Постепенно он отсеял расы, хуже всего переносящие драконью сущность: бесполезными были признаны эльфы, орки, гномы и зверорасы. Самым перспективным видом оказались люди — самые слабые, самые немощные из подданных его небольшого горного государства, которое уже давно называли не иначе как Драконьим Герцогством: кто с гордостью, а кто и со страхом.

И вот, наконец, настал тот знаменательный день, когда первый опыт увенчался успехом: человеческая девчонка, даже по меркам своего народа еще ребенок, смогла пережить ритуал и трансформацию, умудрилась сохранить рассудок и даже пробудить Дикую магию… правда, очень слабо. Но и это был успех — он уже почти отчаялся…

С новыми силами он взялся за дело — доработал черновой вариант ритуала, окончательно сформировал критерии отбора кандидатов: люди, возраст до двенадцати лет, желательно девочки.

Но даже доведенный до ума ритуал переживала едва половина детей, а те, кому повезло, временами испытывали на себе все прелести поистине страшной фразы: «что-то пошло не так». Больше всех досталось той самой первой девочке… как там ее звали — Элком, кажется? Перестройка организма похерила естественные процессы взросления, навеки оставив ее в детском теле, некоторые из обновленных органов не работали и вполовину расчетной мощности, чешуя, покрывшая все тело, кроме лица, постоянно чесалась, раздражая кожу, а хвост, наоборот, получился слишком длинным, перевешивая тщедушное тело при ходьбе.

Вспоминая то время, дракон понимал, что именно тогда, выхаживая эти наполовину удачные эксперименты… нет, своих детей, плоть от плоти, кровь от крови, — буквально, а иногда и прерывая их страдания, в его глупую тщеславную голову впервые пришла мысль о том, что цена может оказаться слишком высока. Что вечное одиночество последнего истинного дракона — куда более правильный выбор, чем возрождение давным-давно исчезнувшего народа, построенное на детских страданиях.

Ведь то, чего он добился за сотню лет, загубив тысячи жизней — это был всего лишь первый этап. Его план затрагивал не одно и даже не два поколения — несколько сотен лет, трансформацию за трансформацией приближая измененных людей к тому образцу дракона, который он помнил. И на каждом этапе его дети будут погибать сотнями, пока он не подберет нужный ключик к волшебному ритуалу.

Тогда он отбросил эти пораженческие мысли, бессмысленную жалость к расходному материалу, жалким смертным — простым заготовкам для настоящих драконов и продолжил свой труд. Единственной поблажкой совести, которую он себе позволил, было решение приостановить дальнейшие исследования, сосредоточившись на доведении первого ритуала до близкого к идеалу КПД, — слишком противно ныло в груди при виде очередного уродца, едва способного дышать.

Драконье Герцогство — небольшая, не неприкосновенная страна, находилась на юго-западных отрогах Драконьего Хребта и мало контактировала с окружающим миром. Даже Орден Искателей, такой активный еще полсотни лет назад, пришел в упадок — больше не было нужды в поиске кандидатов из иных рас, волшебных зверей и добыче экзотических ингредиентов, все потребное добывалось на месте. Лорд Дракон, уже и сам частенько называющий себя Ёрмунгандом, не следил за тем, что происходило в мире — а потому о пришествии Шестерых Божественных Героев узнал последним… к счастью. Вряд ли бы он смог сдержать свою ненависть к пришельцам. Он отправился бы мстить… непонятно кому, непонятно зачем — записав разумных в смертельные враги только по той причине, что они попали в этот мир тем же способом, что и ненавистный Пантеон. Отправился…. И, скорее всего, проиграл бы — как показало будущее, в сражении с шестью «сотками» ему ничего не светило.

Таким образом, он продолжил свое знакомство с пришельцами, что пришли в этот мир вслед за Пантеоном, со встречи с эмиссаром чудовищ, известных всему миру под именем Восемь Королей Жадности.

Он назвал себя Король-Чародей Ганмара — долговязая фигура в бесформенном рваном черном плаще до пят верхом на здоровенной виверне. О том, что такое дипломатия это полуматериальное существо явно раньше никогда не слышало — когда Ёрмунганд все-таки отправился разбираться с пришельцем лично, тот уже успел вырезать пару пограничных крепостей и городков, предварительно выставив подданным Герцогства нехитрый ультиматум: смерть или рабство.

«Король-Чародей» все-таки смог удивить молодого (по меркам своего народа) дракона — ранее Великий Змей не встречал в этом мире никого настолько сильного, если не брать в расчет монстров Пантеона. Белое драконье пламя развеяло его по ветру, оставив только горстку пепла, но отрубленный мечом коготь, глубокие раны на правой передней лапе и левом боку говорили сами за себя… это была первая боль, которую он почувствовал со времен того страшного сражения, в котором погибло племя огромных крылатых ящериц.

Перед смертью «Король-Чародей» грозился своими хозяевами: «вы все равно склонитесь перед Лигой, так или иначе. А те, кто выберут бой — будут уничтожены».

Тогда Ёрмунганд еще не знал, что эти слова окажутся пророческими…

…Дракон спал. И видел сны.

Прошлое ходило кругами, подменяя реальность и настоящее. Горела его крохотная горная страна, гибли в тщетных попытках убить неуязвимых противников его дети, а черная антрацитовая чешуя меняла цвет на красный в аду огненной магии, с сухим треском раскалываясь, обнажая нежную кожу и причиняя боль, которую невозможно было терпеть.

То поражение даже спустя годы скрипело на клыках горьким песком — слишком много их было, слишком сильны они оказались. А ведь он в ту пору уже не был беспомощным дракончиком, едва вставшим на крыло… и тем больнее было вернувшееся чувство бессилия.

Он снова, уже во второй раз, выжил там, где обязан был умереть, на сей раз не благодаря чуду: он малодушно сбежал, прихватив с собой малышку Элком, которую все же смог привести к эталонной «заготовке дракона первого поколения».

Кто-то скажет — трусость. Его родители, все драконье племя точно не оценило бы такой поступок — уж они бы сражались до конца. Они и сражались, в общем-то… и где они теперь? Мертвы, забыты, даже не погребены как полагается — так и валяются в Долинах Смерти огромными белыми остовами: безмолвные памятники былой силы.

«Умри, но не склонись» — замечательный девиз… но Ёрмунганду больше было по душе другое кредо: «Выживи и отомсти».

Играть в прятки с Королями Жадности, что подчинили себе весь континент — задача нетривиальная и, как правило, не имеющая решения. Особенно, если ты — трехметровый в холке здоровенный ящер с чешуей, черной как ночь.

У него и не получилось. Их находили несколько раз — и каждый раз Ёрмунганд, имевший возможность подготовить место для боя, умудрялся уходить живым, основательно потрепав группу ликвидации.

В конце концов между ним и Королями установились отношения, которые смертные называли «вооруженный нейтралитет». Великий Змей был слишком слаб, чтобы причинить своим врагам что-то большее, чем «неприятности», а заклинания мгновенной массовой телепортации на большие расстояния делали смертельно опасной даже простую партизанскую тактику вида «подстеречь одиночку». Короли же, в свою очередь, никак не могли поймать Ёрмунганда в ловушку, из которой он не смог бы сбежать… да еще и пришибив кого-нибудь из атакующих выплеском Дикой магии.

Впрочем, немногим позже Змей понял, что ему очень повезло в ту пору — Короли пожалели на него способности Мировых артефактов «первой двадцатки», уж больно высока была цена их использования.

Ёрмунганд не смирился, нет, — он ждал. Судьба его собственного народа говорила ему, что нет под этими небесами ничего вечного, нет таких существ, что не совершают ошибок… а общение со смертными научило его и тому, что сложные социальные конструкции имеют свойство разваливаться со временем: такой же естественный процесс, как ржавчина на стальном клинке.

Поэтому он, осев в конце концов далеко на востоке континента, в долинах безлюдного гористого полуострова… просто жил, никуда не спеша. За следующие полсотни лет его главным открытием стало то, что малышка Элком, которую он называл своим ребенком больше про себя и… образно, способна расплакаться от тихого «дочка», которое он как-то ляпнул, забывшись. Та самая Элком, которая в первые годы жизни после «Перерождения» лишь скрипела зубами от боли и слабости, та Элком, что не пролила ни слезинки, когда рушилась ее страна, когда они бежали от врагов, зачастую не имея возможности даже остановится и нормально поесть, не то, что выспаться…