Потянулись томительные предрассветные часы. И с каждым часом росло напряжение. Гулкая ночная тишина действовала на нервы, давила на уши. С реки сквозило влажным холодным ветром. Притихшие бойцы чутко прислушивались к тишине, стараясь не пропустить ни одного звука.
Тишина взорвалась с первыми лучами солнца. Скорее всего, немцы догадались об их местонахождении. Минометный огонь был настолько частым, что над головами висел, не стихая, сплошной, раздирающий душу вой. Однако мины, не причиняя вреда разведчикам, перелетали огороды и попадали в Днепр.
Лейтенант Найденов наблюдал за противником в бинокль.
— Из-за большого белого дома садит, — сказал он, передавая Малину бинокль. — Во-он, видишь, рядом с домом мазанка.
— Верно определили, — согласился Малин. — Пару снарядов бы туда…
— Танки, товарищ лейтенант! — вскрикнул рядовой Козленко.
— Не танки, а самоходки, — поправил сержант Власов, — «фердинанд» называется.
Из-за крайнего дома выплыли два «фердинанда», но, пройдя несколько десятков метров, как по команде остановились.
— Все понятно, — заметил Власов. — Дальше боятся.
Но «фердинанды» не шутили. Стволы обоих самоходных орудий почти синхронно изрыгнули пламя, и стены ветхого помещения задрожали. Недалеко от входа взрывом подняло вверх фонтан земли.
— Будем отходить, — коротко сказал лейтенант.
Через несколько минут разведчики вновь оказались в «мертвой зоне», защищенные крутым откосом обрыва. По-прежнему над их головами с воем и визгом проносились мины, далеко впереди, где-то уже за фарватером реки, ложились снаряды.
— А лодка-то наша плакала, — нарушил молчание Власов.
Все посмотрели на берег. Там возле воды валялся перевернутый, выброшенный взрывной волной на берег плот. Лодка же была разбита осколками в щепки.
— Дай-ка бинокль, командир, — попросил Василий Малин.
— Идут, ей-ей, идут! — воскликнул он, не отнимая окуляров от глаз.
И вскоре каждый из разведчиков мог увидеть лодки, выходившие на стремнину широкого Днепра. Не обращая внимания на взрывы мин и снарядов, поднимавшие ввысь гигантские столбы воды, лодки шли к правому берегу. Лодки приближались, лавируя между поднятых взрывами волн. И, точно аккомпанируя этой стихии, разыгравшемуся волновороту, из-за спин гребцов, с левого берега, дружно ударили «катюши».
Мы подходили к Летнему саду. Зажглись ранние ленинградские фонари. И в их голубовато-сумрачном свете причудливыми алмазными дугами сверкали мокрые изогнутые ветви деревьев.
— Андрей Васильевич, а что за подразделение форсировало Днепр после разведчиков?
— Это была рота восемьсот тридцать пятого стрелкового полка. Ее-то и встретили наши разведчики. В тот же день они смогли основательно укрепиться на правом берегу. Ну, а потом им сам черт не был страшен. Остается добавить, что ни один из разведчиков взвода лейтенанта Найденова не был обойден или забыт. Высоко оценив мужество, проявленное при форсировании Днепра, командование наградило всех разведчиков.
Стараясь не пропустить ни одного слова, я слушаю бывалого фронтовика, ветерана войны и ловлю себя на том, что мне приятно отметить, с какой гордостью рассказывает он о героях-разведчиках. Хотя, что же здесь удивляться — ведь это его дивизия, его разведчики, его друзья!
НЕПРЕДВИДЕННЫЕ ОБСТОЯТЕЛЬСТВА
…Февраль 1944 года. 237-я стрелковая дивизия в составе 38-й армии 1-го Украинского фронта занимает оборону на Винницком направлении — в районе местечка Ильницы, имея в своем ближайшем тылу реку Саб. На этом направлении нашим войскам противопоставлены наиболее многочисленные группировки немецких войск, в которые входят самые боеспособные танковые дивизии. Позиции противника представляют собой полевую оборону, состоящую из 2-х линий траншей в сочетании с опорными пунктами в главной полосе. Второй оборонительный рубеж проходит по линии: Кордылевка — Прилуцка Старая, Вахновка, Липовец и далее по реке Соб.
Постоянные наблюдения и данные разведки подтверждают, что, несмотря на значительные потери, понесенные в январских боях, гитлеровцы готовы не только к упорной обороне, но и к активным действиям благодаря существенному пополнению личного состава, вооружения и техники. Кроме того, воздушная разведка зафиксировала в ближайших тылах противника появление крупных стратегических резервов, в том число — танковых дивизий.
Все это обусловливает срочный, неотложный разведпоиск с целью захвата информации — пленного.
Из журнала боевых действий 237-й стрелковой Пирятинской орденов Суворова и Богдана Хмельницкого Краснознаменной дивизии. — Архив МО СССР
В землянке начальника разведки дивизии майора Андреева было дымно. Сквозь синеватые клубы, медленно плывущие к заиндевевшей двери, тускло светила у стены маленькая электрическая лампочка. У небольшой круглой печки-буржуйки на опрокинутом табурете сидел, подперев кулаком подбородок, командир разведроты старший лейтенант Леонов. От печурки до двери и назад медленными шагами прохаживался майор Андреев.
— Подбрось-ка дровец, — попросил майор, останавливаясь возле Леонова. — Вот ты говоришь, для поиска нужны тридцать человек, а не много ли? Вспомни, год-полтора назад и пятьдесят уходило за нейтральную, а толку? Неоправданные потери за одного дохлого немца.
— И все-таки в данном случае нужны три группы общим числом в тридцать — тридцать пять человек, — ответил, прикуривая от раскаленного уголька, Леонов. — Ведь это практически наш первый поиск после того, как дивизия перешла к обороне и, кроме того, передний край противника нами не так уж хорошо изучен. А времени нет…
— Ладно, кого предлагаешь?
— Предлагаю группы по десять — двенадцать человек в каждой, это не считая саперов.
— А конкретнее?..
— Ну, во-первых, подготовкой займется младший лейтенант Гончаров, командир взвода, — это раз. Группа захвата должна быть, пожалуй… из восьми человек, старший — сержант Джавахишвили. Левая группа обеспечения будет из двенадцати человек, во главе со старшим сержантом Рыльским, наконец правая группа обеспечения — из четырнадцати человек, старшим будет сержант Мокрушин.
— Молодец, все успел продумать, — майор Андреев присел на корточки возле печки. — В общем-то, я и сам так же предполагал, но лишний раз подтвердить, проверить себя не мешает. Знаешь, как каждую душу солдатскую жалко. Натерпевшуюся, все выдюжившую… К границе ведь скоро подойдем… — Андреев на минуту умолк. — Насчет объекта не думали?
— Думали и насчет объекта. Блиндаж на опушке рощи помнишь?
— Какой рощи?
— А восточнее Липовец — по-над оврагом…
— Так…
— Это наиболее удобное место. Мои уже кое-что пронюхали. Две огневые точки рядом — пулеметные гнезда, ходы сообщения к ним. Движение возле блиндажа слабое. Такое впечатление, точно он на отшибе.
— Понял, о чем ты говоришь. Но подготовка здесь нужна — будь здоров! Сам понимаешь, все это уже за передним краем, что называется, в ближайшей тактической глубине противника.
— Будем работать…
— Только так. Ведите наблюдение, подслушивание и прочее. Через три дня проведем рекогносцировку.
Немецкий блиндаж был хорошо виден с небольшого холма из руин обвалившегося помещения бывшей радиостанции. Занялось раннее утро. Майор Андреев, не отрывая бинокля от глаз, медленно панорамировал им справа налево вдоль опушки рощи, на минуту задерживаясь, дойдя до блиндажа, и снова возвращаясь назад.
— На-ка, Гончаров, этот, — сказал он наконец, опустив бинокль и передавая его командиру взвода разведчиков младшему лейтенанту Гончарову. — Здесь вроде линзы посильнее. Посмотри, да скажи мне, на что вы до сих пор не обращали внимания.
Младший лейтенант Гончаров, насторожившись, принял бинокль, но, едва взглянув в него, тут же протянул назад Андрееву, покачав головой:
