но кажется, это сработало не так уж плохо? — она лукаво подмигнула, и я не удержался от смеха, подумав, однако, что (учитывая, насколько я был возбужден) сработало бы, пожалуй, все что угодно из того, что она могла бы со мной делать. И неважно, насколько теоретически правильными были бы эти действия.

— Мда уж, ОЧЕНЬ даже неплохо. Значит, сентиментальные романы, говоришь? — Ну надо же, кто бы мог подумать. Теперь понятно, почему Парвати с Лавандой читают их буквально пачками. Хм… если все обстоит именно так, может, стоит взять это на заметку? Тряхнув головой, я задвинул мысль подальше — стоило только представить, что устроят однокурсники, застав Гарри Поттера за чтением любовных романов! Да я потом со стыда год не смогу глаза поднять…

Блейз, легонько чмокнув меня в губы, сказала, что ей нужно в туалет, и я остался один, предоставленный своим мыслям. Однако без нее веселое настроение испарилось довольно быстро, а легкомысленные рассуждения улетучились без следа, стоило только бросить взгляд на столик, за которым я сидел вчера при ее появлении. Все тревоги и переживания, что терзали меня тогда, мигом вернулись, словно только и ждали своего часа, чтобы нахлынуть с новой силой. Джинни. Гермиона. Крестражи. Волдеморт…

Возвращение в школу, под стать размышлениям, было невеселым, да и последующие дни были не лучше. Снейп, правда, не стал особенно придираться к нам с Блейз и не осуществил свои угрозы по поводу баллов и отработок, но при взгляде на меня всякий раз недовольно кривил губы. Мои тревоги за Блейз и то, что наши отношения подвергают ее опасности, немного улеглись. Благодаря присутствию и защите Дамблдора, Хогвартс все еще оставался самым безопасным местом в Британии, да и сам я старался не оставлять девушку надолго, проводя почти все свое время рядом с ней. Раз уж ее не защитит разрыв наших отношений, то, может быть, я смогу уберечь ее сам?

Гермионе стало немного лучше — Дамблдор смог разработать какие-то чары, которые, хоть и не могли полностью нейтрализовать действие проклятия, все-таки существенно поддерживали девушку, защищая ее от особенно острых проявлений Темной магии. После долгих препирательств с мадам Помфри и бесконечных уговоров, ей даже разрешили посещать занятия — правда, с тем условием, что она по возможности воздержится от активной практики, и будет, как минимум, дважды в день являться в Больничное Крыло на осмотр. Рон, в отличие от нее, поправился полностью, не считая потрясения после похищения сестры и бесконечной тревоги за нее. А вот Драко…

Драко, на первый взгляд, все еще оставался погружен в то странное состояние, в которое впал тем вечером, узнав, что ни остановить, ни задержать, ни даже выследить и обнаружить похитителей Джинни не удалось. Его взгляд оставался пустым и отрешенным, а лицо — бесстрастным и ничего не выражающим. Ну, впрочем, по сравнению с тем, что было с ним в самом начале, ему тоже все-таки стало немного лучше, если можно так сказать. По крайней мере, он теперь слышал и реагировал, когда к нему обращались, сам односложно отвечал на вопросы и больше не напоминал марионетку с обрезанными ниточками. Но и до настоящего, живого и активного человека ему было далеко. Скорее Драко напоминал какого-нибудь человекообразного робота из магловских фильмов — внешне неотличимого от обычного человека, но холодного и не способного ни на чувства, ни на эмоции. Но что было хуже всего — я не мог пробиться к его сознанию, не мог нащупать даже глубоко внутри искорку его истинной сущности. Нет, наша мысленная связь не исчезла, она даже вполне исправно работала, да и узы, передававшие ощущения и эмоции тоже, вот только… Вот только и его мысленные реплики были такими же односложными, как и его ответы вслух, а эмоциональное состояние не сильно отличалось от опустошенного выражения его лица. Сознание Драко напоминало голую ледяную пустыню, какие я видел на картинках и в телепередачах про Арктику и Антарктиду. Словно у него и не было никаких переживаний и чувств. Я мог бы понять, если бы он попытался спрятать свои боль и тревогу вглубь сознания, словно улитка в свою раковину, или если бы он снова скрылся под высокомерной маской Слизеринского Принца и вновь стал эгоистичным мерзавцем, которого мы знали на младших курсах. Но эта жуткая ледяная пустота… кажется, она пугала даже Блейз, хотя девушка и не могла почувствовать состояние названного брата так же глубоко, как и я.

Стоило нам доехать до школы, как нас с Драко, Роном и Гермионой немедленно вызвал к себе Дамблдор, у которого нашлись для нас две, самую капельку обнадеживающие новости. По его словам, выходило, что Джинни действительно в руках у Волдеморта — причем не просто у Пожирателей, а непосредственно там же, где находился и сам Темный Лорд. Его убежище искали и авроры, и члены Ордена, однако пока безрезультатно — Темная магия, которую использовал Волдеморт, в этом отношении была ничуть не менее эффективна, чем заклятие Доверия. Выходило, что добраться до Джинни и освободить ее мы сможем не раньше, чем соберемся собственно убивать Волдмеорта… Обнадеживало, конечно, не это — скорее, тот факт, что, если верить тому, что показывали семейные часы Уизли, Джинни все еще была жива. Более того ее стрелка указывала на деление «попала в неприятности», а не на «в смертельной опасности»! А это значило — шансы есть! Шансы, что ее не убьют раньше, чем мы сможем придумать хоть что-нибудь, чтобы освободить ее! Главное — чтобы она смогла дожить до тех пор, пока мы не сможем добраться до этого красноглазого уродца…