1929–1930 Мое поколение (1930–1937) «От старых пастухов, бросавших города…» Пер. Б. Колычев и С. Левман От старых пастухов, бросавших города, Вдыхавших средь пещер пергаментную плесень, Я унаследовал большой и сладкий дар — Великолепное вооруженье песен! И — знак, преемственности — древний алфавит О грандиознейший точильный камень века Я должен наточить, — пусть голос мой звучит Величественной правдой человека. Упорный труд и подвиг вдохновенный Мыслителей, поэтов и борцов Достались правнуку, как грамота веков — В мечте о справедливости священной. Иди вперед, мой век, во весь огромный рост! Греми, гроза, в которой гнев и радость! Весь мир изрезан поездами звезд, Высокими шлагбаумами радуг. Раскрыты пред тобой сверкающие шири, Твой путь в пыланье молний голубых, — И радостно в тебе клокочет сердце мира, И совесть века — в подвигах твоих. Я жажду истины в скитаниях сберег — Бессмертное сокровище народов, И путь ее — на запад и восток В огне освободительных походов! 1932 Воплощение Пер. Л. Руст И камню, может статься, не легко, Когда его резец жестокий режет… Быть может, отзвуком на стон его, на скрежет, На срезах изрубцованных его Исторгнется из тьмы и выявится в свете Слепая клинопись тысячелетий… Быть может, болью скрытою своей Исходит дерево, когда, влекомы к сини, Под натиском весны бушуют в древесине И раздирают ствол зародыши ветвей. Но только нам, владыкам из владык, Наследникам времен и поколений, Дано постичь материи язык И мудрые законы воплощений. Быть может, плачет глина в тишине, Пока ваятель бьется над замесом И плоть аморфную то сплющивает прессом, То на медлительном калит огне… Но только нам, единственным из всех, Питомцам бурь и песнопевцам штормов, Дано осмыслить боль, и сдвиги ветхих вех, И выплеск вещества сквозь косный панцирь формы. Не мерим чисел мы и времени не числим, Как счета им стрела в полете не ведет. Как ей на тетиву закрыт обратный лет, Так нам возврат к исходным дням немыслим. Уж даль распахнута. И, ею окрылясь, Нам стелют вихри путь по судьбам, по годинам… Мы смотрим в прошлое лишь в помысле едином: Не для того, чтоб с ним свою упрочить связь, А чтоб в грядущее стремительней войти нам. Да, может быть, и камень терпит боль, Когда его резец жестокий режет… И только нам доверено судьбой, И только мы единственные в силе На стыке тьмы и светоносных зорь Прославить и осмыслить скорбь И в воплях, в скрежете, в стенаньях укоризны Расслышать первый вскрик рождающейся жизни. 1932
Красная Армия Пер. Л. Руст 1 Священная клятва проста и строга: «Где б враг ни таился, разведай врага! Разведай, почуй, уничтожь, размети, Из нор его выбей, срази на пути!» И старцы и дети бросали дома, Был зной нипочем, не помеха — зима, Был ветер им братом в суровые дни, Не хлебом, а гневом питались они. К земле приникала несжатая рожь, Сердца говорили: «Врага уничтожь!» И ринулись все на врага, как один, От Черного моря до северных льдин. Ленты да пули, на пулях — литье: «Ройте могилу себе, воронье!» Преданьем овеян и кровью скреплен, Пылает твой подвиг в анналах времен. Потомкам слагает сказитель народ Былины про твой легендарный поход. 2 От солнца до солнца с винтовкой в руках Красноармейцы стоят на постах. Взоры буравят студеную тьму, Боец насторожен, и мнится ему Отзвуком гулким промчавшихся дней Топот буденновских жарких коней. Песня, и топот, и посвист, и звон — Молниеносный летит эскадрон. Головы в тучах, и знамя горит Ярче степной кумачовой зари. В солнечном радостном шуме лесном Дали кричат бойцам о былом. Горы гремят, высоки и крепки: Красные по полю мчатся полки. 3 |
