— Видимо, он выполняет предписание, — перебила его пани Людмила.

— Придуманное словаком, а если не словаком, то чехом из Словакии, — бушевал Петрович, все повышая голос.

— Об этом, очевидно, ваш пан председатель вам не говорил, — вскользь бросила жена, с удовлетворением отметив про себя, что ее муж, как и другие, неравнодушен к вопросам, касающимся национальности. Ей захотелось еще немного подразнить мужа, вдруг заделавшегося националистом. — Да и ты ничуть не лучше других, — заявила она.

— Что?

— Собираешься громить радикалов, а сам выдвигаешь венгра. Как это совместить с твоими тирадами? Ты палач — сам себе отрубаешь голову, сам себя тащишь на виселицу, сам себя поджигаешь. Головы у тебя нет, туловище болтается в воздухе, от тебя осталась шкварка, а твоя принципиальность — пепел, зола!

Она изобразила пальцами, как сыплет щепоткой пепел, и дунула на него:

— Фу! И нет его!

— Тебе ли говорить о принципиальности! Для тебя образец — все венское! Вот он, твой патриотизм! Фу, и нет его!

— Не смешивай, пожалуйста. Вена — это дешевые покупки.

— А тут политика, в которой ты ничего не смыслишь.

— Политика? Политика — это сплошное лицемерие и фальшь, фальшь!

Утренний разговор был не из приятных и расстроил Петровича, оставив в душе осадок смутного беспокойства и неуверенности. Петрович злился на себя, на жену, на Рубарову, на Палько, на дурака учителя, который внес смятение и нарушил гармонию. Он еще вернется к этой проблеме и сделает запрос в министерстве образования, когда станет депутатом!.. «Буду депутатом!» — развеселился Петрович и с юношеским восторгом обнял в конторе своего старшего делопроизводителя, кандидата на должность адвоката, доктора Малого, спросив при этом, какие дела сегодня слушаются в суде. И, словно между прочим, со вздохом добавил:

— А у меня новые заботы…

— А что?

— Да вот — буду депутатом.

— Как же, я еще вчера слышал. Поздравляю, но — знаете, за контору страшновато. Работать будет некому.

— Теперь юристов, что собак нерезаных.

— Собак-то хватит. Но и десяток отборных не заменит одного хорошего начальника, — лебезил Малый.

— Что делать! Председатель партии требует, мой долг — подчиниться.

По пути в кабинет он обнял и младшего письмоводителя, стажера доктора Рафая.

— Остаетесь в конторе одни.

— Как же так? — струхнул Рафай, вообразив, что его оставляют одного на всю контору. — Руководить такой большой конторой я еще не могу, — скромно пролепетал он.

«Ты и маленькую превратишь в конюшню», — чуть не сорвалось у Петровича. Но — нет! Теперь он никого не обидит. Ведь и ему предстоит стать начинающим — депутатом. «Правда, с большим опытом работы в масштабах края», — мысленно уточнил он. И продолжал вслух:

— Поработаете одни — без начальника. У меня появятся новые депутатские обязанности.

Возле секретарши Эмы Петрович встал так, чтобы тень его упала на машинку. Эма посмотрела на него раскосыми китайскими глазами.

— По мне ничего не заметно?

Эма испытующе и плутовски посмотрела ему в лицо, оглядела одежду, ботинки и покачала головой. Жесткая прядь черных волос закрыла ей один глаз, другой весело рассматривал адвоката.

— Ничего, пан Петрович, вы элегантны, как всегда.

— И все же.

— Разве что…

— Ну?

— У вас опять новый галстук.

— Ах, не то.

— Новые гамаши.

— Не то.

— Вам короче подстригли усы.

— Все не то…

— Тогда не знаю.

— Не умеете угадывать. Ну же?

— Что же это может быть?

— Буду депутатом, — наклонившись, шепнул он ей в ухо и быстро выпрямился, словно обжегся.

— Опять?

— Ах, ведь я и не был еще… Об одном вас прошу, Эма, — он принял серьезный вид, — нищих не прогоняйте, наверх в квартиру не отсылайте, подавайте всем.

«Эма — еще один голос… Мне следует быть щедрым… Она непременно проголосует за меня — и она, и доктор Рафай, и доктор Малый, и кухарка. Надо узнать, внесена ли в списки избирателей Маришка. Желка права голоса еще не имеет. Жена проголосует за меня, это она просто так говорит, что радикалка… Кое-кого понадобится навестить…»

Он легонько потрепал Эму по щеке, кивнул ей и поспешно удалился, словно ступал по раскаленным углям. Эма деловито застучала на машинке.

Будущий депутат с головой окунулся в работу. Он больше не думал о бескровном политическом поражении, которое потерпел в дискуссии с женой. «Но в конторе о депутатстве пока не стоило говорить. Обождать надо было. Пока-то я не депутат, и неизвестно, буду ли…» — смутился он на мгновенье. Подумал и застыдился, что поспешил разболтать всем, словно его за язык тянули.

«Чуть раньше или чуть позже, — успокаивал он свою совесть, — какое это имеет значение? Раз председатель сказал, значит, верно, как десятая заповедь». Он задумался, уставясь на лежавшую перед ним бумагу.

Прежде всего — договориться с радикалами. Это не составит труда. «На розовом кусте, — сказал председатель, — одна роза не мешает цвести другой, лишь бы корень и ствол были здоровыми и крепкими». То же самое — и разные народы в республике… Для вступления этого хватит… Легко будет убедить даже «самых диких котов», что маленькая партия, объединившись с большой, только выиграет, влиятельная партия придаст веса, влияния, богатства даже такой партии, которая вечно ходит с протянутой рукой, попрошайничает. После объединения с нами их просьбы о подаянии изменятся в требования, причем в требования настойчивые; на пустую чашу весов лягут гирьки, и она уже не взлетит в воздух при первом же неодобрительном слове из центра… Проблемы словацкого языка, децентрализации, автономии вырастут, как грибы, которые мы понемножку будем крошить в государственную похлебку. Похлебка ароматная и вкусная… Нужно только найти к ним подход… Дело пойдет.

Не за горами и заседание краевого комитета.

Нет, он не станет возражать против пособий. Тем более сейчас, накануне выборов. Хлопот не оберешься! Сразу после комитета собирается краевое представительство. На повестке — вопрос о бюджете. Это надолго, каждый будет болтать обо всем, кроме бюджета. Непременно надо и самому ввернуть словечко, что-нибудь эдакое, для газет и избирателей…

В совете правления банка на повестке — заявление чиновников, которым, по примеру государственных банков, снизили жалованье. Там ему придется доказать несостоятельность «заявления» по всем пунктам, используя статистические данные, подсчеты и тот неопровержимый факт, что воздух в Братиславе достаточно плотный и густой, его можно даже употреблять в пищу. К этому выступлению надо подготовиться…

Потом визиты. Как кандидату в депутаты придется многих навестить, предотвратить возможные интриги, жалобы, обвинения, особо сложные случаи — записать. Понадобится новый блокнот. Братислава входит в новоградский избирательный округ!.. Позже будут встречи с народом, он будет выступать на собраниях. Это не так уж трудно, достаточно подготовить одну речь и повторять ее. Неприятности ждут только в деревнях, где народ заморочен клерикалами, социалистами и коммунистами.

Туда лучше послать заместителей… И, как всегда, надо зайти в податное управление, где опять грозятся взысканием за неуплату налогов, из-за просрочки платежей по обязательствам. У этих людей нет ни чувства меры, ни такта. Им и дела нет, что перед ними — человек с положением, а не какой-нибудь проходимец. Понабирали туда мальчишек на нищенское жалованье, они и преследуют из зависти каждого, кто более обеспечен и кто стоит выше их по служебной или по общественной лестнице. «Но не ждите, что я предложу вам стул», — заявила ему на днях какая-то коза в управлении, когда он дал ей понять, что подождет референта, который еще не пришел на службу. Возможно, теперь, когда он сделается депутатом Национального собрания, они отнесутся к нему внимательнее. Иначе — горе им! Он закатит в парламенте такую речь против невоспитанности инкассаторов, что у них искры из глаз посыплются…

Вспомнилась и бедная вдова Эстера, разумеется, без сына, для которого, как мы знаем, Петрович выхлопотал пособие и собирался выхлопотать постоянную стипендию. Она выступала соло. Он не раз мысленно поправлял ей на голове шляпку с пером сойки и намеревался расправить складки на платье, под каким-нибудь предлогом навестив в Центральном молочном кооперативе или, — что гораздо интереснее, — дома, в каморке на Влчковой. Этот визит нельзя откладывать. При первой же возможности он заглянет к ней. Теперь, как депутат, он может, да что там — обязан иметь не только два фрака, но, помимо жены, которую он уважает, также приличную возлюбленную… Но — тсс!.. Сегодня у него важное слушание дела в суде, три представленных к оплате векселя, апелляционные жалобы, которые надо подать немедленно. Их можно поручить этим «пачкунам». Но есть дела деликатные, запутанные, которыми нужно заняться самому. Их надо подготовить… Но когда? Уже в полночь он выедет к «патриотам»… Теперь ему понадобится еще один помощник.