Обучение продолжалось все лето, и в последний день августа Быховец сказал, что в школу она не пойдет, и даже больше того – она уже никогда не вернется в мир обычных людей, но теперь она может отомстить за смерть родителей. Он назвал несколько имен. Некоторые были ей известны, другие Виктория слышала впервые. Она не просила доказательств или подтверждений вины этих людей, она поверила каждому его слову, и с этой минуты жила лишь этой затаенной местью.

Именно Быховец рассказал ей о тайном обществе «Хозаран». «Хозаран» вел многоцелевую деятельность на Ближнем Востоке и активно соперничал с фирмой «Лабиринт» в подрядах на продажу нефти. «Хозаран» не только претендовал на финансовое господство, его лидеры планировали восстановить хазарский каганат в масштабе планеты.

– Известно, что они убивают не только идейных врагов, – говорил Быховец, – но и единоплеменников, равнодушных к идее всемирного каганата. Твой отец отказался работать с ними.

– Он был один из них? – с ужасом спросила Виктория.

– Да, по материнской ветви он принадлежал к «царской расе» хазарских правителей.

– Значит, и я тоже?

– Все не так просто… Через тонкое ветвление кровь Ашинов передалась и тебе. Об этом говорят твои скулы и твои волшебные глаза, немного раскосые, но безупречно большие, и твои рыжеватые волнистые волосы. Но по древнему закону кровная принадлежность к Хозарану передается только по материнской линии. Твоя мать была славянкой, поэтому для них ты не представляешь ценности, но ты нужна мне!

С этого вечера они стали партнерами по странной игре, которую вел Минотавр, таково было его прозвище, известное немногим.

Должно быть, это зловещее прозвище было связано с названием корпорации, которую он возглавлял. Он и вправду был похож на быка с раздутыми ноздрями, округлыми и крепкими мышцами и мощным торсом, густо покрытым золотистыми курчавыми волосами. Он был бы даже красив, как рыжий бык, похитивший Европу, как золотой телец в обличии мужчины, если бы не его карие глаза навыкате, лишь добавлявшие сходства с быком.

Через год, когда ее сверстницы слушали школьный вальс с букетами в руках, она летела в горную страну, в центр секретной подготовки. Каскадное обучение и задания нарастающей сложности не производили на нее никакого впечатления, она неизменно была первой: быстрой, ловкой, жестокой и отрешенно бесстрашной. Наука убивать оказалась сродни любой другой науке. Им, Ангелам Смерти, юным шахидкам, внушали, что они вроде космических чистильщиков, отправляют в переработку бесполезный мусор, и их деятельность благотворна для человечества. Одновременно им прививали тихую ненависть к огнестрельному оружию, предлагая безболезненный и утонченный арсенал гибели. Человек мог умереть от излучения камня, заключенного в перстень, в определенный день и час превращающегося в лазерный кинжал, от сочетания цветочных запахов, от мягкого прикосновения губ к выемке между ключиц или от зеленой маслины, вызывающей паралич дыхательных путей.

Последующие полгода ей предстояло отработать стоимость обучения. Все это время она перелетала из страны в страну, менялись ландшафт и угол падения солнца, цвет кожи сопровождающей ее охраны и виды оружия, но не менялось задание: убивать, незаметно, без привлечения внимания, имитируя естественное происшествие. Иногда она видела, что погибшим вкладывают в рот золотую монету, иногда этого не происходило, и тогда монету получала она, как поденную плату. В тот день, когда таких монет скопилось тринадцать, ей объявили, что стажировка закончена. Она вернулась в Москву. В аэропорту ее встречал Минотавр.

– Ты стала еще красивее, Виктория, – он погладил ее по волосам и поцеловал. – Ты – моя Победа, мой маленький совершенный солдатик.

А теперь о деле: через час мы летим на Крит на виллу «Хозарана». Вся эта вполне интернациональная братия в последнее время проявляет недюжинный интерес к хазарской коллекции С*-ского музея. Легенда о хазарском золоте в горах Чечни получила неожиданное подтверждение. Я представлю тебя Сафарди как элитную наемницу. Сафарди сведет тебя с руководством музея. Будешь действовать по обстоятельствам. Но запомни главное: хазарский клад ни в коем случае не должен попасть в руки «Хозарана»!

– Условия сделки? – равнодушно осведомилась Виктория.

– Девочка моя, сокровище бесценно, и твой гонорар будет просто фантастическим!

– Мне не нужны деньги. Я хочу быть свободной, абсолютно свободной! Обещай, что когда все кончится, ты отпустишь меня.

– Хорошо, – нехотя согласился Минотавр. Вдвоем они полетели на Крит, и Минотавр познакомил ее с Сафарди. Прощаясь, он сжал ее ладонь и заглянул в холодные светлые глаза.

– Помни наш уговор, – предупредила Виктория. – Это задание будет последним.

Добыв этот проклятый клад, она должна была получить полную свободу. И тогда… Что тогда? Ее сердце ответило неровным стуком. Может быть, она навсегда покинет лабиринт смерти и научится любить и желать. Может быть, она вернется к Глебу и будет рядом с ним всегда… никогда…

Прошло несколько часов, в лесу стемнело. Сжавшись в комок, Виктория берегла последние остатки тепла. Ей чудились мягкие шаги и чье-то едва слышное дыханье. Должно быть, вокруг ямы бродили звери, принюхивались и бесшумно уходили прочь. В яму заглянула полная луна.

Внезапно мертвенный лунный свет погас, кто-то быстро заглянул в яму, щелкнул, точно ударил кресалом, и бросил в яму кусок горящего мха. Виктория подняла глаза и зажмурилась: ей показалось, что сверху на нее смотрит ангел из ее девчоночьих снов, так совершенно было молодое лицо, подсвеченное игрой пламени.

Послышался треск и стук сухого дерева. Сверху в яму спустилась лестница из тонких еловых стволов, крепко связанных лыком. Виктория подползла и вцепилась в перекладину, тот, кто был на краю ямы, легко поднял ее вместе с лестницей. Едва встав на ноги, Виктория шатнулась и вцепилась в одежду своего спасителя. Лесной богатырь забросил за плечо ее карабин и рюкзак, подхватил ее на руки и зашагал куда-то широким, сильным шагом. Вскоре показалось зимовье. Внутри было темно и жарко натоплено. Отшельник засветил лучину.

На печи, сложенной из обмазанных камней, в глиняном горшке благоухало варево. Словно прочитав ее мысли, хозяин избушки протянул девушке деревянную лопатку. В горшке оказалась пресная похлебка из необмолоченных зерен и дикой моркови, приправленная лесными орехами.

– Спасибо, – девушка робко коснулась его руки, – Меня зовут Виктория, а тебя?

Парень неуверенно пожал ее руку.

– Это даже хорошо, что молчишь. Послушай, здесь можно достать воды?

Отшельник кивнул, он уже разгадал желание золотоволосой. Он и сам любил плескаться за порогом избушки. У крыльца стояла алюминиевая бочка, кем-то забытая в горах. Он зачерпнул воды из ручья, поставил бочку на очаг.

Виктория даже захлопала в ладоши и сразу же спрятала в ладони смущенное лицо. Вскоре от воды пошел пар, и Отшельник вынес бочку на крыльцо.

– Не смотри, – улыбаясь, попросила Виктория.

Но Отшельник впервые не понял ее. Он видел, что его нечаянная гостья совсем не против того, чтобы он смотрел. Пожав плечами, Виктория стянула камуфляж и, не глядя на Отшельника, плеснула на грудь ковшик горячей воды. Дымящиеся струи тонкими ручьями вились по телу. Ее кожа искрилась в лунном свете, и теплый пар волновался вокруг нее, как прозрачное облако.

Отшельник глухо вскрикнул. Виктория обернулась, и никого не увидела: только треск веток в чаще, словно уходил напролом раненый, внезапно ослепший зверь. Не умея плакать, он только глухо стонал.

Отшельник вернулся в избушку далеко за полночь. Виктория спала, завернувшись в пушистую шкуру. От ее солнечных волос, от белых обнаженных плеч и шеи струился аромат дикого меда. В эту ночь Отшельник не спал. Он до утра караулил горящий очаг, изредка оглядываясь на спящую девушку и слушая ее затаенное дыхание.