Сиена не могла поверить своим ушам. Тейн Кайрелл наконец нашел власть, к которой не питал ненависти, и эта власть оказалась повстанческой? Конечно, он хотел убедить ее покинуть Империю; и она решила, что ради этой цели он высказал бы и более дикие вещи.

— Как давно ты с ними?

— Присоединился несколько месяцев назад. — Большим пальцем он провел по ее скуле, лаская даже таким простым движением. — Сначала я только перевозил припасы, но когда война разгорелась… теперь я чаще в бою.

— Знаешь, я узнала тебя на Хоте.

— Ты там была? — Лицо Тейна стало белым как мел. — Я говорил себе, что Флот настолько огромен… я надеялся, что шансы встретить тебя… не думал, что это случится.

— Я никогда не была в опасности, — произнесла девушка, садясь и стягивая одеяло вокруг себя. Ей тяжело было чувствовать его ужас при мысли, что ей больно. — Я узнала маневр, когда ты развернулся в ногах АТ-АТ. Тут же поняла, что учудить такое мог только ты.

— Только один человек во всем Флоте смог бы узнать меня по манере вождения…

— Может быть, Сила направляла нас. Сводила вместе, хотя мы должны быть разделены.

Ее слова заставили его поморщиться. Как и следовало ожидать, Тейн не настолько изменился, чтобы удариться в религию.

— Кажется, я воспользовался фальшивыми документами собственного изготовления, чтобы пересечь Галактику и добраться до тебя. Никакая Сила в этом не участвовала.

Девушка подняла руку, словно защищаясь:

— Ладно-ладно.

Тейн сел рядом с ней и обнял за талию. Небо за пределами Крепости стало почти черным.

— Слушай. Знаю, ты не готова уйти со мной сегодня. И может быть, не решишься присоединиться к Восстанию.

— Никогда.

— Но если бы я знал, что ты сможешь оставить Империю когда-нибудь… просто для того, чтобы вернуться сюда или начать новую жизнь в другом мире…

Он обещает бросить Восстание и присоединиться к ней, если она дезертирует? Сиена не хотела этого знать.

— Я не собираюсь уходить, по крайней мере не раньше, чем отслужу весь срок. Если имеется шанс, что хорошее в Империи может перевесить плохое, наш долг — не упустить его.

— Империя прогнила насквозь. Наш долг — уничтожить ее.

Они снова расходились, и, наверное, так будет всегда. Сиена знала это. Но эти жестокие факты показались такими не важными, когда он снова обнял ее, а она прильнула к нему. Они никогда еще так не любили друг друга — и не были так далеки друг от друга.

На следующее утро был суд.

Суд. Это слово звучало слишком официально и помпезно для поспешного, никчемного разбирательства. Сиена сидела на полукруглой скамье, которые были расставлены по всей судебной палате. Она была в своей форме с красными и синими квадратами, соответствующими чину имперского лейтенанта. Рядом с ней сгорбился отец, не в силах видеть на скамье подсудимых свою жену в наручниках.

Прокурор — мужчина с маленькими ладошками и сальными волосами — монотонно перечислял пункты обвинения. В перечне не было ни единого довода, который не мог бы подделать мало-мальски опытный в цифровых технологиях человек. Защита сразу же указала бы на это. Если бы у матери была защита.

Но теперь адвокат был разрешен только в гражданских делах и никогда — в суде за преступления против Империи.

В голове Сиены все еще звучал голос Тейна: что, если Империя испытывает ее веру? И страшилась ответить любимому даже мысленно.

Он ушел поздно ночью, чтобы успеть на какой-то красноглазый челнок, — и она никогда не узнает, куда он улетел. Тейн официально, по всем правилам этикета попрощался с ее отцом; папа оказался достаточно догадлив, чтобы позволить Сиене одной проводить Тейна до краулера. Они целовались так долго и так страстно, что у девушки распухли губы. Она чувствовала это до сих пор и была рада доказательству, что он действительно был с ней.

«Что бы ни случилось с нами, — сказала она, — спасибо за то, что был с моей семьей. Ты ужасно рисковал, чтобы попасть сюда, когда я сильнее всего нуждалась в тебе. Это был поступок… истинной верности и дружбы».

Его улыбка была печальной.

«На самом деле я пришел сюда, надеясь узнать, что в конце концов переболел тобой. Тщетная надежда».

Сиена пыталась поймать взгляд матери, надеясь утешить ее своим присутствием. Но та ни разу не взглянула на дочь. Ей было стыдно, хотя к настоящему времени всем в этом фальшивом суде была очевидна лживость обвинений.

А потом Сиену осенило: мать не смотрела на нее, потому что опасалась поставить под удар свою дочь, если та вдруг выразит симпатию к преступнику против Империи.

Имперские законы не применялись с одинаковой жестокостью во всех мирах — так, как оказалось на Джелука-не. Во время своих путешествий Сиена не раз видела тому примеры. Но сейчас это не имело значения, потому что сейчас в родном мире эта жестокость уничтожала ее семью, ее дом.

«Ты же понимаешь, что мы не можем больше встречаться», — сказала Сиена, когда Тейн прижал ее к себе. Он уже завел краулер, но гул мотора был тише завываний ветра.

«В прошлый раз мы говорили то же самое».

«Теперь все иначе. Тебе не стоило возвращаться в этот раз, и я… я не знаю, вернусь ли когда-нибудь».

«Мы продолжаем говорить друг другу «прощай», — прошептал Тейн ей на ухо. — Когда я наконец поверю в это?»

Она не ответила, просто не смогла. Даже если они с Тейпом никогда не увидят друг друга, она знала, что в определенном смысле их связь сохранится. Он стал слишком большой ее частью, чтобы полностью потеряться. По крайней мере, пока она была жива.

Слабое, но все же утешение.

Судья не смотрел в зал, вообще не отрывал глаз от экрана, вынося решение:

— Виновна в хищении и мошенничестве в отношении Империи. Приговаривается к шести годам каторжных работ в шахтах.

Сиена чувствовала, как приговор ядом разливается по жилам, пронзая до костей. Каторжные работы в шахтах? На Джелукане такую меру наказания запретили почти столетие назад, и уже тогда так карали лишь обвиняемых в самых тяжких преступлениях. Ее мать была женщиной средних лет, никогда не отличавшейся ростом или силой, она просто не выдержит такой работы. Учитывая наличие современных дроидов-шахтеров, вообще не было никакой необходимости выполнять столь изнурительную работу вручную. Приговор был и примитивен, и жесток… и обрекал женщину, о невиновности которой судья прекрасно знал.

Верин Ри не посмотрела на мужа и дочь, даже когда ее уводили; Сиена поняла, что у них не было шанса попрощаться.

— Это невозможно, — прошептала девушка, когда все присутствовавшие вышли из зала суда, оставив лишь Сиену и ее отца. — Насмешка над правосудием…