А Айсинар чуть не задыхался от бессилия что-то изменить.

И когда поединок завершился, а Гайяри посмотрел на него, спрашивая о судьбе побежденного, думал только о том, что потеряет Гайи, при любом исходе — потеряет!.. Проклятый бергот хоть и не смог одолеть в поединке, отнял знамя у Орбина, а его, избранника Форума, лишил победы.

Славные орбинцы смолкли, ожидая решения своего лидера. Что тут решать? Айсинар еще раз глянул на бергота — тот был испуган, но все же держал лицо — и поднялся, чтобы вынести приговор. Он уже поднял руку, когда в тишине услышал оклик:

— Стой!

И невольно замер, оглянулся на голос. Озавир, конечно! Как же без него!..

— Стой, Айсинар, не калечь мальчишку — не приказывай ему убивать.

Вещатель сам подался вперед, готовый вскочить, и лицом был белее, чем тот побежденный варвар на арене. Неужели тоже волнуется за Гайяри? То, что он заметил магию, никаких сомнений не было.

— Ты что, хочешь сделать из него настоящего воина? — продолжал он, — Из одаренного мага — убийцу, которому жизнь отнять, что муху прихлопнуть? Ради чего, Айсинар? Ради гордыни?..

Озавир говорил громко, не думая о том, кто слушает и что подумает. А слушали многие — все старшие семьи были сегодня на трибунах.

Он что, вздумал стыдить избранника Форума? Перед патриархами, их женами и наследниками, на глазах всего Орбина?! Да как он посмел! Айсинар сам решит, что правильно. Решит — и в бездну советы вместе с советчиками. И он резко развернул в землю вскинутые пальцы. Гайяри тут же взмахнул мечом. Клинок со свистом рассек воздух, хлынула кровь, и голова прозванного Тенью свалилась в песок.

Если среди первородных был хоть кто-то, кто еще не учуял магии, то после этого удара таких точно не осталось. Слабая надежда на то, что все случившееся сочтут спонтанным проявлением дара при угрозе жизни, таяла на глазах и вместе с кровью стекала в песок арены.

— Да ты совсем рехнулся, Айсин, — услышал он за спиной голос Озавира. — Так ты всех наших детей погубишь. Ради своей спеси ты погубишь Орбин. Идем, Арима, Нар? Нам тут делать нечего.

Они поднялись и ушли, но Айсинар так и не ответил. И не оглянулся — не достойны. Не стал он следить и за тем, кто из славнейших и как провожал вещателя. Ему было куда смотреть — на молодого Вейза.

Песок уже пестрел бурыми пятнами, а Гайи все стоял, и счастливая улыбка не сходила с лица. И даже когда юная дочка одного из патриархов вышла с венком из перевитых золотой проволокой дубовых веток, чтобы возложить его на голову победителя, он, опершись на меч, приклонил колено. Но подняться уже не смог — помог Иртан. Устроитель игр подставил плечо и, придерживая за пояс, с честью проводил чемпиона. Гайяри еще улыбался зрителям на трибунах и махал рукой знакомым, но Айсинар понимал: стоит им скрыться в проходе — и он свалится. Хотелось прямо сейчас сбежать вниз, подхватить хоть на руки, как можно быстрее унести в такое место, где можно будет остановить кровь, промыть рану и перевязать — и плевать на все эти ритуалы, честь и достоинство чемпиона. Кому они будут нужны, если чемпион истечет кровью на глазах всего города?

Но он — избранник, избраннику подобное не по чину. Нужно оставаться тут, на своем месте, с высоты трибуны любоваться музыкой и танцами, завершающим проходом победителей, поздравлениями, дождем цветов и монет… проклятье! Он даже не мог послать за лекарем или поторопить Геленна… впрочем, этого и не требовалось. Когда Айсинар отыскал глазами его место, славнейшего Вейза уже не было.

Гайяри не помнил, как покинул арену. Помнил лишь то, что отчаянно хотел удержаться на ногах и не показать слабости. Все силы уходили только на это, но, кажется, их не хватило — в конце концов он все-таки повис на руках Иртана… если правильно запомнил, кто это был.

Очнулся уже лежа на сундуке в «господских покоях», где обычно переодевался перед поединком. Под спиной — попона чьей-то лошади, а рядом — как раз Иртан. И еще отец. Славнейший Геленн испугался не на шутку. Неужели сомневался, что его отчаянный и послушный наследничек справится? Несмотря на слабость, Гайяри сделалось так смешно, что не сдержаться.

Он и не стал сдерживаться.

— Ох, мальчик… все тебе смешки да шуточки… — упрекнул отец, но сам все же слегка улыбнулся. — Приподнимись-ка, — и сунул под голову свернутую мантию. — Больно?

Лежать стало удобнее, а еще теперь он мог видеть перетянутое ремнем бедро. Кто-то отер кровь, и след от берготского клинка зиял во всей красе. Рана вроде не была глубокой, но все равно Гайяри замутило, и он поспешно отвел глаза.

— Терпимо.

— Ничего, сын, недолго уже. Я послал за Лукианой.

Славная госпожа Лукиана слыла лучшей лекаркой Орбина, а для наследника рода Вейз да еще и чемпиона игр — конечно, только самое лучшее. Гайяри мог расслабиться и ждать… но не мог не думать, а будет ли он теперь по-прежнему наследником и чемпионом?

И где славнейший Айсинар? Все представление было ради него, неужели не оценил и не придет? Быть того не может!..

Может или нет, но одна мысль о том, что избранник о нем и думать забыл, показалась больнее раны и страшнее высылки за магию. К счастью, задержалась она недолго, потому что пожаловал сам избранник. Его охранники, все четверо, ввалились толпой следом за ним, и в комнате сразу стало не протолкнуться. Но Айсинар словно ничего кругом и не видел: ни отца, ни Иртана не заметил — прошел мимо и сразу к нему. Присел на край сундука, взял за руку.

— Ну что, как ты? — и встревоженно заглянул в глаза.

Вот еще! Жаловаться он будет… Гайяри Вейз — не балованная девица и в боях не новичок. Подумаешь — зацепили слегка. Не страшно.

— Я? Хорошо. Это был он, тот самый. Мы его победили.

Айсинар понимающе кивнул.

— Да, победили. Разве кто-то способен побить моего золотого демона?

Вот теперь можно было и сознание терять. Только не пришлось — почти следом за избранником в «господские покои» вошла старуха, перед которой все, даже славнейший Айсинар, вежливо склонили головы: славная Лукиана из рода Варт. Сопровождала ее светловолосая девочка лет пятнадцати с большим плетеным коробом в руках.

— Раненому воздух нужен и покой, — вместо приветствия проворчала старая лекарка, — шли бы вы отсюда, славные, не мешали работать.

А ее спутница, не обращая ни на кого внимания, поставила короб на другой сундук и начала разбирать содержимое.

Лукиана Варт происходила от младшей ветви рода и не могла похвастаться высоким положением, но была из тех мастеров, с которыми даже патриархи не спорят. Раз сказала — значит, так надо. Иртан с охранниками потянулись к выходу, следом — Геленн Вейз, отговорившись тем, что пошлет за паланкином: не стоит, мол, в седле ногу трудить. Айсинар медлил, все держал за руку. Пальцы славнейшего избранника чуть заметно подрагивали, и Гайяри это очень льстило. А как же? Болеет за него, волнуется!.. Гайяри тоже хотелось сжать его ладонь и не отпускать, подольше насладиться его трепетом и собственной значимостью. Но сил и правда не было, даже хватка руки ослабла.

— О блюстителях не думай даже, — тихо сказал избранник. — Помнишь? Я тебя не отдам.

Отпустил руку и быстро ушел следом за остальными.

Лекарка склонилась над раной и сразу полностью сосредоточилась. Осмотрела с одной стороны, потом с другой, осторожно коснулась припухших краев. Гайяри сжал зубы.

— Основные сосуды не задело, хвала Творящим. Терпи, чемпион, — приказала она и тут же — девочке: — Мелья, хлопок и марганцовку.

Лукиана принялась промывать рану, счищая песок и запекшуюся уже кровь. Гайяри шипел и морщился, но потом притерпелся: даже задремал бы, если бы не лихорадило. От страха или от потери крови — он не знал, но все тело противно морозило, и время от времени из самой глубины поднималась липкая дрожь, от которой внутренности тряслись, как кисель, и дробно стучали зубы.

Вернув помощнице плошку и металлический зажим для тампонов, Лукиана легонько похлопала по щеке: