— Вот это темперамент! — Валерия пожала плечами и вопросительно посмотрела на Людмилу.

— Я, кажется, нашла ее отца, — пояснила та.

— Ты его знаешь?

— Смутно припоминаю, кажется, видела какие-то его картинки.

— И как он?

— Ну… смотря с чем сравнивать. Если с тем Петровым, который умер от алкоголизма в девяносто первом, обычный бездарь… Но, в отличие от того, этот жив…

В этот момент входная дверь холла растворилась и на пороге вновь возникла Настя со скомканным рабочим халатиком в руках. Людмила фыркнула:

— В самом деле темперамент — просто позавидуешь! Вернулась по меньшей мере от метро, видимо, только там обнаружила, что умчалась с халатом в руках!

Проницательность Людмилу не подвела: именно от метро и мчалась назад огорченная вынужденной задержкой Настя. Но не идти же в первый раз на встречу с собственным отцом с униформой под мышкой?! Возле каморки бабы Дуни все еще стояла Маринка, запиравшая маленькую дверцу на ключ. Хорошо, что хоть Панкратова рядом не было!

— Ты что… такая? — Маринка посмотрела на Настю.

— Ты понимаешь, я, кажется, нашла… Нет, не могу, боюсь сглазить!..

— А этот следователь ничего не нашел, — сообщила Марина, — в отличие от тебя… Кстати, он тоже к тебе неровно дышит…

— Плевать! А что он искал?

— Наверное, какой-нибудь тайник. Баба Дуня запросто могла устроить там что-то вроде «схрона», как она говорила… Она мне еще одну вещь сказала, даже не знаю, говорить тебе или нет…

— Скажи, конечно! — Настя пытливо посмотрела на мнущуюся Марину.

— Ага, а сама мне сказала, да? Хитрая какая!..

— Ну, Мариш, ты пойми… Я просто кое-что узнала про своего отца, но очень боюсь, что снова вытяну пустой номер… Вот сегодня выясню поточнее и тебе первой скажу! Клянусь, что первой… Ну?

— Да? Ладно. Короче, дай слово, что никому не скажешь.

— Чтоб мне сдохнуть!

— Баба Дуня видела, кто именно подбросил кошелек…

— Ты что?! — Настя, не ожидавшая ничего подобного, даже забыла о своей собственной новости.

— Клянусь тебе!

— И кто?

— Сама Виктория, вот кто!..

— Ничего не понимаю… Зачем? Кому она его подбросила?..

— Зря не понимаешь, тебе и подбросила!

— Зачем?!

Марина покачала головой и посмотрела на Настю с сочувствием:

— Чтобы проверить, как ты себя поведешь…

— Глупости!

— А вот и нет! Баба Дуня рассказывала, что раньше так в барских домах новую прислугу проверяли: хозяева оставят на виду что-нибудь дорогое, ценное и следят. Если возьмет — прямо сразу выгоняли, с позором!..

Настя ахнула:

— Так вот почему баба Дуня так за мной следила!.. Ничего себе! — гневно воскликнула она. — Вот это порядочки! А с виду такая классная, милая… Я ей тут что, прислуга, что ли?! Она здесь всех так проверяет или я одна похожа на воровку?!

— Да тише ты! — зашикала Маринка. — Тише… Ты же обещала!

— Что «тише»? — В Настиных глазах стояли слезы. — Ты действительно думаешь, что я это молча проглочу? Не на ту напали!..

И не слушая больше Маринкины причитания, Настя бросилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

— Надо же! — Людмила проследила взглядом за Настей и покачала головой. — Интересно, что так взволновало ее, что она и про папеньку своего забыла?

— Кстати, о волнениях и вообще настроениях, — перебила ее Валерия. — Если интересно, могу зачитать. Вот… оказывается, любимый цвет одежды связан с самым любимым настроением человека… Привет, девушки!

Шурочка и Аглая, освободившиеся от процедур, присоединились к приятельницам.

— Людмила, ты меня не слушаешь! — Валерия пожала плечами. — Ну сколько можно трепаться по телефону?

— Лично я могу хоть весь день, — хихикнула Шурочка, присаживаясь за стол. — И еще музыку слушать целыми сутками!

И чтобы ни у кого не осталось сомнений в правдивости ее слов, она нажала кнопку на плеере, висевшем у нее на поясе, заткнула уши наушниками, закатила от удовольствия глаза.

— Нет, ну я от него просто балдею!..

Аглая вздохнула, достала из сумки вязание и совсем было собралась им заняться, когда ее взгляд упал на лицо Людмилы, отключившей только что свой мобильник.

— Ну наконец-то! — недовольно прокомментировала Валерия, но, взглянув на Людмилу, мгновенно сменила тон. — Люд, что случилось?..

— Тише… — Людмила с ужасом посмотрела на Шурочку, беззаботно размахивающую руками в такт ей одной слышной музыке. — Ленчика убили…

Неизвестно, чем бы кончилось стремительное движение Насти к кабинету хозяйки со слезами ярости на глазах, если бы не перехватившая ее у двери Светлана.

— Стой, куда тебя несет? Спятила, что ли? Там переговоры!..

Настя остановилась, не зная, что ей делать, и в этот момент к ней сзади подлетела запыхавшаяся Марина.

— Ты что, подруга?! Хочешь, чтобы меня уволили?

— При чем тут ты?

— А кто тебе об этом рассказал, а?

Настя на мгновение смутилась.

— Да не волнуйся ты! Я про тебя ни слова не скажу…

— И как тогда объяснишь, откуда узнала?

— Скажу, от бабы Дуни узнала!

— Девочки! — Светлана сердито прервала их дискуссию. — Я же, кажется, ясно сказала — тише! Там итальянцы… Марина, что именно ты ей рассказала?

— Я?.. — Девушка растерянно посмотрела на Настю, готовая расплакаться.

— Ты-ты! Ну?

— Ничего… — пролепетала та.

— Тогда из-за чего сыр-бор?

Настя уже собралась спасать незадачливую Маринку, но в этот миг в тишине салона раздался отчаянный, совершенно не вяжущийся с его благопристойной атмосферой вопль. Окаменевшие женщины увидели мчавшуюся к стеклянным дверям «предбанника», отделявшего дверь в кабинет хозяйки от коридора, Шурочку. С абсолютно сумасшедшим видом Шурочка на полном ходу врезалась в стекло и, отчаянно разрыдавшись, осела на пол…

Когда Настя уже почти вечером попала на Арбат, ее волнение существенно поуменьшилось. Не потому, что тот факт, что она буквально с минуты на минуту может увидеть своего отца, стал менее важным, а потому, что перед глазами все еще стояла корчившаяся в рыданиях на полу Шурочка… Конечно, ни к какой Виктории Настя не пошла, узнав, что именно случилось с этой хорошенькой и совсем-совсем безобидной женщиной.

«Уж лучше бы этого Ленчика арестовали, как положено, чем это», — подумала Настя. С трудом отогнав от себя тяжелое воспоминание, она прерывисто вздохнула и огляделась по сторонам.

Художников здесь оказалось куда больше, чем она предполагала, отправляясь на этот российский Монмартр. Но, всматриваясь в их лица (все, как один, лохматые и бородатые!), она довольно скоро поняла, что ни один из здешних персонажей ей не подходит… Этот слишком стар, тот — слишком молод… И так все подряд!

Она огорченно огляделась по сторонам еще раз, и тут услышала чей-то хрипловатый голос, обращенный явно к ней:

— Девушка, если у вас есть двадцать минут, я напишу ваш поясной портрет!

— Мне некогда. — Настя раздраженно глянула на щуплого рисовальщика с маленькими мутными глазками.

— Вы представляете, что было бы, если б Мона Лиза ответила то же самое Леонардо? — хмыкнул он.

— Но вы не Леонардо!

— А вы — не Мона Лиза, но зато в самом расцвете своей юной красоты… Неужели не хотите запечатлеть?

Настя с сомнением оглядела своего собеседника и, покачав головой, спросила:

— Если вы ответите на один мой вопрос, я, может, и соглашусь.

— Да хоть на десять!

— Вы случайно не знаете своего здешнего коллегу по фамилии Петров? Он должен работать где-то здесь…

Ее собеседник задумался.

— Петров, но не Водкин, надо полагать… А как он выглядит?

Девушка пожала плечами.

— Ну хоть имя-то знаете?

— Виктор Васильевич.

— Так это же Петруччио! — Он улыбнулся. — Он во-он там стоит, вы уже прошли!

— Где?!

— Да вон же, около матрешек… Эй, девушка, вы куда? А как же портрет?!

Но Настя его уже не слышала. В два прыжка она достигла своей цели: еще одного художника, лица которого не разглядела, так как он стоял к ней спиной. Не зная, что делать дальше, она застыла на месте, уставившись в сутулую спину человека, который мог быть ее отцом…