- Просим прощения за наше угощение! На моем корабле, малыш, бывало, говорили: добрая весть, когда зовут есть!
Емелька несмело взял тарелку, глянул в озорные, веселые глаза моряка и тоже развеселился.
- А хорошо, дяденька, на корабле?
Моряк повел могучими плечами:
- Как и везде, малыш: и на море без труда хлеба не едят, и трудовая денежка - мозольная.
Грузовая машина выметнулась из-за кургана и затормозила перед шалашом. Из кабины блеснул белыми как снег зубами молодой шофер:
- Минутка в минутку, доктор… Поехали!
Емелька с грустью взглянул на Гнедого у столба коновязи: равномерно покачивая головой, конь старательно выбирал из шаньки свой лакомый пай овса. Старшому было жаль расставаться с таким понятливым, послушным, воистину редкостным рысаком.
Двое дюжих парней уже перебросили в кузов машины медицинский ящик. Шофер приоткрыл дверцу кабины и кивнул Емельке:
- Садись!
Но Емелька не двинулся с места, все смотрел на славного коня. И молодой доктор все понял.
- Послушай-ка, посыльный,- сказал он,- а ведь Гнедого-то нужно возвратить профессору Морозу!
- Обязательно,- обрадовался Емелька.
- Кстати,- спохватился доктор,- профессор запиской сообщил, что было совершено нападение. Значит, совершено преступление? А знает ли об этом начальник милиции товарищ Бочка? Думается, не знает: там, в землянке,телефона нет. Поэтому скачи-ка ты, друг, прямо к лейтенанту Бочке и скажи ему про ЧП, а встретимся у Старой криницы.
- Дорогу-то найдете? - спросил Емелька, чувствуя, как взлетает сердце, а ноги сами рвутся в пляс.- Вон через те холмы и прямиком к реке, там брод…
Доктор приоткрыл дверь кабины:
- Мы весь район, малыш, изучили до последнего взгорка и оврага. Не заблудимся.
А Гнедой (что за умница!), лишь почуял Старшого,- беспокойно затопал на месте, натянул повод, тихонько заржал. Емелька обхватил его теплую шею обеими руками, зарылся лицом в шелковую гриву: «Сейчас мы помчимся, мой славный, с ветром наперегонки!»
До самого городка Емельке не давала покоя одна мысль: что, если Бочка отберет коня?.. Дело понятное: он ведь начальник, а кому важнее поскорее прибыть к Старой кринице - ему или Емельке? Понятно, что начальнику… Слабенькая, робкая, а все же у него была надежда, что Бочка найдет какой-нибудь другой вид транспорта: машину, телегу, даже велосипед. Василий Иванович сам, посмеиваясь, говорил о себе, что ростом он - первый на весь район. И Емелька, сколько ни силился, не мог представить Бочку верхом на лошади: такому великану и коня нужно было бы гиганта. Эти размышления немного успокаивали Старшого, а когда встреча с начальником состоялась, у Емельки отлегло от сердца, и он пустил Гнедого по улице вскачь.
По дороге к Старой кринице Емельке так или иначе предстояло миновать крутояры - покрытые густым кустарником откосы каменистого кряжа. И чем ближе подъезжал он к зеленым колючим зарослям, тем отчетливее виделся ему Тит, загадочно исчезнувший за кустами. «Если,- рассуждал Старшой, ослабив поводья, доверяя коню выбор тропы,- Смехач повадился на крутояры, значит, что-то его туда манит? Но что именно: дичка-груша, лесной орех, земляника? Или же он тут прятался от людей? Пожалуй, устроил себе где-нибудь в глухом уголке шалашик, запасся у добрых людей сухарями да в речке набрал воды и наслаждается свежим воздухом, одиночеством и тишиной…»
И теперь Емелька вспомнил про пещеру. Смехач не мог не заметить ее и наверняка побывал там. Вот бы и ему туда заглянуть… Тут у Старшого даже дух захватило. Ну, понятно, одному страшновато, а если втроем? О, втроем они обязательно осмотрят, обшарят в той пещере каждый уголок!
«Но для начала,- подумал Емелька,- нужно бы произвести разведку, выяснить, есть ли удобные подходы к пещере. Не опасна ли та каменная глыба, что нависла над входом? Нет ли там, под обрывом, каких-нибудь звериных или человечьих следов?»
На склоне балки от наезженной дороги ответвлялась едва заметная тропа. Она круто сбегала вниз, в колючие дебри. Гнедой остановился у той развилки, будто раздумывая: сворачивать ли на тропинку? Слабым движением руки Емелька тронул повод, и этого было достаточно: Гнедой уверенно свернул на тропу.
«Дело разведчика,- размышлял Емелька,- тонкое и смелое. Не у каждого хватит пороху пойти в одиночку в разведку». Если бы ему пришлось пробираться к той пещере ночью, пожалуй, и у него «пороху» не хватило бы. Но над увалами кряжа, над бескрайней равниной Задонечья сиял безмятежный солнечный день, а в такую летнюю тишь и светлынь все ночные страхи - сущий вздор.
Гнедой отлично запомнил ту полянку, где недавно Емелька отпускал его полакомиться нетронутой травой. Уверенным и мягким прыжком он одолел округлый куст терновника, осторожно переступил через продолговатый замшелый камень, резко изогнулся, скользнув меж кронами двух боярышников, а стебли молодого орешника сами распахнулись перед ним. Знакомая поляна приветливо заалела колокольчатыми венчиками наперстянки, нежными цветочками вьюнка, яркими брызгами золототысячника и душицы, знойным мерцанием зверобоя.
Отпустив коня, Емелька испытал неожиданное желание опуститься наземь, зарыться с головой в эти частые цветы и густые травы. И он опустился на колени, потом лег, прижался к земле и затих, с удивлением ощущая, как свободно проникает в его тело легкая животворная сила…
Старшой помнил, что долго нежиться на поляне нельзя - Гнедой мог понадобиться профессору Морозу. Но ведь так хочется заглянуть в пещеру! Сколько времени могло бы это занять? Пусть пятнадцать минут… Пусть двадцать. А затем он помчит крупной рысью, благо, конь может и с ветерком поспорить…
Закрепив конец повода за надежный сук, Старшой подтянул поясок, одернул рубашку, поправил кепчонку и решительно вошел в сплошную заросль кустарника.
Но до чего же трудно оказалось выбираться из этих бесчисленных силков! Только распустил петли дикого хмеля, а в рукава рубашки уже накрепко вцепились колючие шары репейника, яростно вонзился шиповник. Длинные и гибкие прутья затаились вокруг, только и ждут, чтобы кого-нибудь сцапать. И Емелька обрадовался, заметив, что кто-то отрубил сухую, унизанную шипами ветку. Обрадовался и… замер меж кустами. Кто же это сделал? Неужели Тит? Но откуда у Смехача нож? Сколько Старшой знал глухонемого, тот всегда опасался ножа, топора, даже обыкновенных ножниц… Значит, подумал Емелька, здесь бывает не только Смехач, но, возможно, и еще кто-то…
Стало немного жутко, но не возвращаться же назад, когда она так близко, огромная черная пасть пещеры. Вон какие-то бревна в ней виднеются, похожие на желтые клыки… Что бы это могло быть? Почему в пещере бревна?..
Призадумавшись, Старшой тут же нашел ответ - он ведь рос в Донбассе! По-видимому, где-то вверху, на кряже, когда-то гремела, работала шахта. Одна из ее галерей вышла в обрыв на крутояры и была заброшена. Обрыв оседал, обваливался, сыпал вокруг большими и малыми камнями: вон сколько их по склону между кустов!.. А «клыки» - это уцелевшие стояки крепления, только и всего!
- Только и всего! - повторил вслух Емелька и стал карабкаться вверх, к пещере, по желтым и серым, перемешанным с породой камням.
Его внимание привлекли следы на мягкой сизой глине. По этой крутой, сглаженной осыпи кто-то взбирался в пещеру и, наверное, не раз: в глине остались вмятины, похожие на ступени.
- Пацаны! - вздохнув, решил Старшой, и опасение, которое все время исподтишка тревожило его, теперь исчезло. Понятно, мальчишки с городской окраины разыгрывали здесь свои затеи! Мало ли у них забав?
Рассчитывая силы, Емелька уцепился за ребристый камень, помедлил, чтобы немного передохнуть, и одним рывком вскинулся на кромку пещеры. Из черного зева галереи повеяло теплой древесной прелью. На боковых столбах крепи белели плотные комья мха; уже тронутые гнилью столбы частью были перекошены, частью изломаны, а верхние перекладины кое-где вышли из пазов и упустили на почву тяжкие груды камня. Что было там, в глубине штрека, в непроглядной черноте ночи? Емелька то всматривался в глухую темень, то оглядывался на светлый круг входа, пораженный угрюмым видом этого безмолвного подземного мира. Неужели рисковые ребята с окраины городка могли избрать это опасное место для игр?.. Что-то блеснуло у него под ногами: он наклонился и поднял накладную металлическую пробку от бутылки. Ее не тронула ржавчина - значит, эту железку кто-то обронил здесь недавно?
