И сказал мне ангел, чтобы я ни ужасался, ибо это давно уже предсказано святыми. И что храмов построят много, а ходить в них будет уже нельзя. И что антихрист сядет на святом престоле. И что жидовское иго на Руси будет самым страшным.

Но святой православный государь избавит Русь от жидовского ига. Он же Невесту Христову из пустыни вернет, очистив церковь от антихристовых слуг и поставив достойных архиереев. И антихрист при нем на Святую Русь не сунется. Всем миром будет владеть, а об Россию когти свои поломает.

Но все это будет после кратковременных бедствий. А пока ангел велел нам молиться и ждать.

И мы затворились у Виктора дома и так молились, как я в монастыре не молился. И такая благодать! И Анатолий с Сергеем, люди Виктора, к нам присоединились. И все без разговоров приняли то, что мне ангел явился и что последние времена.

А потом Пастух появился, а уж он-то к погибели шел прямо. А теперь вот и сами духи погибели, земляной народ, гномы, тоже к нам пришли спасаться. Вот конкретные плоды явления ангела, и неужели это лукавый дух!

— Так кто же из нас в прелести? — вопросил отец Василий полумрак кельи. — Я, грешный монах Василий, ничего своего не имеющий, или они, погрязшие в роскоши мира сего!..

Тут он увидел ангела.

Ангел появился слева, на самой границе зрения, как бы у виска. На этот раз ангел казался маленьким и отдаленным, но все таким же пепельно-грозным. Он молча висел в чернильной пустоте. И так же, молча, поднял обе руки и благословил отца Василия, аж архиерейским благословлением. И растаял в пустоте.

Вместе с ангелом растаяли все сомнения и рассеялись нелепые страхи. Мир перестал казаться матрицей. Отец Василий рассмеялся (чего давно себе не позволял, разве что когда еще был беспечным послушником). Хлопнул себя по коленке.

А мои гномы никогда не смеется, — вдруг подумал он. — Существа они простые, разве что косноязычные и чуть туповатые. Зато неподкупные! Это человека можно купить-продать, но не их! Даже бессмысленно пытаться. Они прямые и твердые, как камень, который так любят.

Эх, было бы у меня их побольше! Ну, хотя бы, около ста. Нет, лучше несколько сотен. Или пятьсот! Нет, тысяча! Какая бы была сила: маленькие, страшненькие, но при этом очень сильные и главное юркие. Как рыбки.

Как они исчезают и появляются — целое колдовство! Да их в Кремль можно засылать! В офисы к жидам-олигархам. В салоны к столичным педерастам. Со взрывчаткой, как дельфинов!..

Отец Василий живо представил себе, как мечется среди огня либеральная сволочь. Горят, горят порнографические картинки бесовской цивилизации. Пейсатая жидовня срочно улепетывает в Израиль. Либеральная пресса недоумевает. Говорят о новом облике русского фашизма. Какие-то злобные бородатые карлики, что появляются из неоткуда и уходят в никуда.

Кошмарный сон врагов России.

Лысые аналитики рассуждают о метафизике русского фашизма. Мы же предупреждали — заклинают они — только русские фашисты, самые настоящие фашисты, а остальные, они как бы и не фашисты. Остальные, по сравнению с русскими гуманисты и демократы.

Только русские догадались притащить к нам из параллельного мира злобных карликов, всем нам на погибель…

Князья церкви в растерянности. Рушится их прежняя, сытая, спокойная жизнь, рвутся связи с сильными мира сего. Все кто способен каяться, каются. Остальные в огонь! Столица встречает царя. Всех нераскаявшихся врагов государя и Святой Руси в огонь!

— В огонь, — повторил отец Василий вслух, и очнулся от грезы.

Размечтался.

Нет, об искоренении жидовского ига, это пустое думать. Пока царя нет, только искушение. Да и земляные пусть в начале проявят себя в борьбе с лесными демонами. Что-то я пока не одну лесную нечисть в глаза не видел.

Не просто отыскать лесного демона во враждебном тебе лесу.

Тимошка с Филькой, уже который час крались сквозь деревья, пряча топоры под полами кафтанов. Не один раз с криками «каза-аб-дуб» бросались они на подозрительное дерево. Но только щепки летели, а крови не было. Загубили с дюжину деревьев, а все напрасно. Ни одного лесного демона!

Вечерело. Пора было возвращаться в катакомбный монастырь.

Тимошка с Филькой вышли на брошенную военную дорогу и зашагали в сторону огромных, как горы, холмов. Семеня своими короткими ножками, они ловко перепрыгнули через торчащую вздыбленную бетонную плиту. Вдруг Тимошка встал как вкопанный и схватил Фильку за рукав.

— Хуз-мин-аард, — от возбуждения он не заметил, как перешел на свой тарабарский язык. Но вовремя опомнился и сказал шепотом:

— Бра-а-ат, услышал наши молитвы государь.

— Точилки-молотилки, — ответил Филька, вынимая из-за пазухи топор, — не зря мы сегодня грозному царю молились. Кто там? Демон?

— Не знаю, бра-а-т. Может, демон, а может, и челов-и-ек. А может, и большой гри-и-иб.

— Неужели гри-и-иб, — разочарованно сказал Филька.

Гномы не спеша двинулись вперед. Вскоре стало ясно, что это точно не гриб и не демон. Это человек. В широкополой шляпе на голове: именно шляпу они и приняли за шляпку гриба.

Человек сидел неподвижно, скрестив ноги, словно в полудреме. Но как только гномы подошли к нему на несколько метров, человек внезапно вскинул голову. Гномы узнали Пастуха. Однако сделали вид, что с ним незнакомы.

А вдруг бесовское наваждение? Вдруг это и не Пастух вовсе? Вдруг это демон в его образе.

Тимошка выставил свой топор в сторону Пастуха:

— Кто та-аков? — грозно вопросил он.

— Какого духа? — добавил Филька.

— Отрекаешься ли от сатаны и всех а-а-ангелов его и дел его? — продолжил Тимошка.

Пастух только снисходительно улыбнулся, так, как улыбаются взрослые дяди несмышленым детям, на их шаловливую игру.

— Приветствую сынов земли, — сказал он и, приподняв кончиками пальцев шляпу, добавил укоризненно — что ж вы старого Пастуха не узнаете?

В ответ Филька шагнул вперед и угрожающе выставил топор:

— А вот я те-е-бе шею сейчас топориком-то поглажу! Будут те-е-бе сыны земли. Мы не бесы! Мы дети а-авве-е Васи-илие. Мы воины!

— Но, но, — Пастух предостерегающе поднял руку, в голосе его появились металлические нотки. — Опусти топор, воин. Именно к вашему авве Василие я и иду. И он будет очень недоволен, если со мной что-то случится.

Филька опустил топор и сделал шаг назад. Тимошка задумчиво теребил бороду. Гномы думали. Наконец, Тимошка сказал:

— Почем нам знать, что ты тот са-а-амый Пастух. Ты от сатаны отрекаться не хочешь. Зна-а-ачит враг нам!

— Так что мы еще, бра-а-ате, думаем, — вскричал вспыльчивый Филька и снова занес топор. — Я сразу в духе понял, это даже не чело-виек, это гри-и-иб, это бесовское наваждение. Каза-аб-дуб его по шее и идем дальше!

— Царь грядет! — Вдруг громко сказал Пастух.

Гномы опешили. Опустили топоры, заулыбались.

— Чего ж ты сразу не ска-азал заветные слова? — вопросил Пастуха Тимошка.

— А вы и не спрашивали… Ладно, помогите подняться старику. Вы в монастырь? Тогда нам по пути.

Пастух и гномы тронулись в сторону катакомбного монастыря.

— А ведь вы могли меня зарубить. Или как там у вас, каза-аб-дуб, — сказал гномам Пастух.

— Прости, бра-а-ате, наш грех не смирения, — ответил Филька.

А Тимошка добавил, — а-а-вве-е Васи-илие говорит: лучше лишний раз зарубить, чем впасть в сети вражьи и погибнуть и ве-е-ечно в геенне гореть. Он нас и бла-а-агословил найти и убить лесных демонов.

— А а-а-авве Васи-и-лие благословляет сам страшный и ослепительный а-а-ангель, — пояснил Филька.

Дорога, по которой мы уже не первый час шли, вновь повернула, огибая резко оборвавшийся отвесный склон холма. Мы очутились прямо перед титанической аркой, перекинутой от одного края холма к другому. Арка была полупрозрачной и серебристой. Больше всего она напоминала необычную, по цвету, радугу, что вот-вот растает без следа.