Но время было позднее, и, взглянув на часы, Панкратов решил, что сегодня он Викторию в салоне уже не застанет. И ошибся.
Рабочий день, в том числе и в салоне, был давно позади. Правда, совсем пустыми мониторы, которыми щедро был утыкан кабинет Вики, назвать было нельзя. Хозяйка при желании могла пронаблюдать, как тщательно проверяет на ночь салон ее охрана. Но, вышагивая взад и вперед по своему кабинету, она, казалось, и вовсе не интересовалась, насколько добросовестно относятся к своему делу секьюрити… Глубоко погруженная в свои мысли, Вика вздрогнула, когда раздался наконец долгожданный телефонный звонок. И ее собеседник, услышавший это взволнованное, с придыханием «Алло?!», вполне мог подумать, что Виктория долго бежала откуда-то, прежде чем добралась до аппарата.
Но ничего подобного он не подумал.
— Ну что? Все разошлись?
— Да, милый…
— И чем же ты в таком случае занята?
— Сняла туфли и гуляю по салону босиком… мое любимое занятие! А ты?
— На пути к тебе…
— Прекрасно. Где ты сейчас?
— Еду мимо Белорусской… Отличный музон, слышишь?
— Нет.
— Я сейчас погромче сделаю… Ну?
— Теперь да! Да… Обожаю эту песню у Керри Джонс… Хочу танцевать! С тобой!
— Именно под эту?
— А ты… успеешь?
— А если да, то что?
— Все, что захочешь… — На секунду она прикрыла глаза.
— Тогда я жму на газ… Готовься!
— Жду тебя, мой дорогой…
Она положила трубку так, словно та была хрустальной. Автоматически нащупала на столе пульт от музыкального центра и, щелкнув им, почти сразу поймала Керри Джонс. Лишь после этого внимание Виктории привлек один из мониторов.
Она долго с нетерпением всматривалась в него —. до тех пор, пока на экране среди смутных теней и неясных очертаний ночной улицы не появились горящие автомобильные фары. Ей казалось, что он слишком долго не появляется из машины. Слишком медленно мелькает, высвечиваясь на экранах других мониторов, его силуэт… И наконец, с глухим грудным стоном рванулась к двери, которая тут же распахнулась, и Вика в мгновение ока всем своим существом прильнула к человеку, любовь к которому составляла все счастье и всю горечь ее незадавшейся жизни…
— Здравствуй, Дрон, — сказала она низким, как звук виолончельной струны, голосом. — Я так соскучилась…
16
Поперхнувшись коктейлем, который она мирно потягивала в обществе Людмилы и Аглаи, Валерия округлила глаза, просигналив приятельницам в сторону входа:
— Во дает…
Посмотреть, надо сказать, было на что! Шурочка, входившая в этот момент в комнату отдыха, где дамы, как правило, приходили в себя после процедур, была выкрашена в радикальный черный цвет! От имиджа наивной голубоглазой кошечки не осталось и следа!
— И нечего так на меня смотреть! — Шурочка небрежно опустилась рядом с Валерией. — Вчера смотрели с Ленькой ящик, гляжу, он от Митковой глаз не отводит. Спрашиваю, что он там такое особенное увидел? А он мне: редкое сочетание ума и красоты!.. Ленчик, говорю, да она же все это по бумажке читает, у нее ж глазенки-то вон как бегают… А он мне: Ты бы тоже хоть чего-то почитала… И с таким укором!.. Ну, и как вам мой новый имидж?
— Значит, это под Миткову, — вздохнула Аглая.
— А что, похоже?
— Вылитая Таня! — хихикнула Людмила. — Хотя блондинкой лично мне ты нравилась больше, — добавила она.
— Но ты же не Ленчик, — справедливо заметила, как всегда, невозмутимая Валерия. — Кстати, датчане обнаружили, что те, кто имеет дело с красящими препаратами, в том числе парикмахеры, заболевают раком вдвое чаще…
— Лер, зачем ты ее пугаешь? — возмутилась Людмила. — А заодно Аглаю, вон как побледнела… Тоже красится, хоть и беременная…
— А я и не боюсь! — Шурочка дернула плечом. — Тем более что здесь все красители из травок, натуральные и совсем не вредные, даже Аглае можно, хоть она и беременная… Не терплю ментов!
— Ты это к чему вдруг? — Валерия удивленно посмотрела на девушку.
— Ни к чему! Просто вон этот… опять тут! И, между прочим, именно тебе сигналит.
— А-а-а, это Панкратов. Ладно, девушки, вынуждена вас оставить!
И легко поднявшись с места, Валерия с улыбкой поспешила навстречу Валентину.
— Можешь немного подождать? — Вопреки Шурочкиному отношению к ментам, майор вызывал у нее симпатию на протяжении тех нескольких лет, которые они благодаря Вике были знакомы.
— Нет проблем! Я буду внизу, в холле.
Валентин Панкратов ни за что в жизни не признался бы даже себе, почему ему всегда так приятно поошиваться именно внизу… Но если он надеялся, что Настя как-то особо прореагирует на его появление, то ошибся: девушка явно предпочитает общество кого угодно, только не майора, в данный момент — Маринкино. Навязываться Панкратов не стал, тем более что Маринку знал давным-давно, еще с тех пор, как баба Дуня приводила ее с собой на работу сопливой девчонкой с тощими косичками. И понятия не имел, как теперь с ней разговаривать с учетом ее горя. Да и Настя сегодня выглядела далеко не такой жизнерадостной, как обычно…
— И кем же ты теперь будешь? — Марина вопросительно смотрела на девушку. Настя вяло пожала плечами:
— Не знаю я, как это называется… Но наверное, «консультант». Буду ходить по залу с таким малюсеньким приборчиком и давать клиенткам консультации, кому какая косметика подходит.
— Это ж сколько знать-то надо! — изумилась Маринка.
— Не так уж много, там же электроника, типа лакмусовой бумажки.
— А мне определишь? А то у меня от некоторых кремов прыщи сразу идут!
— Мариш, это не от кремов, а от пирожных и конфет, ты же их столько поглощаешь…
— Я без этого не могу! Когда сладкого нет, мне сразу грустно становится…
— А ты попробуй, сначала будет трудно, потом привыкнешь!
— Не, не хочу… Зачем? В жизни и так немного радостей… Хорошо тебе, ты сладкого не любишь, потому и выглядишь так!
— Как это не люблю? — Настя искренне удивилась. — Да я целый торт за один раз съесть могу! Но ведь приходится выбирать… Недаром французы говорят, хочешь быть красивой — страдай!
— Вот пусть французы и страдают, а я лучше буду веселой и прыщавой, чем… Ой, мамочки, кто это?!
— Где?!
Настя вслед за Маринкой уставилась на входную дверь и облегченно вздохнула:
— Тьфу ты! Напугала как… кто… Славин, не видишь, что ли? Так вот, насчет прыщей…
— Ой, Настька, что делать, а? Знала бы, что он здесь будет, фотокарточку бы его из дома принесла!
— Зачем?
— Ну как зачем? Автограф взять! — Девушка побледнела от волнения и едва не уронила лейку, из которой только что поливала цветы. — Ой, я просто фанатею от него! И чего ты с таким видом смотришь? Знаешь, сколько стоят билеты на его концерты?..
— Не знаю, но мне все равно…
— Сто пятьдесят рублей самые дешевые!.. Ой, Насть, он… ей-богу, это он тебе…
— Ну и фиг с ним…
— Ой… правда, что ли, тебе?.. воздушный поцелуй… нет, не может быть… Ты с ним что, знакома?!
— Знакома… мимолетно.
— И так спокойно об этом говоришь? И что?
— И ничего…
— Ты же не хочешь сказать, что он «этот»… Не верю! У нас все девчонки от него…
— Он не «этот». Просто я ни от кого не фанатею, вот и все!
— Да?.. — Марина разочарованно посмотрела на Настю, но через мгновение снова схватила ее за руку:
— Ой, Насть, он, кажется, в кафе двинул… Где швабра? Я сейчас там пол протру… А ты цветочки польешь! Ну, Настенька, мне же неудобно одной там возиться, еще подумает, что специально…
— Так ведь и правда специально, — усмехнулась Настя, но, посмотрев на огорченное Маринкино личико, махнула рукой и взялась на лейку:
— Ладно уж, пошли… фанатка.
Что касается Славина, он, как обычно, если ему приходилось подолгу сидеть на месте, испытывал муки. Впрочем, «подолгу» для него было понятием отнюдь не растяжимым. Но время, как известно, в разных обстоятельствах течет по-разному! Андрею в обществе двух своих «опекунш», Валерии и Людмилы, вполне хватило бы и двух минут. Но дело есть дело… Скольким он на самом деле обязан той же Людмиле, Славин не только прекрасно знал, но и не забывал никогда. Да и она разве даст забыть?.. И тяжело вздохнув, Славин, слушая вполуха разговор дам, взял реванш: подмигнул Насте. Ничуть не сомневаясь, что восторга со стороны его собеседниц это не вызовет…
