Перед выпуском, на четвертом году обучения, Андрей узнал о гибели своего брата в Афганистане, в ходе операции против моджахедов, о которой не сообщалось никаких подробностей. Он скорбел по брату, но особенно тяжелым ударом это стало для его отца, которого он так редко видел. В семье без матери они трое, отец и два сына, были очень близки. Отец сейчас был особенно одинок.
По окончании училища в 1982, Андрей получил офицерское звание и был направлен в дислоцированную в Венгрии Южную группу войск министерства обороны, где стал командиром взвода в мотострелковом полку 5-й танковой дивизии[5]. Советские войска за рубежом, как правило, относились к силам первой категории готовности, это же касалось и офицеров. Молодые офицеры начинали службу за границей с самого низкого уровня. Большинство сокурсников Андрей стали командирами не только взводов, но и рот, сразу после окончания академии. По счастливому стечению обстоятельств, Дмитрий также был направлен в 5-ю танковую дивизию и стал командиром взвода в другой роте того же полка.
В 1984 Некрасов был переведен в Белорусский военный округ, где принял командование мотострелковой ротой в 197-ю мотострелковой дивизии 28-й армии. Все дивизии 28-й армии относились к Группе Советских войск в Германии, хотя в мирное время дислоцировались, в основном, в Белоруссии[6]. Помимо обычной боевой подготовки, 28-я армия находилась в постоянной готовности к быстрой переброске в Восточную Германию, где, даже в мирное время находились ее запасы и большая часть тяжелой техники.
В Венгрии Некрасов командовал взводом из тридцати двух человек. В Белоруссии он получил роту, состоящую из трех взводов, в которой, однако, было не более тридцати солдат. Как и большинство таких рот, он была укомплектована только ключевым составом: младшими командирами, водителями БМП, и солдатами с тяжелым оружием. «Пушечное мясо» — автоматчики, пулеметчики, гранатометчики и т. п. поступали в роту только по мобилизации. Уровень подготовки таких резервистов был крайне низким, но, казалось, это никого не волновало. В конце концов, были неисчерпаемые запасы таких солдат.
В июне 1985 в Белоруссии начались крупные учения. Под видом них, как выяснилось позже, Красная армия была частично мобилизована и дивизия была доведена до списочной численности. Резервисты прибыли из мусульманских республик — узбеки, таджики, киргизы. После двух месяцев подготовки (они уже почти забыли, как обращаться с оружием), подразделения были развернуты. Даже когда сборы были завершены, резервисты не были отпущены. Напротив, поступил приказ продолжить подготовку.
Старший лейтенант Некрасов, личный номер Р341266, начал беспокоиться. В качестве одного из лучших офицеров полка он был выдвинут в качестве кандидата на поступление в военную академию имени Фрунзе. Для младших офицеров это означало возможность вырваться из удушающего однообразия службы в качестве младшего офицера и перейти к более интересной и творческой штабной работе. Некрасов уже прошел медкомиссию и был рекомендован командованием, в том числе командиром дивизии. Он получил приказ готовиться к вступительным экзаменам и прибыть в Москву 10 августа. Но сборы затягивались. Некрасов опасался, что если он пропустит эти экзамены, в следующем году может повезти другим офицерам полка и ему придется ждать своего шанса еще год, или в роте что-нибудь случиться и все равно придется ждать. Если так будет продолжаться, он может не попасть в академию никогда. Важно было помнить это. Некрасов, приближавшийся к своему двадцать четвертому дню рождения, очень хотел попасть туда. До вступительных экзаменов оставалось всего две недели, но он так и не получил разрешения присутствовать, и не было никакого признака того, что сборы подходят к концу. Единственным утешением было то, что в дивизии было еще много других офицеров, тоже подавших заявление в академию, и тоже остававшихся в подвешенном состоянии.
Одним из них был никто иной, как его старый друг Дмитрий Васильевич Макаров, который только что был направлен в другой мотострелковый полк той же дивизии.
26 июля началась погрузка тяжелой техники на железнодорожные платформы. На следующий день двое друзей слышали, что в штабе полка работают над обеспечением скрытной переброски сил на дальнее расстояние. Вскоре 197 дивизия совершила ночной двухсоткилометровый марш, и к утру заняла скрытые позиции большой площади в густом лесу. Офицеры знали, что дивизия была на территории Польши. Солдаты не знали. Им не позволялось иметь карты, и они не знали, как их читать. В этом, как учили Некрасова, было преимущество системы: советская армия должна быть готова вступить в бой без подготовки и необходимости точно знать, где именно. Тысячи замаскированных позиций для техники были заранее подготовлены на полянах в дремучем лесу. Это было удивительно удобно.
На следующую ночь, в хорошую летнюю погоду, дивизия предприняла еще один марш на запад, вновь оперативно заняв позиции дивизии, что занимала из накануне.
Некрасову было известно, что многие другие подразделения были вовлечены в грандиозное перемещение войск. Учения? Конечно. Но кое-что было необычно. Беспрецедентный уровень идеологической работы. Политические комиссары[7] всех рангов приводили сотни индивидуальных и групповых занятий о «зверином оскале» капитализма и его паразитической природе, о безработице, инфляции и агрессивной политике капиталистических стран. Такое, конечно, было на любых учениях, но не в таком объеме. Было и нечто более необычное. Во время учений танки, артиллерия, минометы, БМП и другая техника оснащалась только учебными боеприпасами. А дивизия двигалась с боевыми.
Вечером первого августа, когда боеприпасы были уложены, а все машины оснащены и проверены, офицеры генерального штаба провели проверку. Были отмечены некоторые недостатки, которые надлежало исправить в течение ближайших нескольких дней, но в целом, они были удовлетворены результатами проверки.
В 23.00 3 августа дивизия была приведена в полную боевую готовность. Это снова был теплый летний вечер. Происходило нечто важное. Батальоны и роты застыли на лесных полянах. Было зачитано сообщение правительства Советского Союза. Войска НАТО вероломно атаковали вооруженные силы социалистических стран. Все солдаты, сержанты, прапорщики, офицеры и генералы должны выполнить свой долг до конца, отразить капиталистическую агрессию, уничтожить зверя в его логове. Только так народы мира смогут освободиться от капиталистического рабства. Солдаты с энтузиазмом закричали «Ура-А-А!!!», как от них и ожидалось. Некрасов смотрел на серо-зеленый строй и задавался вопросом, сколько еще продлиться этот порыв энтузиазма. В подготовке советских войск были недостатки, которые всплывут наверх в первом же бою. Например, станет очевидным слабое взаимодействие между родами войск. Большая часть пехоты, несмотря на всю подготовку, было немногим более чем стадом. Уровень подготовки младшего командного состава также был недостаточным.
Некрасов находил утешение в размышлениях о мудрости, интуиции и дальновидности советского верховного командования. Наши враги только начали подготовку к войне, а наши войска уже были мобилизованы и развернуты. Наши войска пополнились резервистами, мы получили боеприпасы и выдвинулись на важнейшие направления. Но как наши лидеры смогли рассчитать и предвидеть участки вероломного нападения противника настолько точно, чтобы развернуть там свои силы в тот же день? Это давало богатую пищу для размышлений…
Было еще темно, когда Некрасов выбрался из-под навеса, спешно сооруженного из веток елей, под которым провел последние несколько ночных часов. Летняя погода ухудшилась. Похолодало. Он завернулся в шинель и порадовался, что не было дождя. Тем не менее, он не выспался.
Существовало много пищи для размышлений. 197-я мотострелковая дивизия в настоящее время была рассеяна к северо-западу от Касселя и сегодня утром двинется в бой. Эта мысль свинцовым грузом лежала в глубине души, и он всеми силами старался удержать ее там. Хотя он уже пережил боевое крещение ударом с воздуха, он никогда не был в бою и не был уверен, что сможет управлять своей ротой. Однако пока все было хорошо. Потом уже не будет другого шанса исправить положение, прежде, чем они столкнуться с противником, которым, как ему сообщили, будут британцы. Обходя позиции вместе со старшиной роты, дородным украинцем по имени Остап Беда, недавно прибывшим в роту, Некрасов смотрел, что еще можно было сделать.
