Над их головами хриплый сорванный голос заорал исступленно:
- Ай-яй-яй!..
Громкое эхо метнулось по овражку. Емелька инстинктивно прижался к могучей фигуре лейтенанта. Костик от испуга сел на землю.
Триша наклонился, нащупал камень и запустил им в сплетение ветвей. С нижней разлапистой ветки сорвалось что-то большое, черное и метнулось в сторону реки. В дымчатом свете луны этот черный клубок расправил неуклюжие крылья, тяжело взмахнул ими и, словно переворачиваясь в полете, канул в береговую тень.
- Филин,- усмехнулся Триша.- Большущий!..
- В штрек пробираемся по одному,- приказал шепотом Бочка.
Емелька даже подскочил:
- Я уже был там… Я первый!
- Нет,- ответил лейтенант.- Первым пойдет Григорий: он все-таки вооружен.
Григорий был отличный спортсмен, ловкость действительно отменная: легкой, быстрой тенью промелькнул по тропинке, а перед крупным камнем неожиданно залег. Емелька не понял: почему залег? Кого-то увидел? Услышал? Почувствовал опасность?
Совсем близко, в путанице кустарника, что-то завозилось, затрещал валежник, и послышался тонкий, будто просящий визг. Он долго тянулся на одной ноте, а затем прорвался громким и заунывным воем, тоскливым и яростным. Вон что насторожило Гришу, заставило залечь - волки!
Но через несколько секунд Григорий поднялся, изловчившись, прыгнул с глинистого выступа на нижнюю кромку штрека. Решающие секунды - не грянет ли из подземелья выстрел?.. Нет, выстрел не грянул. Пока…
- Я иду вторым,- уже погромче и свободнее сказал Василий Иванович.- Емельян - за мной. Трифон и Костик остаются у входа в штрек, на всякий случай…
Костик робко попросил:
- Я хочу с вами, дядя Вася!..
Снова взметнулся волчий вой, да так близко, будто зверь находился в десяти шагах. Бочка скривился и схватил камень:
- Ну ария… Прямо за душу хватает, лиходей! - И кивнул Трифону: - Будь внимателен. Бандит, конечно, с оружием. Если он отлучился, значит, нам повезло. А если притаился в штреке…
Трифон взглянул на черное пятно штрека:
- Я думаю, что девочка и Макарыч - здесь.
Сумрачный вход в старые подземные выработки чернел неподалеку, но взобраться в него было не просто. Когда лейтенант, привстав на камень, одним броском переметнулся в штрек, Емельян одобрительно подумал: «Видно, немало поработал на турнике!..»
Они постояли немного, вслушиваясь в каменную тишину шахты. Из пустых пространств подземелья веяло древесной прелью и теплой духотой. Прядь мха на подгнившем стояке крепи отливала зеленоватым жаром. Емелька сорвал мягкий лоскут, и мох засветился на ладони.
- Чудеса…- прошептал Емелька.- Смотрите, как огонь.
Бочка приложил палец к губам:
- Молчи и слушай…
Тишина в штреке была настороженной и хрупкой. С кровли падали капли воды и звенели медью, мелкий сухой суглинок ломался под ногами, дыхание казалось громким…
Лейтенант включил электрический фонарь, и в густом луче света из ночи выступили два ряда боковых стоек, массивные поперечины, сизые, угловатые глыбы, сломавшие кое-где крепление…
На повороте штрека лейтенант приостановился:
Смотри-ка на Гришу, товарищ Емельян!.. Зажег на всю катушку лампу и ходит без опасения. Вот он сигналит нам… зовет.
Далеко в чернильной тьме штрека размеренно качался из стороны в сторону маленький, бледный огонек.
Значит, Гриша уверен, что, кроме нас, в штреке никого нет?
Василий Иванович все шарил и шарил послушным лучом света по ржавым рельсам, по ломаным шпалам, по забутам - боковым пустотам штрека.
- Должны же где-то быть наши Макарыч и Кудряшка.
Штрек имел ответвление, пройденное в прочном известняке. По-видимому, эта проходка не оправдала себя и была заброшена. В ней оставили штук тридцать добротных крепежных стоек и штабель досок. Они лежали ровным настилом, словно кто-то намеренно так аккуратно их разложил. Сразу же за срезами стоек, тоже пригнанных одна к одной, стоял довольно объемистый сундучок, темнела горка тряпок, а может, одежды, а над нею из ниши поблескивал никелированный чайник.
- Ух ты!..- удивился Григорий, размахивая лампой и обнаруживая все больше разнообразных вещей: матрац, большую кастрюлю с водой, спички, мыло, консервные банки, пачки сигарет.- Да у Робинзона Крузо, пожалуй, было поменьше продовольствия и вещей, когда он тащил с тонущего корабля на берег что попало!.. Обратите внимание, этот подземный житель запасся и тушенкой, и сыром, и овощами… Вот и зеленый горошек в банках, и вот… минуточку, что эго? Какая-то сумка, похоже, с орехами… Нет, извиняюсь, в сумке мелкие камешки.
Василий Иванович молча взял сумку, опустил на доски, приоткрыл, посветил внутрь фонарем:
- Камешки с наклейками. Неужели пропажа геолога Верзина?.. Так и есть, она. Сумку придется взять.
Григорий продолжал осмотр находок:
- Откроем сундучок… Посветите сюда фонариком.
Ага, аккуратненький узелок. Развяжем его… Что это за коробка? Краски?.. Нет, братцы, грим. Самый настоящий театральный грим!.. А вот парик… и второй… Что бы все эго значило? А зеркало!.. Смотрите, какое новенькое, двустороннее, с большим увеличением. Маленький кошелечек. Совсем игрушечный. Интересно, что в нем?..
Он раскрыл кошелек, вынул комочек ваты, и оттуда выкатился на ладонь зеленоватый стеклянный шарик. Емелька дотронулся до него пальцем и отдернул руку: где-то неподалеку в беспросветной тьме подземной ночи родился резкий и тяжкий звук…
Лейтенант тотчас же выключил фонарь, а Григорий уронил крышку сундука и прикрыл лампу полой куртки. Так они сидели в плотной и душной тьме, почти не дыша. Звук больше не повторялся, и Василий Иванович спросил тихо:
- Ты, Гриша, дошел до самого завала?..
Григорий отозвался чуть слышно:
- Так точно… И даже пытался пробраться через обрушенную породу.
- Внимательно осмотрел все закоулки?
- Да. И звал девочку и Макарыча… Думаю, здесь их нет.
- Придется еще побродить,- сказал лейтенант,- пока не исследуем эти выработки до последнего закоулка. Продолжай, Григорий, осмотр… Эго где-то в штреке сорвался камень, а подземное эхо и шорох превращает в гром.
Григорий снова стал перебирать на дощатом настиле горку тряпья. К ровному свету лампы «Деви» присоединился сильный луч фонаря, и Емелька невольно засмотрелся на быстрые, ловкие пальцы Гриши, в которых появлялись то рубашка, то жилет, то вдруг сверкали какие-то медяшки.
- Патроны к пистолету «вальтер»,- негромко присвистнул Гриша.- А где же само оружие? При нем?..
- Следует полагать,- согласился лейтенант, поднимая с доски оброненный Григорием зеленоватый стеклянный шарик.- А эту вещицу, Гриша, ты недооценил. На вид пустяковина, однако ей, возможно, три тысячи лет.
Григорий не поверил:
- Стекляшке?.. Что в ней особенного?
- Пускай ученые разбираются,- сказал Василий Иванович, бережно завернул шарик в носовой платок и спрятал в нагрудный карман.- Эта штуковина, видимо, из Высокого кургана.
Григорий снял кепчонку и помахал ею, как веером.
- А подземный житель, видно, пижон: все его шмотки духами пропитаны. Верно, что у каждого кузьки - свои вкусики: тут, в шахте, прель и пыль, а у него духи, крем, грим… Один момент, тут в кармане пиджака вроде бы зернышки какие-то…
Он приблизил руку к стеклу лампы, и на его ладони вспыхнули, замерцали голубые бусинки. Емелька даже задохнулся:
- Кудряшкины… Точно, Кудряшкины!
Лейтенант молча подставил руку и осторожно, как и стеклянный шарик, спрятал бусинки в тот же платок.
- Это и есть главная находка. Теперь на воздух… Время!
Григорий, силясь приподнять широкий горбыль, натужно проговорил:
- Еще одна прятка!.. Позвольте, я доберусь…
Он рванул какую-то холстину. Послышался сухой и резкий треск, а потом будто кто-то бросил на доски горсть монет, и они рассыпались, покатились.
