Михаил не переставлял удивляться бьющей из подруги энергии, казалось, она успевала везде, не уставая и почти всегда сохраняя отличное расположение духа. Вечерами они уходили гулять и подчас забирались в самые отдаленные уголки города, задерживаясь там, пока небо не покрывалось ковром мерцающих звезд, а в парках не зажигались тусклые глаза фонарей, подсвечивающие сумрак волшебными переливами разноцветных огней.

Ночи пролетали незаметно. Погруженные в водоворот страсти, влюбленные не замечали времени, лишь под утро, обессиленные, засыпали в объятьях друг друга, а просыпались далеко за полдень, с радостью встречая очередной, наполненный счастьем день.

Радость безмятежного счастья омрачали лишь опасения связанные с основной работой. Время от времени Ольга с содроганием вспоминала последнюю встречу с шефом, сжимаясь от ожидания очередного звонка, но телефон молчал, и, постепенно, воспоминания поблекли, стерлись, вытесненные более насущными заботами, все произошедшее стало казаться чем-то ненастоящим, жуткими остатками дурного сна, что, изредка прорывались через безоблачную радость будней, сверкая далекими грозами былых кошмаров.

Не звонил и Валериан Петрович, словно вместе с переездом исчезла и потребность в телохранителе. Памятуя о желании хозяина выбраться на «недельку — другую на рыбалку», Ольга не удивлялась, благо заработанных за несколько месяцев денег, хоть и в значительной степени потраченных на одежду с безделушками, при бережливом подходе, должно было хватить еще надолго, поэтому, когда в один из вечеров телефон разразился протяжной трелью, Ольга взяла мобильник, с недоумением обнаружив на дисплее пометку «клиент», произнесла приветливо:

— Добрый вечер, Валериан Петрович, появилась работа?

В динамике, прерываемый шорохом помех, послышался знакомый голос:

— Вот ведь какая, сразу о работе! Уже надоело отдыхать?

— Нет, конечно, — Ольга засмеялась, — но вы же знаете: на работу — как на праздник.

Собеседник хмыкнул, сказал насмешливо:

— А, ну это да, это конечно. — Добавил уже серьезно: — Заскочи завтра вечерком, нужно в пару мест заехать, а то без тебя как-то непривычно.

— Что-то серьезное? — Ольга нахмурилась.

— Да нет, обычные дела. Но, думаю, твое присутствие лишним не будет, так, на всякий случай. Ты же знаешь, случай бывает разным, — Валериан Петрович хохотнул. — В общем, часикам к восьми, девяти. Ну, все, до встречи, — в динамике хрустнуло, разговор прервался.

Ольга вернулась к прерванному занятию, за время беседы вода успела закипеть и аппетитные колобки из фарша, приготовленные в качестве основы будущего супа, один за другим, вздымая небольшие фонтанчики, полетели в кастрюлю. Неслышно подошел Михаил, мягко приобняв за плечи, поинтересовался:

— Работа зовет?

Ольга на мгновение обернулась, взглянув в погрустневшее лицо друга, сказала ободряюще:

— Это не надолго. Хозяин грозился отправить домашних в отпуск на пару недель, и самому поехать следом. Так что, скорее всего, это последний выезд в этом месяце.

Михаил поморщился, сказал с легким недовольством:

— Ты, конечно, извини, но это слово… «хозяин», мне режет слух. Неужели нельзя как-то по-другому, к примеру: наниматель, ну, или работодатель.

Сосредоточившись на шинковке моркови, острое лезвие ножа так и мельтешило, выбивая непрерывную дробь по разделочной доске, Ольга ответила не сразу, лишь когда морковь распалась на небольшие равномерные кубики, подняла голову, улыбнувшись, произнесла:

— Это просто профессиональный жаргон. В него никто ничего не вкладывает.

Михаил передернул плечами, сказал, сдерживая раздражение:

— Может быть и так, но мне неприятно слышать, что у моей подруги есть хозяин, пусть даже это просто ярлык.

Ольга помолчала, сказала задумчиво:

— Когда-то давно мне казалось, что мир справедлив, но со временем я поняла, что ошибаюсь. Примерно в то же самое время я была уверена, что никогда не буду заниматься тем, что не нравится, но я ошиблась и здесь.

Не понимая, к чему клонит подруга, Михаил недоуменно поинтересовался:

— Не хочу показаться глупцом, но в чем соль?

Отложив морковь, Ольга взяла картофелину, взвесив на руке, отстраненно ответила:

— Слова важны лишь до тех пор, пока не доходит до дела. Жизнь все расставляет на места, позволяя не обращать внимания на обидные клички и не придавать значения ярлыкам.

Пристыженный, Михаил отошел к окну, некоторое время стоял молча, затем повернулся, сказал виновато:

— Извини, пожалуйста. Я о тебе еще не так много знаю. Вполне возможно, что у тебя в жизни было такое, после чего все эти мелочи действительно не имеют значения… Возможно, что я слишком сильно тебя люблю, и малейший намек на то, что кто-то может заявлять права на любимую девушку, приводит меня в ярость.

Ольга шагнула к Михаилу, взглянув снизу вверх, сказала нежно:

— Не переживай. Я все понимаю и совсем-совсем не обижаюсь. Единственно, что меня смущает… — она запнулась, в глазах мелькнуло лукавство.

Насупившись, Михаил поинтересовался:

— И что же?

— А то, что если ты ревнуешь к слову «хозяин», что начнется, когда я буду приходить с работы под утро?

Михаил закатил глаза, ответил задумчиво:

— Наверное, придется купить биту, и прокатиться вместе с тобой, побеседовать с нанимателем, чтобы у него больше не возникало странного желания выдергивать тебя из дома на ночь глядя.

Он сопроводил слова столь страшным взглядом, что Ольга рассмеялась, но тут же нахмурилась, произнесла с деланной строгостью:

— Миша, это очень плохая идея.

— Почему? — его лицо приняло невинное выражение.

Ольга приблизила губы к уху собеседника, произнесла чуть слышно:

— А потому, что у моего нанимателя есть телохранитель, и он очень не любит, когда к нанимателю приближаются взбалмошные молодые люди с битами наперевес.

— Вот тебе раз! — Михаил всплеснул руками. — И ты не остановишься перед тем, чтобы избить собственного парня?

— Конечно, — Оля усмехнулась. — Застрелю прямо сюда, — ее пальчик уперся собеседнику в лоб.

Михаил схватился за голову, бросился в соседнюю комнату с жалобным криком:

— Это ужасно, меня готова убить собственная девушка!

Прислушиваясь к доносящемуся грохоту, не рассчитав скорости, Михаил снес удерживающую веревки с сохнущим бельем подпорку, Ольга вновь занялась супом, на ее лице застыло выражение счастья, а в руке замелькал нож.

Провозившись с делами, Ольга опомнилась, лишь, когда небо за окном стало темнеть. Взглянув на часы, она сдавленно выругалась, уже перевалило за восемь, и, хотя, Валериан Петрович не назвал точное время, следовало поторопиться. Облачившись в костюм и накинув кобуру, Ольга завертела головой в поисках пистолета, но вспомнила, что решила не забирать оружие, оставив на своем месте в сейфе, и, более не задерживаясь, вышла из дома.

Опасаясь, что не успеет на последний рейс, Ольга пробежалась до остановки, заскочила в уходящий автобус, заметив бегущую девушку, водитель на мгновение притормозил, заново раскрыв уже успевшие захлопнуться двери. Неспешная езда и раскинувшийся за окном вечерний город убаюкивали, и Ольга погрузилась в размышления, попытавшись сосредоточиться на предстоящей работе, но мысли раз за разом возвращались к тихому семейному счастью, и, отбросив тщетные попытки, она расслабилась, отдавшись приятному состоянию умиротворения и покоя, удивительным образом закрепившимся в душе всего за несколько дней.

По-прежнему пребывая в мечтах, Ольга вышла на остановке, лишь когда под ногами захрустел гравий, насыпанный на дороге вместо асфальта, а впереди, тускло очерченные во тьме, замаячили контуры коттеджа, расслабленность сменилась тревогой, что, по мере приближения к дому, разрасталась все сильнее, вытесняя прочие чувства.

Пытаясь разобраться в ощущениях, Ольга замедлила шаг, лихорадочно соображая, что послужило сигналом. Еще раз взглянув на коттедж, она с холодком поняла, что именно не так. Остроконечное здание, где проживал со своей семьей Валериан Петрович, оставалось совершенно темным, в бледном свете выглянувшего серпика луны черные провалы окон казались глазницами черепа, что слепо таращились в пространство, не освещенные ни единым огоньком.