Обычно Салема выезжала в город в паланкине: восемь невольников-носильщиков огромного роста, тяжелые пестротканые занавеси, духота и скука — все как положено по правилам приличия и последней моде. В расшитом и со всем тщанием задрапированном хитоне, который боязно помять или запачкать, она вынуждена была сидеть рядом с толстухой Рахмини, материной доверенной рабыней, нюхать ее душные благовония и откровенно зевать, выслушивая давным-давно заученные до последней фразы притчи и наставления. Зато братья, даже самый младший, выезжали верхом. «В мужских штанах, в пыли, как лошадник — это грубо! — брезгливо морщилась госпожа Бьенна Вейз. — Ты уже не ребенок, доченька. А девушка на выданье должна знать себе цену». И лишь сегодня для нее сделали исключение. А все потому, что братья на занятиях в семинарии, а матушка опять приболела, и терпеливая Рахмини стала ей куда нужнее верховой лошади. Так что Салеме повезло выгулять ее коня, да еще и съездить в город без неусыпного надзора.

Верховую езду, как и остальные мальчишеские забавы, Салема любила с детства, и ни кто иной, как отец привил ей эти, по сути ненужные завидной орбинской невесте, привычки. Однажды, Салеме с братишкой было тогда лет шесть, отец решил, что ласковые шиварийские нянюшки должны заниматься только с малышами, а старшим близнецам пришла пора получить толику мужского воспитания. На следующий день в доме появился страшноватого вида дядька, высокий, смуглый до черноты, с головы до ног замотанный в белый бурнус. Отец назвал его мастером Иядом, братом вождя детей Хибы и новым наставником близнецов, велел слушаться беспрекословно. А потом еще и припугнул: мол, в юности Ияд был первым мечником племени и сам лично, своей рукой, положил не меньше сотни настоящих воинов. Салема помнила этот разговор. Они с братом не на шутку перетрусили, тогда Геленн посадил их на колени, обнял и сказал:

— Послушайте-ка, мои родные: мы, Вейзы, высшие из старших, кровь и плоть Орбина — вершители. Дети Хибы и Джиннана, дети шиварийских гор и фарисанских долин, дети туманных берегов Бергота и льдов Ласатра — они всего лишь обычные людишки, жалкие варвары. Но мы — дети Свободы, самого властелина бездны беззакония. Мы происходим напрямую от Творящего миры бога, нам ли кого-то бояться?

— А раз так, то я и слушаться никого не буду. — Заявил хитрый братец. — Зачем, если я все равно сильнее?

— Договорились, — согласился отец, — любого, кого сумеешь побить на мечах и обыграть в стратега, можешь больше не слушаться. Разрешаю.

Салема засмеялась про себя, вспоминая этот уговор: обыграть в стратега мастера Ияда оказалось еще труднее, чем побить на мечах.

С тех пор верховая езда, рукопашный бой и бой с оружием стали их каждодневными уроками. Правда, мастер Ияд вовсе не настаивал, чтобы Салема занималась всем этим наравне с братом, он почему-то сразу ее полюбил: смотрел с восхищением, звал золотой пчелкой и только хвалил, что бы она ни делала. Зато к Гайи относился совсем иначе. Бывало, с бедняги десять потов сходило, а наставник все равно пренебрежительно кривился и заставлял повторять. Мастера Ияда брат ненавидел, всей душой желал ему провалиться в бездну, а занимался только из страха перед отцовским наказанием да из ревности к успехам сестры. Поначалу Салема и сама верила в свое превосходство над братом, тем более что в ту пору она была и сильнее, и выше ростом. Но вскоре поняла: от нее просто ничего не требовали — и оскорбилась.

Из затеи с воинским искусством так бы ничего и не вышло, если бы не один случай.

Прошло около года с тех пор, как Ияд поселился в доме Вейзов, когда в предгорьях Поднебесья пробудились демоны. Сначала горы трясло, но это никого не пугало — Поднебесье часто трясет, а в глубине гор, как говорят купцы, каждый год одолевающие с караванами Пряный путь, демоны вообще никогда не засыпают. Но когда один за другим обрушились четыре штрека на Алых Соснах, крупнейшем медном прииске, и еще в нескольких горных выработках были замечены трещины, Геленну Вейзу пришлось обратиться за помощью к магам.

Детям, конечно же, ничего не рассказывали, однако близнецы, постоянно соперничая и выхваляясь друг перед другом, давно уже научились подслушивать, подглядывать и первыми узнавать новости. Хоть Алые Сосны и были наследством Салемы, судьба прииска ее волновала мало, еще меньше беспокоили судьбы погребенных заживо горняков и их обреченных на нищету семей. Зато очень любопытно было глянуть, кого же пришлет орден Согласия на помощь? Оказалось, что прислали женщину, древнюю старуху орбинитку, по слухам, родом из Дуара, а значит из какого-то совсем уж захудалого побочного рода — пренебрежительно говорила матушка, а следом за ней и вся прислуга. Тем не менее, посланницу ордена со свитой встречала целая делегация патриархов Форума под охраной отряда городских блюстителей. От самой заставы через весь город ее проводили прямо к гостевому дому в усадьбе Вейзов.

Близнецы, как и все домашние, вышли встречать гостей. Посланцев ордена было четверо: двое молодых мужчин жуткого дикарского вида с длинными косами и нитями бус на шее, увешанных оружием; женщина в лиловой мантии магистра, пожилая, но вовсе не такая старуха, как о ней шептались на кухне; и темноволосый мальчик немного старше Салемы, весь в белом, словно породистый гусь. Мальчик был красивым, с гордой осанкой, тонкими чертами лица и выразительными черными глазами. Когда он проходил мимо, она улыбнулась в надежде если не подружиться, то хотя бы познакомиться. Но мальчишка только заносчиво вздернул нос — настоящий гусь. Потом взрослые ушли на половину отца говорить о делах, а близнецов, как обычно, забрали на уроки.

Однако Салема все еще сгорала от любопытства и, едва дождавшись вечера, стала уговаривать Гайи пробраться в гостевой домик посмотреть на магов. Братишке, как всегда после занятий с мастером Иядом, измученному до полусмерти, ничего такого не хотелось, только поскорее завалиться в постель. Лишь когда Салема пригрозила, что пойдет одна и уж тогда ни за что не расскажет ему, что видела, он тоже решил пойти.

В гостевом домике было тихо. Только у входа прямо на земле сидел один из жутковатых охранников колдуньи и потихоньку наигрывал на свирели. Он ничего не сказал, просто проводил взглядом, но так, что сердце сразу обвалилось в живот и застряло. Салема хотела сбежать, но брат не позволил — потянул за угол дома. Он не смотрел на охранника, зато уже заметил мальчишку, того самого, темноволосого в белых одежках. Мальчик крутил в руках короткую палку, видимо, упражнялся. И получалось у него здорово: палка свистела на взмахах, а вращалась так, что и не разглядеть.

Несколько мгновений близнецы просто смотрели, потом Гайи сказал:

— Я тоже так умею, подумаешь…

На что мальчишка почему-то рассердился.

— Ну, иди сюда, — он прищурился и ухмыльнулся. — Вон, видишь, вторая палка. Бери, раз умеешь.

Не успел Гайи поднять палку, как мальчишка резко взмахнул рукой и ударил воздух. Брат рухнул на спину, но тут же собрался, вскочил и развернулся к противнику. Он уже готов был напасть, но опять опоздал: чужой мальчик развернул свою палку и ткнул в землю, припечатав сверху второй ладонью. Гайи опять свалился, теперь вперед, вывернув руку и чуть не расшибив лицо. Второй раз он поднимался неуверенно, кривясь от боли. Но как только выпрямился — снова упал. Казалось, ноги его совсем не держат.

— Ты даже подойти ко мне не сможешь, златокудрый сопляк, — мальчишка скорчил рожу и засмеялся.

Но братец никогда не был тем, с кого легко сбить спесь, он, опираясь на палку, поднялся снова. И тут же снова упал, сбитый словно ударом в грудь, закашлялся и всерьез разозлился — из носа потекла кровь.

Сначала Салема так растерялась, что могла только смотреть, не понимая, что же ей делать? Но вид крови на лице брата быстро привел в чувство. Она подскочила к чужаку и зашипела:

— Что это ты творишь? Еще тронешь брата — глаза выдеру! Понял?

Но мальчишки, оба в один голос, закричали: