Террор выдвигался как средство для деморализации коммуни­стов и как средство, долженствующее прекратить приток свежих сил в РКП(б), что должны были достичь расстрелами и отравле­ниями коммунистов и репрессиями против их семейств».

Террор должен был дезорганизовать Красную Армию, для чего предлагались налеты на штабы, расстрелы комиссаров, взрывы в казарменных помещениях перед выступлением, отравление на­дежных войсковых частей. Такое значение придавалось террору в период зарождения союза, в конце прошлого года.

Позднее, когда, вследствие перерыва правильного железнодо­рожного сообщения с Западной Сибирью и югом и сокращения поступления продмаршрутов в центр, возник острый продоволь­ственный кризис, НСЗРиС принимает решение о применении террора и по отношению к хозяйственному аппарату Советской России. И действительно, с этого момента удары его главным об­разом направлялись на то, чтобы окончательно разрушить хозяй­ственный аппарат страны. Порча железнодорожного полотна, па­ровозов, уничтожение подвижного состава, железнодорожных строений, складов — вот меры, которые должны были доконать транспорт. Поджоги складов топлива, террор по отношению к ле­созаготовщикам должны были довести до высшего напряжения топливный кризис.

Провокационная организация забастовок на заводах, порча машин и даже поджоги фабрично-заводских зданий должны бы­ли в значительной мере расстроить промышленность. Уничто­жение и расхищение продовольственных складов, ссыпных пунктов, уничтожение и порча продуктов в пути, расстрел про- довольственников, агитация среди крестьян против сдачи хле­ба — вот меры, рекомендованные Всероссийским комитетом Савинкова для удушения «костлявой рукой голода» рабоче-кре- стьянской власти.

Все эти мероприятия должны были вызвать недовольство ши­роких масс народа и повсеместное восстание. «Мы должны вы­жечь свободное место, чтобы на нем начать строить сначала» — вот тезис Всероссийского комитета.

По показаниям арестованных членов организации, в дело тер­рора и углубления хозяйственной разрухи вовлекались партизан­ские отряды с целью испытания их подготовки к выступлению. Террор был обращен в «средство для испытания и закаления мо­лодых организаций». Программа союза редактировалась неясно и туманно. Оставляется возможность различного толкования од­ного и того же параграфа. Если в первоначальных листовках сою­за выдвигалась идея передачи власти после переворота НСЗРиС, то с момента кронштадтского восстания им выставляется лозунг беспартийных Советов, которые должны повести страну к Учре­дительному собранию. Эта преднамеренная туманность и неяс­ность программы и принятие лозунгов, выдвигаемых эсерами и меньшевиками, имели своей целью привлечение в заговорщи­ческий союз наряду с крайними правыми элементами (кадетами, черносотенными монархистами) также социалистических орга­низаций.

Во Всероссийский комитет в качестве полномочного члена его вводится генерал Эльвегрен, еще в 1917 году, в период керенщи­ны, арестованный за контрреволюционную деятельность.

Финансовые средства организация получала от второго отдела польского генерального штаба и французской военной миссии в Польше. Причем последняя через капитана Дераш выдавала члену Всероссийского комитета Савинкову на нужды организа­ции ежемесячно десятки миллионов польских марок.

Кроме того, за особо важные сведения о Красной Армии шефом информационного отделения французской военной миссии майором Марино выплачивалось дополнительное воз­награждение.

Интересно отметить, что в перехваченном ВЧК подлинном письме полковника Павловского (командующего всеми парти­занскими отрядами Савинкова на советской территории) на имя Б. Савинкова Павловский просит о том, чтобы с французов со­драть за доставляемые им сведения о Красной Армии возможно дороже.

При поездке весною 1921 года в Париж для переговоров с французским правительством В. Савинкову удалось при помо­щи русского промышленника Путилова организовать группу крупных капиталистов на предмет субсидирования савинковских организаций.

Информационный отдел Всероссийского комитета союза иг­рал роль международного бюро шпионажа как о вооруженных си­лах Советской России, так и о положении Советской республики вообще. Он добывал, систематизировал сведения о Красной Ар­мии и снабжал ими в виде регулярно выпускаемых военных бюл­летеней все иностранные военные миссии в Варшаве.

Агенты Савинкова, приезжавшие из России, являлись для да­чи информации во французскую военную миссию и польский генштаб (11 отдел).

Поскольку роль французской военной миссии в Польше ог­раничивается субсидированием савинковских организаций и постоянным давлением на военное министерство Польши на предмет более внимательного отношения к делу Савинкова, по­стольку гораздо более активно, рука об руку с Савинковым рабо­тает польский генеральный штаб.

Польский генштаб снабжал савинковских агентов и курьеров бесплатными проездными документами и выдавал разрешения на провоз по железной дороге антисоветской литературы. Почти все агенты Савинкова состоят одновременно на службе польской раз­ведки и контрразведки (офензивы и дефензивы).

Все военные и политические сводки, доставлявшиеся из Рос­сии курьерами Савинкова, попадали в польский генштаб.

Проводниками через наши пограничные посты направляю­щимся в Советскую Россию агентам Савинкова являлись чины польской офензивы и жандармерии. Склады антисоветской лите­ратуры были на квартирах чинов польской дефензивы, например, У поручика Костина-Прудникова, занимающего одновременно должность начальника организационного пункта Савинкова и помощника начальника постерунка дефензивы в Столбцах Рэмона — Лунинце и т. д. и т. п.

Члену Западного областного комитета и члену Гомельского гу­бернского комитета савинковской организации, ездившим к Са­винкову по делам организации в Варшаву, II отделом польского генштаба за подписью майора генштаба Века был выдан документ на провоз в Советскую Россию «для целей разведывательных» по 2 килограмма яду. В действительности этот яд предназначался Са­винковым для одновременного отравления надежных частей Красной Армии накануне выступления.

Несколько охладившиеся было после ратификации русско- польского мирного договора отношения между польским прави­тельством и Савинковым (руководители польской политики гото­вы были, конечно, и дальше столь же энергично поддерживать Савинкова, но их несколько сдерживала боязнь давления со сто­роны рабочего класса Польши) быстро были вновь налажены по­сле возвращения Б. Савинкова в Париж, где последний получил заверения в неуклонной действенной поддержке савинковской боевой организации.

Но Савинков ухитрялся шантажировать своих высоких покро­вителей. Он фальсифицировал все сведения о Советской России, передававшиеся им французам, создавал слухи о военном союзе между Советским правительством и Германией, направленном против Франции и Польши, собирал списки комсостава Красной Армии с немецкими фамилиями и изображал их французской во­енной миссии как лиц, состоящих на службе Германии, и т. д. Этими сведениями ему удавалось запугивать французов, что от­крывало Савинкову широкую дорогу к их кошельку. Важно отме­тить, что после указанной поездки Савинкова польским военным министром был назначен для наблюдения за содержанием интер­нированных русских военнопленных близкий друг Савинкова граф Сологуб де Войно.

Изобилие в средствах и деятельная поддержка со стороны Франции и Польши дали возможность организации в короткий срок распространить свою деятельность почти на всей территории Европейской России и вовлечь в организацию ряд лиц, занимаю­щих весьма ответственные должности на советской службе. В Ви­тебске арестован меньшевик Марк Зарх, имевший тайную меняль­ную лавку и обменивавший иностранные деньги на русские всем организациям Савинкова в Западной и Северо-Западной областях.

Помимо ликвидации всех савинковских организаций, на тер­ритории Западной области почти одновременно удалось настиг­нуть и разгромить ряд савинковских партизанских отрядов, имевших непосредственную связь с НСЗРиС.