С нами брат Ванды, капитан Смураго. Он великан и красавец, но гораздо моложе Сигизмунда Болеславовича и не умеет так солидно разговаривать с иностранцами на английском и французском языках, как Врублевский. С нами был и Валентин Шторм. Он очень хороший, веселый. С ним никогда не соскучишься.

Мы плыли из Ялты до Батуми. Здесь Вандочка и ее брат вместе с Сигизмундом Болеславовичем ездили на могилу своей матери. Капитан Врублевский знает эту могилу, потому что там же похоронен его брат, который был тоже капитаном и погиб на пароходе, на котором ехала Ванда со своей мамой. Мы тем временем осматривали Батуми. Здесь же Михаил Фритиофович сказал нам, что день рождения Ванды приходится па день нашего возвращения в Харьков. Это мы узнали от ее брата. Это уже будет точный день ее рождения. Мы решили устроить ей сюрприз-вечер. Надо сказать, что все сюрпризы теперь уже выяснены. Наше путешествие по засекреченному маршруту кончилось. Теперь мы знаем, куда едем. Остается неразгаданным только одно; кто принес Ванде в Сухуми огромный букет белых роз. Между прочим, не хочется огорчать Ванду, по мне кажется, что те розы были предназначены мне или ей и мне вместе.

В Батуми мы распрощались с моряками. Брат Ванды вместе с Валентином Штормом вернулись в

Севастополь, а Сигизмунд Болеславович повез дальше своих туристов. А капитан Смураго пообещал спустить нас следующим летом под воду на глубину 25 метров, а меня - на 26. Эго я попросила его, чтобы хлопцы не задавались. Итак, до скорого свиданья, целую каждую из вас миллион раз.

Зоя».

Только Зоя заклеила конверт и надписала адрес, как Марко позвал ее в соседнюю комнату. Там она застала всех своих товарищей. Михаил Фритиофович сидел около окна и читал газету.

- Зоя, - сказал Шарль, - мы здесь толкуем о том, что будем делать в школе, когда кончится наше путешествие. Как опытные уже путешественники, мы решили организовать клуб испытателей вселенной.

- Я предлагаю назвать его клубом «юных испытателей», - сказал Вася.

- А я-«веселых испытателей»,-предложил Марко.

- Я вас помирю, - вмешалась Ванда. - Пусть это будет «Клуб юных, веселых испытателей».

- Хорошо, - согласился Шарль. - У пас еще есть время обдумать название. Так вот, - он снова обратился к Зое. - В этом клубе Марко будет изучать подводные глубины, Вася - подземные глубины, Ванда - полярные страны. Я пока что буду альпинистом и буду исследовать самые высокие горы. Хочешь вступить в наш клуб? И чем будешь заниматься?

- Ну, конечно. Но что же мне изучать, если вы все уже разобрали… Нельзя ли океанские пароходы? А? Или, знаете, давайте я буду изучать хищных зверей… Таких, например, как барс.

- Нет, ты окончательно выбирай, что именно.

- А если я хочу и то, и другое, и третье, и…

- Так нельзя.

- Тогда, тогда… астрономию и стратосферу. Можно?

- Хорошо. Договорились. Значит, мы открываем клуб «юных, веселых испытателей вселенной» и председателем клуба избираем… кого?

- Михаила Фритиофовича Гансена! - единогласно заявили юные веселые испытатели.

Врач улыбнулся, сложил газету, поднялся с кресла и сказал:

- Давайте, веселые и юные, в последний раз пройдемся по Тбилиси и поднимемся под руководством заслуженного альпиниста Шарля Дуклю фуникулером на гору, которая возвышается над городом.

Все согласились па это предложение. Только Вася попросил разрешения остаться в гостинице, чтобы написать письма.

Перед тем как выйти из комнаты, Ванда оглядела товарищей:

- Неужели мы не разгадаем последнюю тайну нашего путешествия? Кто в Сухуми прислал мне цветы?

- Если Михаил Фритиофович не знает, - заявил Марко, - значит, никто не знает.

- Честное слово, друзья, не знаю, - сказал врач.- Это, действительно, какой-то граф Монте-Кристо.

Когда все вышли из комнаты и Вася остался один, он вытащил из своего рюкзака толстую тетрадь, на которой была надпись: «Дневник». Присев к столу, Вася раскрыл его и записал:

«Сегодня организовали «Клуб юных, веселых испытателей вселенной». Все тайны разгаданы, кроме последней. Никто ничего не знает.

Я решил приложить все усилия, чтобы догнать Ванду в школе и вместе с ней поступить в университет. А когда мы окончим университет, я раскрою ей инкогнито Сухумского графа Монте-Кристо».

Иван Макарович Плугарь - человек среднего роста - стоял у открытого окна и любовался садом. На его худощавом лице лежали следы усталости, только серые глаза блестели неудержимой энергией.

Сад был еще совсем молодой - его посадили лет семь или восемь тому назад работники Института Межпланетных Сообщений. Иван Макарович тоже принимал участие в субботнике. И вот уже перед ним на тонких стволах - нежные кроны яблонек. А как дружно они зацвели! Иван Макарович, занятый все время своим космическим кораблем, даже не заметил, когда это произошло. Да что там цветение - этот сад вообще неожиданность. Когда он вырос? Разве они так давно посадили его?

Нежные цветы ласкают глаз. Сад светится на солнце, будто плывет, подняв бледно-розовые паруса, сказочный корабль.

- Иван Макарович!

Он поворачивает голову. Посреди кабинета стоит секретарша Муся. Лицо ее грустно. С того времени, как был утвержден космический рейс, она смотрит на своего начальника, как на приговоренного к смерти.

- Что такое, Муся?

Иван Макарович нехотя отошел от окна.

- К вам пришли.

- Кто?

- Ученый, говорит, специалист… по географии Луны…

Дверь распахнулась, и в кабинет нетерпеливым шагом вошел полный мужчина в сером костюме с толстой папкой в руках.

- Да, да, - произнес он на ходу, - я селенограф.

- Садитесь, пожалуйста! - Иван Макарович указал на желтое кожаное кресло у письменного стола. Муся вышла, неслышно прикрыв за собой дверь. Человек в сером развязал папку, вынул роскошно переплетенный альбом.

- Вы летите в звездные миры! - патетически воскликнул он. - Делаете первый шаг в космос… Узнав о вашей экспедиции, я счел своим долгом… - Он протянул Ивану Макаровичу альбом, вынул платок и стал прикладывать его к вискам. - Это наиболее подробные карты поверхности Луны!

- Очень благодарен! - сказал Плугарь, взвешивая на руке альбом.

- Что, тяжелый? - селенограф тревожно подался вперед. Его мясистое лицо раскраснелось от волнения.

- По сравнению с тем, который мы изготовили из микропленки, - улыбнулся Иван Макарович, - тяжеловат.

Селенограф смущенно опустил голову, руки мяли платок.

- Да я, собственно… Это в конце концов не главное… Я хотел бы, уважаемый Иван Макарович, сам полететь с вами на Луну! Надеюсь, что селенограф, десятки лет изучавший поверхность нашего спутника… Да я же все его кратеры, все трещины, какие ни есть… Иван Макарович оглядел плотную фигуру посетителя, и тот смутился еще больше.

- Что, тяжелый, думаете?

- Да нет, - Иван Макарович поднялся, встал и его собеседник. - Дело не в этом. Послужить науке изъявили желание тысячи энтузиастов… Мы получили много писем и из Москвы, и из Одессы, из Ленинграда, из Киева, Хабаровска… Не вы первый, не вы, наверно, будете последний. За сутки, оставшиеся до нашего вылета, нас, надо полагать, еще будут штурмовать… А состав экспедиции уже давно утвержден, вы же сами понимаете…

Селенограф стоял растерянный. Казалось, он совершенно не ожидал отказа.

Иван Макарович посмотрел на него, будто что-то взвешивая, и продолжал:

- Открою вам одну тайну… Сейчас проходит испытания еще одна космическая ракета. Не за горами то время, когда и она полетит, как вы говорите, в звездные миры… Экипаж ее, насколько мне известно, полностью еще не укомплектован.