Вот и приходится теперь передвигаться по улицам черепашьим шагом, зато с охраной и большой помпой.

Но сегодня Айсинара подгоняло не простое нетерпение, а настоящий азарт игрока: финалист, этот выскочка-бергот, телохранитель посла Ивреса, успел стать чуть ли не самой известной личностью в городе. Даже десятилетний сын Айсинара, и тот спрашивал, правда ли, что воин-северянин может одолеть первородного.

— Нет, конечно! Никто не может побить орбинита, — ответил Айсинар. — Мы — истинные творения Свободы, а они — только похожие на нас животные.

И даже посмеялся.

И со светлым принцем Ивресом просто шутил… Тот все прятался, ни на одно приглашение не отозвался, а перед финальным боем сам попросил встречи. Явился такой же напыщенный, как в день приезда, и сразу спорить. Мой боец, мол, красотой, конечно, не блещет, ну так Тени и не положено. Но зато всех ваших заставил по песку ползать: доходчиво показал, что зря вы, орбиниты, пренебрегаете нами, берготами. На что Айсинар ответил:

— Твой боец орбинита-то еще и не видел. Вот увдит, побьет, тогда можно и хвалиться.

А Иврес сразу и подсуетился, на слове поймал:

— Если побьет, — говорит, — что мне даль славнейший избранник? Если мой Жуар победит твой златокудрый друг?

Этот варвар победит Гайяри?! Смкшно же. Конечно, Айсинар счел все за шутку и обещал, так уж и быть, отменить торговые пошлины на берготские товары, если Жуар-Тень справится с Гайи.

Но постепенно сам начал думать: а вдруг? И не получится ли тогда, что избранник Форума шутя сдает интересы государства? Все ж таки глупо вышло… Хорошо, Гайяри не знает. Незачем ему перед боем еще и дипломатией голову забивать. Его дело победить — и все.

А он победит, иначе просто быть не может. Так что пусть игры быстрее начнутся — с этой мыслью Айсинар и прибыл на арену. Бросил повод одному из карателей сопровождения, а сам поднялся на трибуну.

Финальный поединок на боевом оружии — апогей весенних игр во славу Творящих — и без того собирал чуть не весь Орбин, а в этот раз Большая арена просто кипела: торговцы и мастеровые все выше задирали ставки, а завсегдатаи задних трибун, которым ставить было нечего, в полный голос пророчили победу берготскому варвару. Даже обычно уверенные в исходе боя славнейшие не отставали от простолюдинов: шумели, спорили и, кажется, даже хвалили чужака. Если вспомнить, что последний раз боец-орбинит в оружном поединке терпел поражение лет пятнадцать назад, стоило ли удивляться таким страстям?

— … говорят, что он — не простой мастер, варвары не почитают запрет на колдовство, — наклонившись к Вейзу, гудел басом Майрел Гор. — Отозвал бы ты мальчишку, славнейший, пока не поздно. Звание чемпиона вернуть можно, а вот руку или голову…

Геленн Вейз не дослушал, прервал с усмешкой:

— Потомок Объединителя, отступивший перед дикарем? Нет, славнейший Гор, не при моей жизни.

Айсинар и сам бы поспорил, а нет — так хоть послушал, что думают остальные патриархи о новом фаворите и о его способности одолеть Гайи, но едва он в окружении четверых карателей появился на трибуне, разговоры смолкли. Что ж, раз обсуждать свои ожидания и сомнения с избранником славнейшие не желают, значит, и тянуть с началом представления нечего. Айсинар жестом поприветствовал трибуны и, когда ответное ликование стихло, кивнул управителю: начинай.

Первыми состязались стрелки из лука. Они стреляли стоя и с колена, а самые меткие — еще и сидя верхом на лошади. Несмотря на легенды, прославляющие лучников, орбиниты считали это занятие слишком дикарским для просвещенных первородных, оттого в состязаниях не участвовали. Впрочем, среди стрелков было много женщин: бегущие по кругу кони с легкими и гибкими седоками, разлетающиеся по ветру хвосты, гривы и косы, что и говорить, распаляли трибуны не хуже хорошей драки. Выиграла как раз девчонка: какая-то степнячка, крутобедрая и, судя по виду, сильная, как парень.

Следом за стрелками были бегуны, метатели ядер, кулачники и борцы… Айсинар почти не смотрел на арену. Наблюдать за славнейшими было куда любопытнее и важнее. Справа от него трибуну заняли сторонники Вейза, которых уже в открытую называли партией войны. Ближе всех — славнейшие Даграи Тир и Майрел Гор со старшими детьми. Жены обоих были тут же, но на ряд дальше в плотно закрытых паланкинах. И откуда только орбинитки взяли эту моду на целомудрие? Спросить Айсинара, так неотесанная дочка пастуха, выигравшая только что состязание по стрельбе, была более достойна называться вершителем, чем эти кокетливые якобы скромницы… Хотя, если подумать, собственная супруга сопровождать его вовсе отказалась. Не желает, мол, потеряться в тени мальчишки. «Понимаю, он тебе нужен, чтобы чувствовать собственную силу, но не превращай свою нужду в мой позор. Оставайся с ним, сколько хочешь, а я тебя дома на женской половине дождусь» — вот и весь сказ. Айсинар уважал Райанну и ее прихоти, но в этот раз предпочел бы видеть супругу рядом.

Зато славнейший Геленн Вейз прекрасно обходился один и, вопреки всем предостережениям, ничуть не беспокоился. Сегодня он выбрал место подальше и поскромнее, но, видно, не из-за страха за сына: сидел, лениво развалившись, улыбался весело и уверенно, как и на всех других боях, в которых сражался Гайяри.

А слева расположился славнейший Озавир Орс с женой и наследником. Сам вещатель жилистый, коротко стриженный и скромно одетый, не слишком походил на патриарха, скорее на приятеля собственного сына. Зато его Арима не пряталась за занавеской, а сидела рядом, гордая и спокойная, как и положено высокородной орбинской даме. Вот Озавир наклонился и шепнул ей что-то, она в ответ улыбнулась, а потом взяла за руку, переплетая его пальцы со своими. Юный Орс тоже услышал, и посмотрел на родителей чуть не с благоговением. Айсинар, глядя на эту идиллию, вдруг понял, что завидует, и разозлился. Резко отвернулся, уставился на арену.

На арене уже заканчивался поединок борцов. Оба финалиста были из первородных. Один даже приходился славнейшему Руту не то двоюродным, не то троюродным братом — тот любил хвалиться успехами родича. Но в этот раз родичу созидателя не везло: соперник ухватил его поперек торса и бросил через себя, изловчившись при этом эффектно прогнуться; а потом, не дав опомниться, окончательно впечатал в песок. Исход поединка был решен.

На борцов Айсинар смотрел вскользь: победы, награды — сегодня все это не важно. Он ждал очереди Гайяри, и нетерпение горячей дрожью растекалось по телу — как будто не его фаворит, а сам он должен выйти на арену. Когда-то лет пятнадцать назад он, как и Гайи, усмирял мечом свое пламя, был одним из лучших, и тоже мечтал проверить себя в настоящем бою, где не пекутся о безопасности. Но его дед, бывший в ту пору главой рода, и слышать ничего не хотел. «Песок арены пусть поливают рабы и ублюдки, — сказал он, — а чистая кровь Ленов слишком дорога для этого!» Высокопарный был старик! Высокопарный и властный… Айсинар усмехнулся своим воспоминаниям.

И вот теперь ради его победы, ради его веры в вечный и несокрушимый Орбин, на арену выйдет Гайяри. Орбиниты не любят убивать, но в этом поединке, судя по всему, выбора может и не быть… значит, кровь Вейзов не так дорога?

Наконец пришло время финального поединка. Айсинар оставил воспоминания и посторонние мысли, чтобы не упустить происходящее на арене.

Для выступлений перед зрителями Иртан Гнутый Меч всегда выставлял помощника, молодого, приятного на вид, с сильным звучным голосом, но последний бой с оружием вышел объявлять сам.

— Встречай храбреца, город городов, великий Орбин! — громко вещал Иртан. Голос у него был не из певческих, но сама форма арены помогала говорить звучно, не переходя на крик. — Жуар-Тень, воин Туманных берегов, личный телохранитель принца Ивреса, наследника правителя Эссира, готов сегодня жизнью своей доказать вам, славные орбинцы, мастерство, доблесть и честь…

Иртан говорил еще что-то о легендарных берготских мечниках, но это было уже не важно, потому что на арене появился тот, кому сегодня не раз и не два предрекали победу. В руках — как и у Гайяри — меч и кинжал.