Литмир - Электронная Библиотека
A
A

Топ несколькими огромными глотками покончил с пивом. И бодро, почти не выворачивая слова, сказал:

— Я готов.

Через час достигли границы Брошенного леса. Мертвый Пастух так и сидел на том же месте и в той же позе под деревом — да, это был именно тот зловещий пастух овец, с которым нам довелось встретиться при выходе с Черноморки. Именно тот.

Стражи пропели над ним короткую и печальную песнь, а отец Иван прочитал такую же краткую заупокойную молитву.

Я поймал себя на мысли, что мертвый Пастух выглядит даже лучше, чем живой. Как не кощунственно это звучит. Но мертвые стеклянные глаза все же не так страшны, чем глаза полные запредельной потусторонней ненависти.

— Какая тяжелая здесь атмосфера, — сказал отец Иван.

Мы покинули мертвого Пастуха и ускоренным шагом двинулись дальше.

Брошенный лес остался позади. Теперь нас обступали со всех сторон огромные, словно горы, холмы. Дорога то петляла между ними, то взбиралась на их плоские желтовато-белые песчаные вершины.

Вскоре показалась брошенная воинская часть. Правильней, наверное, сказать — позиция. До части несколько призрачных одноэтажных домов с покосившимися мачтами антенн, на вершине громадного отдельно стоящего холма, не дотягивали. Дома были длинные, как бараки в Черноморке и частично обрушенные. Пыльная серая дымка витала над ними.

Брошенная позиция напоминала мираж, готовый вот-вот растаять. И, тем не менее, вполне настоящая дорога бежала от нас в сторону позиции. Мы остановились.

— Пора, — сказал Пестрый.

Капитан повернулся к отцу Ивану:

— Батюшка, благословите, — тихо попросил он.

Отец Иван благословил и обнял его:

— Друг, Николай, ты мне, прямо, как родной стал. Господи, только бы все получилось у нас. Я так переживаю.

— Все мы переживаем, — сказал Клен поразительно спокойным голосом, — не переживайте, все будет хорошо.

— Верно, — подхватил Пестрый, — все будет хорошо… Веди нас, Топ.

Гном важно кивнул головой и двинулся в сторону брошенной позиции. Следом за ним Пестрый и Капитан. Топ должен был провести их к тайному лазу в катакомбы. По той самой тропинке, по которой уходил от отца Василия сам.

Лезть обратно в катакомбы Топ наотрез отказался. Боюсь стать прежним — заявил он нам. Так что Капитану и Пестрому оставалось в одиночку обшарить логово отца Василия. Взять церковные ценности и выдвигаться к главной келье, «игуменской».

А мне и отцу Ивану предстояла беседа с «игуменом», в этой самой келье. Если конечно нас не прибьют раньше его рабы. Хочется верить стражам, но, увы, страх сильнее.

— Идемте, — сказал Белодрев, — осталось совсем немного.

— Вы, — обратился Белодрев к отцу Ивану и ко мне, — идите теперь чуть вперед. Мы немного отстанем, чтобы в случае чего успеть спрятаться. А вы смело шагайте, говорите им, что к Василию идете. Они вас не тронут. Не бойтесь. Мы читаем мысли Василия, что звучат в их головах.

Я и отец Иван тяжко вздохнули и двинулись быстрым шагом вперед. Дорога несколько раз круто повернула, а потом мы услышали голоса. Грубые гортанные голоса, выкрикивающие, кажется, какую-то команду. Что-то вроде «аза-аб-дуб».

И снова все мое нутро похолодело от страха. Отец Иван выглядел не лучше. Но шаг мы не сбавляли.

Дорога вывела нас на небольшую поляну перед высоким конусообразным холмом, со срезанной вершиной. Именно отсюда и раздавались голоса.

С десяток, если не больше, родственников Топа носились по поляне и махали устрашающими огромными топорами. Со стороны все их движения напоминали причудливый, сложный танец… если б только не зловещие топоры.

Из толпы «танцующих» отделился один гном. Выставив вперед топор, он двинулся прямо на нас. У меня сердце ушло в пятки. Не доходя до нас несколько шагов, гном остановился и прокричал:

— Ни ша-а-агу вперед, слу-у-ги анти-и-христа!

Мы остолбенели. Тут появился другой гном, толстый и важный, с густой черной бородой. Он оттолкнул кричавшего гнома в сторону и обратился к нам, почти не выворачивая слова:

— А-авве Василие ждет вас. Идите прямо. Видите вход? Идете туда. В мона-а-астырь. Будет стена. Нажмете на рыбку, войде-е-те в коридор, нитки-веники. Потом пря-я-мо по коридору. Будет лестница. Идите по ней наверх. И та-ам увидите.

И гном даже нам поклонился. Я обратил внимание, что гном без топора, зато на груди у него болтается та самая «рыбка», а рукава и полы кафтана прошиты золотыми нитками и украшены блестящими самоцветами.

Гришка, — догадался я, — старший гном.

Мы неспешно двинулись вперед. Остальные гномы (а они перестали махать топорами, как только заговорил с нами Гришка) кланялись нам и как заведенные повторяли:

— Простите нам наше несмирение. Простите нам наше несмирение…

От этой картины было и смешно и страшно одновременно.

Мы миновали несколько ступенек, высеченных прямо в камне, и уже почти вошли в катакомбы, как на нашем пути оказался невысокий, чуть полноватый человек, лет 30–35. У него было круглое, бледное лицо и жидковатая, но длинная бородка. Человек был в черном подряснике.

Увидев нас, он широко улыбнулся и дружелюбно взмахнул руками:

— Ну, вот и встретились, — сказал он.

Матрица

— Идемте ко мне в келью, что стоять-то, — продолжил полнолицый человек с самой теплой нотой в голосе, и сделал нам пригласительный жест.

Мы оказались в длинном полутемном коридоре. Где-то впереди тускло горела электрическая лампочка. Словно маяк.

Внезапно я понял, откуда взялись все эти катакомбы:

Это же так просто — если на вершине холма стояла станция ПВО, что просвечивала своими радарами далекий турецкий берег; то здесь, под холмом, у военных были подземные коммуникации. Их-то и занял отец Василий…

Дойдя до конца коридора, мы уперлись в стену. На стене, прямо над нами, висела большая икона, изображающая Страшный Суд. Под иконой была нарисована «рыбка» (точно такая же, как в ограбленной краснокутовской церкви). Свет единственной электрической лампочки падал прямо на икону и на «рыбку».

Встав под икону, напротив «рыбки», полнолицый человек надавил руками на стену. Ровный квадратный кусок стены, размерами с небольшую дверь, плавно и бесшумно поехал вглубь.

— Умеют же делать, земляные черти, — небрежно бросил нам человек в черном подряснике.

Вошли в следующий коридор, освещенный уже гораздо лучше. Полнолицый толкнул дверь: толстая каменная плита послушно поехала назад и с легким костяным стуком встала на место. Теперь сзади нас была сплошная стена.

Да, явно не военные делали, — подумал я, — работа гномов. Кого ж еще? С такими дверьми можно держать любую оборону…

— Добро пожаловать в катакомбный монастырь во имя Апостола и евангелиста Иоанна Богослова, — торжественно сообщил нам полнолицый человек и пригласил жестом следовать дальше, по коридору.

Первые метров тридцать коридор был совершенно сплошным, и напоминал не столько «монастырь», сколько тоннель метро. Над нашими головами, по левой стене, змеился черный кабель, а в лицо нам еле заметно дышал теплый подземный ветер, пахнущий чем-то техническим, кажется соляркой.

Наконец, справа от нас, показался большой проем. За проемом виднелась просторная пещера с каменными скамейками. Пещеру освещал тусклый, непонятно откуда струящийся полусвет.

— Это у нас Царская Палата, — гордо сказал нам наш провожатый.

Шагов через десять, с другой стороны коридора, нам открылся еще один проем. За ним так же находилась пещера. Но в ней все утопало во мраке.

— А тут у нас трапезная.

Нам как будто проводили экскурсию. Отец Иван даже хмыкнул, но ничего не сказал.

Дошли до винтовой лестницы. Коридор уходил дальше, и терялся во мраке. В глубине коридора одиноко горела единственная лампочка. Но она не могла развеять тьму.

— Там у нас кельи для… в общем, хозяйственные постройки, шахта, генератор, все системы жизнеобеспечения, — сказал полнолицый…

44
{"b":"580563","o":1}