Настя не вмешивалась в разговор, занимаясь хозяйством.

С малых лет она была единственной женщиной в доме, и заботы эти стали для нее обычным делом. Но время от времени молодая хозяйка, как бы между прочим, то выглядывала в окошко, то, выйдя на крыльцо, замирала, прислушиваясь к ночным звукам. Чувствовалось, что подобные опасные разговоры ведутся при ней не первый раз.

— Я, конечно, знаю, что беляки продажны, но мобилизовались они крепко, — сказал Халов после небольшой паузы. — Это особенно заметно теперь. Мечутся, как скорпионы в огне. Видно, чуют конец.

Асланбек вспомнил свою встречу на Бульварной с офицером и невольно подумал: «А ведь может продать, сволочь!» Он сначала собирался промолчать об этом, но сейчас понял, что не имеет права рисковать, так как дело идет о безопасности организации, и поэтому, вздохнув, сказал:

— Понимаешь, Митя, пробираясь сюда, в темноте на улице я столкнулся с одним офицером… Я с ним когда-то в реальном учился.

— И он узнал тебя? — с беспокойством спросил Халов.

— Не знаю, право. Следы свои я тут же, конечно, запутал. Не успел он и разглядеть меня как следует, я мигом заскочил в духан, вышел оттуда черным ходом, повернул в переулок к реке, чтобы в случае чего скрыться в воде. Затем, пробравшись берегом, спрятался в книжном магазине Камакина. Помнишь его? Он ведь часто радовал нас хорошими книжками.

— Помню. Ну а дальше?

— Камакин закрыл меня на ключ и проверил, не началась ли облава. Явился он только через час, дав мне возможность за это время познакомиться со всеми книжными новинками. Он выпустил меня, сказав, что ничего опасного нет.

— Легко сказать — не опасно! — заметил огорченный Халов. — Ты учти, Асланбек, что за твою голову деникинцы назначили крупную сумму. А это что-то значит. — Он задумался.

Шерипов тоже умолк.

Само появление Шерипова в Грозном, конечно, было дерзким поступком — проникнуть в город, находящийся под тройной властью врага: атамана Грозненской станицы Халеева, правителя Чечни Алиева и городской управы, над которыми сидел еще ретивый генерал Ляхов. Не менее сложно было и уйти из города, поскольку все выезды из него охранялись отборными частями белоказаков. Вот над чем и задумался сейчас Халов.

— А где твой отец, почему я его не вижу? — спросил Шерипов, нарушив неловкое молчание.

— Отца нет дома, уехал к сестре в станицу Калиновскую, — ответил Халов, подвигая Шерипову стакан горячего чаю.

Халов задумался. Асланбек был уже не рад, что рассказал ему о своем приключении.

— Вот что, — нарушил наконец молчание Дмитрий, — на всякий случай заседание перенесем в дом Яресько, там надежнее будет. В случае, если кто и налетит, скажем, что принесли больного. А кого-нибудь подготовим, чтобы он умно притворился.

— А кто такой Яресько? — спросил Шерипов.

— Член нашей организации, врач он.

— Что ж, придумано хорошо!

— А как же, — повеселел Халов. — Настя, ты оставайся во дворе и всех наших направляй туда. А мы с Асланбеком пойдем сейчас же, — предупредил он сестру и первым вышел из дома.

Не успел доктор Яресько усадить Халова с Шериповым, как с крыльца донеслось шарканье ног, и дверь без стука отворилась. В комнату вошел невысокий мужчина в очках, с тронутым оспой лицом, одетый в косоворотку из серого полотна. Это был Виктор Чертков, военный руководитель грозненской подпольной организации большевиков. Вслед за ним вошли еще двое. Постепенно скромный врачебный кабинет Яресько стал наполняться. Были тут люди, давно знакомые Асланбеку, других он едва знал в лицо и силился припомнить, когда ему довелось встречать их. Так, пришлось ему поломать голову по поводу горбоносого брюнета со свежим номером газеты «Терский казак» в руках, пока не вспомнилось, что во время стодневных боев он сам однажды посылал его с каким-то поручением. Но были и совсем незнакомые. Шерипов поделился этим своим наблюдением с Халовым, и тот вспомнил об огромных потерях организации во время провокации с заключенными.

— Но можешь быть спокоен, люди здесь все надежные! — заверил он.

Халов хорошо знал всех присутствующих — членов революционного подпольного комитета. Он представил им Асланбека, о котором они были наслышаны. Имя его уже было окружено легендой, и его повторяли в Терской области все.

Виктор Чертков скупо, не называя срока, изложил план вооруженного восстания.

— Мы должны быть очень осторожны, — говорил Чертков. — Враг старается напасть на след нашей организации и снова, уже окончательно, разгромить ее…

Горбоносый заерзал на диване, отчего пружины под ним жалобно заскрипели. Халов вопросительно посмотрел в его сторону.

— Ты хочешь что-то сказать? — спросил он.

— Не пойму я, товарищи, — хмуро отозвался тот. — Сами говорим, что деникинская контрразведка не дремлет, хватает то одного, то другого из наших товарищей, а все словами отделываемся. Что же это такое, сколько это можно терпеть?

— А что ты предлагаешь? — спросил Халов.

— Я-то? — Горбоносый поймал на себе внимательный взгляд Шерипова и теперь смотрел на него.

— Да, ты, — повторил Халов.

— Меньше надо разговорами заниматься. Не знаю, почему мы так долго тянем с восстанием. Его ждут от нас все честные люди и здесь, и в горах…

Халов пытливо оглядел присутствующих. Потом посмотрел на Шерипова. Поняв, что теперь ждут его мнения, Асланбек взял слово.

— Вы извините меня, товарищи, — начал он. — Чеченцы говорят: «Торопливая речка до моря не дошла». Торопливостью можно испортить дело, и все же ваша организация должна быть готова в любой момент начать восстание. Не сегодня, не тогда, когда душа потребует, — он бросил взгляд на горбоносого, — а тогда, когда это будет необходимо. В ближайшее время мы намечаем выступление против деникинских частей. Вот тогда-то и потребуется особенно остро ваша поддержка с тыла. Но для этого вам нужно иметь надежную связь с нами…

Заседание подходило к концу, и члены комитета уже поднимались, чтобы расходиться, когда в комнату заглянула Нина Лозанова. Увидев Асланбека, она радостно кивнула ему, но тут оке помрачнела, очевидно вспомнив недавнюю трагическую гибель отца.

Асланбек шагнул навстречу Нине, крепко сжал ее руки, и так с минуту они молча стояли друг против друга.

— Я думал, что ты тоже погибла… там… в тюрьме, — с трудом вымолвил Шерипов.

— Нет, как видишь. — Девушка смотрела ему в глаза. — Ты знаешь, ведь меня спасла Хава.

Асланбек вздрогнул, но ничего не сказал…

Нина пришла:, чтобы предупредить собравшихся о том, что на улицах города в этот вечер особенно много патрулей и нужна осторожность. Было решено расходиться строго по одному, по два человека. При этом первыми должны были покинуть дом Шерипов с Халовым, за ними — Чертков.

Сын Яресько, надевая на ходу фуражку, вышел во двор и, вернувшись через две минуты, сказал:

— Настя на месте. Вроде все спокойно.

— Товарищи, — сказал Халов, — каждый знает свою тропку, исчезайте так же незаметно, как и появились.

Все тепло прощались с Шериповым:

— Счастливого пути, Асланбек! Передайте там всем нашим привет.

— Привет от нас товарищу Гикало. До скорой встречи!

— Не забывайте нас…

Выйдя из дома Яресько и свернув в темный переулок, Халов с Шериповым остановились, чтобы подождать Черткова. Асланбек хотел сообщить лишь им двоим некоторые детали предстоящих операций чеченской Красной Армии.

— А то есть у вас горячие головы, как бы не натворили чего сгоряча, — сказал он.

— Это ты Нечволода имеешь в виду? — весело спросил Дмитрий.

— Кого, кого?! — Асланбек почувствовал, как кровь отливает у него от лица.

— Нечволод, говорю, ну этот, горбоносый, — объяснил Халов.

Шерипов, как клещами, схватил товарища за руку.

— Нечволод ваш — предатель, — прошептал он. — Этот человек погубил заключенных. Об этом рассказал нам с Гикало Решид, который был свидетелем последних минут Лозанова.