В Европе насчитывалось в общей сложности 200 000 американских солдат. Этого было достаточно, чтобы сформировать пятнадцать полнокровных советских танковых или мотострелковых дивизий со всеми штатными подразделениями, вспомогательными и ремотными службами. Если же использовать эту силу для формирования более слабых дивизий, например, без разведывательных батальонов или тяжелых зенитно-ракетных средств, но с 216 танками, людей хватало бы на двадцать пять подобных дивизий.
Тем не менее, при всех своих людских ресурсах, армия США в Европе имела только пять дивизий неполного состава. Как бы Некрасов не старался, он не мог понять, чем заняты все остальные солдаты. Конечно, не все они были штрафниками. Дмитрий тоже был озадачен.
Были и другие аспекты, которых старший лейтенант не мог понять. В армии США были подразделения военной полиции. Зачем? Разве командир батальона или полка не мог установить достаточно строгий порядок без посторонней помощи? Разве командир не имеет достаточно власти, чтобы держать свое подразделение под контролем?
Что же касается женщин, то этот вопрос был им совершенно непонятен. Где женщина могла находиться в армии? Возможно, в госпитале или пункте связи, и даже только в тех, что были стационарными — тыловых центрах связи или тыловых госпиталях. Где еще? На административных должностях? В штабе общевойсковой или танковой армии были только две машинистки. В ГДР располагалось пять советских армий. Следовательно, им хватало десяти машинисток. Больше не было необходимости. Чем же занимались десятки тысяч женщин в армии США? Что они там делали? Можно ли было найти в армии какую-то работу, предполагавшую только легкую физическую нагрузку? Что могла делать женщина в подразделении, где, если оно не участвовало в бою, солдаты были заняты тяжелой физической работой десять часов в день? Может быть, в армии США были другие стандарты? В двадцати четырех часах советского солдата было только двадцать пять минут свободного времени. Могло ли это быть достаточным для женщины? Солдат должен быть готов спать на снегу, накрывшись лишь шинелью, умываться снегом и двигаться в течении многих месяцев без горячей пищи. Несчастные американские женщины, думал Некрасов, раз уж безработица толкает их в чудовищные тяготы солдатской жизни. Этому действительно должен быть положен конец! Но, возможно в армии США даже мужчины имели целый час свободного времени в день? Возможно, все они, мужчины и женщины, имели спальные мешки, словно туристы? Возможно, у них действительно был повар на каждые 200 солдат, который оставался с ними и на учениях и даже на войне?[57] А может быть, и мужчины в их армии находились в условиях, комфортных для сослуживцев-женщин?
Естественно, как хорошо знали молодые офицеры, когда не хватало мужчин, в вооруженных силах советского союза использовались и женщины. Большая часть подразделений фиксированной ПВО было укомплектовано женщинами. Женщины также задействовались на другой легкой работе. Например, 46-й гвардейский авиаполк полностью состоял из женщин. Женщинами были командир полка, начальник штаба, пилоты, техники и снабженцы. Но полет и воздушный бой, с точки зрения физической нагрузки, был легкой работой. Никто и никогда не думал об отправке женщин в пехоту[58], где нагрузки были исключительно тяжелыми, и было просто невозможно придумать какую-то легкую работу. В Красной армии просто не было работы, которую можно было назвать легкой, подумал Некрасов.
Советские специалисты также имели весьма критический взгляд на уровень боевой подготовки американских войск. Контрактная система действительно имела темные стороны. В призывной армии на военную службу попадал каждый, а в полностью контрактной большинство солдат представляли собой отбросы общества, неспособные добиться успеха в других сферах жизни. Контрактная система неизбежно вела к ослаблению и потере боеспособности войск. Конечно, большая часть советских солдат была плохо обучена и иногда даже совершенно неподготовлена, но у них было неоспоримое преимущество: заградительные батальона КГБ, которые не позволят отступить или сдаться врагу. У советского солдата не было выбора[59]. Он должен был убить врага — и сделать это быстро — чтобы сохранить свою жизнь. Это компенсировало многие недостатки в боевой подготовке.
И Андрей, и Дмитрий, конечно, знали, что военная служба по контракту в США была отменена, и слышали, что тому были две основные причины. Оплата службы была слишком низкой, чтобы привлечь любого, а низкий уровень образования добровольцев, в том числе людей, которые не умели читать и писать — как и многие в Красной армии — создавал практически нерешаемую проблему. Очень сложное оборудование, используемое на Западе, требовало гораздо большей подготовки, чем простое, более крепкое оборудование, которым пользовалась советской армией. Вторая, более веская причина возвращения к срочной службе в США заключалась в том (хотя это никогда открыто не признавалась), при добровольческой системе не могли быть созданы значительные резервы. Если же добровольческая система не могла обеспечить так необходимое в военное время количество резервистов, она должна была быть заменена призывной. Все было просто.
Их учили, что американский солдат — плохой боец, слабый физически и морально, всегда готовый убежать или сдаться в плен. Многое из этого, безо всяких сомнений, было связано с чрезвычайной слабостью американских понятий в области организации и тактики.
Согласно советским идеям, как хорошо знали молодые офицеры, американская тактика была сочетанием преступной халатности, невежества и непонимания военного искусства. В армии США, учили их, ресурсы более или менее равномерно распределялись по всему фронту, причем это касалось и средств поддержки. Однако, победа всегда достигалась концентрацией всех сил в нужный момент в критической точке.
Все советские командиры от батальона и выше имели в своих руках мощные ударные средства. Командир батальона имел в своем распоряжении минометную батарею, командир полка имел танковый батальон, дивизион самоходных артиллерийских установок, противотанковую роту и несколько минометных батарей. Командир дивизии имел ракетный дивизион, танковый полк, самоходный артиллерийский полк, дивизион реактивных систем залпового огня[60] и противотанковый батальон. Чем выше находился командир, тем большие ресурсы он держал в своих руках. Верховное главнокомандование имело обширные полномочия и множество подразделений, называемых «резервом Верховного Главнокомандования». Это были воздушные корпуса, дивизии артиллерии прорыва, специальные танково-артиллерийские бригады, противотанковые бригады, а иногда и танковые армии. Ни один командир в должности выше командира батальона не мог рассеивать свои резервы или равномерно распределять их. Ни один из подчиненных командиров не имел права запрашивать, а уж тем более настаивать на предоставлении подкреплений или дополнительных средств поддержки.
Каждый высший офицер был обязан использовать весь свой наступательный потенциал и лишь на критически важном направлении. Минометы батареи не распределялись между всеми мотострелковыми ротами, но использовались в полную силу чтобы поддержать только одну, наиболее успешную. Противотанковые средства, имеющиеся в распоряжении командира батальона, полка, дивизии, армии или фронта никогда не делились на группы, а всегда действовали единым целым. Они включались в бой только в полную силу, в самом слабом месте противника. То же самое касалось танков, артиллерии и авиации.
Если армия атаковала вяло, ее командир не мог рассчитывать на поддержку с воздуха. С другой стороны, если армия атаковала решительно и энергично, он получал поддержку воздушной армии фронта, в том числе десантно-штурмовой бригады или дивизии, и кроме того, возможно, даже поддержку со стороны авиации резерва верховного главнокомандования. Это политика не огранивалась только вооружениями, включая ядерные боеголовки или средства ПВО. В руках старших командиров находились все необходимые для выполнения задачи ресурсы. Командир дивизии, например, имел в своем распоряжении медицинский, инженерно-саперный батальоны, батальон материально-технического обеспечения и другие вспомогательные силы. Они не распределяли эти ресурсы среди своих полков, вместо этого использовали их для поддержки наиболее успешных полков. Дивизионный транспортный батальон будет осуществлять снабжение в три раза больше положенного полка, добивающегося успеха и, возможно, не будет снабжать остальные.
