– Похоже, спец из ФСБ, занимается черными кладоискателями. Он не опасен нам, ведь нам не нужны эти сокровища. Верно?

– Ты уверен, что он из ФСБ?

– Тень! – позвал Глеб.

Тень спрыгнул с уступа и подошел, шутливо козырнув Виктории.

– Ну, что будем делать с сокровищами, я так полагаю, что вы уже нашли свое? – осведомился он.

– Делай что хочешь…

Тень подошел к трупу Быховца.

– Минотавр мертв, да здравствует Минотавр, – усмехнулся он и потрогал носком ботинка рыжеватый висок Быховца. – Этот человек возглавлял боевое крыло «Хозарана».

– «Хозарана»? – переспросила Виктория. – Значит, он лгал мне о борьбе с призрачным царством!

– Обыкновенная хитрость разведчика. Он привык использовать людей по своему усмотрению: политиков, министров, красивых женщин и… девочек-сирот.

Виктория вздрогнула, этот человек без сомнения видел ее досье.

– По уставу «Хозарана» Минотавр бессмертен, как каган у древних хазар. Как только он уходит из жизни, Минотавром становится другой, со скамейки «запасных». Такой порядок был заведен в Хазарии.

– Хазария была разгромлена, – напомнил Глеб.

– Эта победа была относительной, – заверил Тень. – После гибели главной биржи финансовый спрут «тайной империи» разбросал свои щупальца по всему миру. Таким образом, хазарское землячество не исчезло, и куда бы ни забрасывала их судьба, «разумные хазары» создавали крепкие сплоченные ячейки-общины, они поддерживали тесную связь с соплеменниками, они хранили свои пароли и отличительные знаки своего происхождения – говорящие имена и фамилии, а также монеты с изображением Иосифа Благословенного – последнего хазарского царя, бежавшего в Испанию. С тех пор хазарские евреи звались Ашкенази, в память о династии Ашинов, а хазарское золото звенело в кошельках всех европейских царей.

– Кочевая империя? – спросила Виктория.

– Ты угадала… В рассеянии хазары избрали себе тайного кагана, держателя скипетра Иуды. И Советскую Россию недаром звали Красной Хазарией – ведь именно Каганович стал правой рукою благословенного царя Иосифа Сталина. Хазария поделилась своей двуглавой моделью с СССР, Красной Хазарией. При каждом ее правителе сидел серый кардинал, тайный хазарин, а любимым развлечением придворных хазар стала переброска рек, ведь в Хазарии их тоже неоднократно перебрасывали. Потом укрупняли деревни, чтобы легче собирать дань… Последняя тайна России – ее еврейское, пардон, хазарское происхождение.

– И ты можешь назвать имя нового Минотавра? – спросила Виктория.

– После гибели Быховца боевое крыло «Хозарана» возглавит Сафарди, вы с ним, кажется, знакомы. И если в этом рыжем хазарине, – Тень поставил ногу на грудь Быховца, – было хоть что-то героическое, то Сафарди – просто пошлый денежный мешок, готовый продать мать родную.

– Нам совсем не обязательно это знать. Мы выходим из игры, – напомнил Глеб.

– Пожалуйста, к тебе у меня нет претензий. Но на девчонке висит убийство… И если ты великодушно простил ее, то Фемида запросит свою цену.

– О чем ты, Тень?

– «На свободу с чистой совестью!» – слыхали такой девиз сталинских пятилеток? Девушка должна выкупить свое «дело». Ты знаешь, как выйти на «Хозарана»? – не меняя ласкового выражения лица, спросил Тень у Виктории.

– У меня есть коды и адрес штаб-квартиры на Крите.

– Решено, вы вдвоем летите на Крит. В ближайшие дни туда прибудут Лобус и Лошак. В трех чемоданах они вывезут «обесцененную» хазарскую коллекцию, а это более тридцати предметов, признанных подделкой. Вы, мисс, имели отношение к изъятию этих экспонатов и немало поспособствовали успеху операции.

– Твои условия, Тень? – напомнил Глеб.

– Вы уничтожите всех троих и заберете коллекцию. Заказчик выйдет на вас сам. Вы вручите ему спасенные ценности и «адье»! Надеюсь, мы друг друга поняли?

Глеб и Тень перенесли ящики с сокровищами обратно в пещеру. Тень остался в главной «камере», Глеб углубился в лабиринт. У едва приметной ниши он остановился, как будто кто-то толкнул его в грудь, и взял в ладони окованный золотом череп. В этом мире шпионских интриг, в бесконечном потоке лжи, несметных подлогов единственной реальностью и подлинным сокровищем была эта чаша – окованная мученическим венцом голова победоносного русского князя.

– Это голова Святослава, победителя Хазарии, моя единственная святыня, и я забираю ее, – выйдя из пещеры, сказал Глеб.

Тень удивленно оглядел его трофей.

– Нет, – возразил он, – череп останется в пещере, пока вы не уберете Сафарди. Дух русского князя получит свободу, когда будет убит последний Шод. С ним оборвется династия хазарских царей. В этом есть жесткая воля судьбы: череп первого хазаробойца и голова последнего хазарского царя свяжутся прочной цепью. Теперь все зависит от тебя!

Тень вынул из кармана золотую монету и театрально вложил ее в ладонь Глеба. Усмешка, похожая на гримасу ненависти, тронула его губы.

Виктория замерла, угадав ритуальный жест. Она слишком часто получала такую монету за успешную операцию. Она решительно вынула монету из ладони Глеба и зашвырнула в ущелье.

Пользуясь своими темными связями в спецслужбах, Тень организовал беспрепятственный вылет Виктории и Глеба из Шереметьево. В мгновение ока он обеспечил их загранпаспортами с греческими визами и вложил по пять тысяч евро наличными, подтвержденных справками Сбербанка. Утром следующего дня они уже летели на Крит, и через пять часов приземлились в аэропорту на восточной окраине Гераклиона. Тень успел заказать апартаменты в маленькой гостинице на берегу моря. За окнами поблескивала манящая лазурь. На всех картах мира это море называлось Эгейским, и лишь в переводе с греческого его имя становилось почти родным каждому русскому: Белое море.

Виктория вызвала на связь Сафарди и назначила встречу. До начала операции оставались сутки. Всего лишь сутки. В этом коротком слове Глебу всегда слышался торопливый стук сердца.

– Этой ночью мне приснился сон, – внезапно сказал Глеб. Пронзительное ощущение уходящего времени торопило его. Он сел рядом с Викторией и сжал в ладонях ее руку. – Словно я сотник у Святослава, а ты – моя жена, и я нашел тебя сквозь века.

– Любовь меняет тела и образы, но всегда остается тем, что она есть, – тихо сказала Виктория.

– Благодаря этому сну я понял очень важное: нельзя любить тело или душу, нельзя даже любить одного человека – это слишком мало, как капля в пустыне. И я люблю не тебя, я люблю весь этот мир и принимаю его, когда ты рядом…

Под окном гостиницы, на морском берегу чайки взлетали и чертили круги. Еще один миг, чирк крыльями по воде, тонкий порез времени, и все исчезнет, растворится в безбрежном безначальном океане. Обнимая хрупкое и сильное тело Виктории, Глеб уходил в безмерные объятия этого океана, и соль на ее ресницах была жизнью этого океана.

Согласно легенде, придуманной Тенью, на виллу Сафарди Виктория должна была подъехать за окончательным расчетом. На ее имя был заранее заказан электронный пропуск. В темноте Глеб должен добраться до виллы вплавь и проскользнуть под террасой. Виктория была уверена, что там нет камер наблюдения. Вдвоем они бесшумно и стремительно ликвидируют «Хозаран».

Поджидая агента, Сафарди, Лобус и Сусанна Самуиловна сидели в тенистом зале с мраморным фонтаном посередине.

– Однако ваша Леди Зима что-то запаздывает, – проворчал Лобус.

– А ты почитай нам свой словарь, чтоб не скучать – развлеки хозяина, – подсказала Сусанна Самуиловна. – Это чудная вещь! – заверила она Сафарди.

– Я, конечно, не Павич, – пожал круглыми плечами Лобус, но почему бы не попробовать свои силы, может, и мы на что-то сгодимся! Я назвал эту вещь «Русско-Хазарский букварь», на манер детских азбук-картинок.