Увидев, что любимая права,

Услышав эти гневные слова,

К ней обратил Рамин свои реченья,

На тысячу ладов просил прощенья.

Сказал: "О красоты весенний цвет!

О землю оживляющий рассвет!

Ты - райский сад и царственный венец,

Ты - вечная владычица сердец.

Ты - облик утренней звезды нетленной,

Ты - светоч родины и жизнь вселенной.

Ты - госпожа моих смятенных дней,

Столепестковой розы ты нежней!

Зачем, сердясь, мне сердце разрываешь?

Зачем свой лик ты от меня скрываешь?

Не я ль, Рамин, твой пленник и слуга?

Не ты ли, Вис, как жизнь, мне дорога?

Да, я - Рамин, любовь - моя держава,

О нас с тобой идет по миру слава.

Ты - Вис, и мир желает подчиниться

Твоим кудрям, о вечности царица!

Все тот же я, кто чтит твои законы,

Все тот же я, навек в тебя влюбленный,

Все тот же я, но ты теперь не та же,

Моих молений ты не слышишь даже!

Иль, вражеским поверив наговорам,

Ты страсть мою сочла своим позором?

Быть может, хочешь, чтоб я жить не смог?

Быть может, хочешь ты поджечь мой стог?

Быть может, позабыла свой обет?

Быть может, мой обет - источник бед?

О, горе ласкам и любви большой,

Которой был я предан всей душой!

В саду бессмертья я любовь посеял,

А этот сад в своей душе взлелеял.

Слезами орошал я этот сад, -

Вот почему он не познал отрад.

Но день за днем, прилежный садовод,

Выхаживал я каждый лист и плод.

Пришла весна - и запах свой разлили

Цветы моих тюльпанов, роз и лилий.

В саду так много запестрело грядок,

Как чистый мускус, воздух свеж и сладок.

Чинары, мирты, кипарисы, ивы

Являют кров тенистый и красивый.

Сверкают ветви, как влюбленных страсть,

И хочет каждый плод к ногам упасть.

Здесь горлинки и соловьи поют,

Все птицы славословят сей приют.

Из верности воздвигнута ограда,

То не ограда, - горных скал громада!

Стремительны, прохладны родники,

Пленительны, нарядны цветники.

В саду, казалось, колдовали грядки,

И львами становились куропатки!

Но вот разлуки наступил мороз,

И вихрь измены сад песком занес.

Нет больше радостного плодородья,

И сад пустыней стал из-за безводья:

Его, что был тенист, широк, высок,

Разрушили и ветер и песок.

Нет больше ни деревьев, ни ограды,

Ни родников, ни сладостной прохлады:

Завистники явились в сад забвенный,

Стволы срубили, повалили стены.

Взметнулись соловьи и куропатки,

Все птицы улетели в беспорядке.

О, горе миртам, розам и тюльпанам!

О, горе упованиям обманным!

Любовь - не золото, любовь - цветок,

Цветок увял - вот горестный итог!

Страсть далека от солнца, мир - от милой,

И горе грустью множится постылой.

Ликуют ненавистники добра:

Пришла для них желанная пора.

Пьют недруги из пиршественной чаши:

Хулителям приятно горе наше.

А нам теперь не нужен ни посредник,

Ни вестник злой, ни добрый собеседник.

Ты и кормилица, - не знайте страха,

Не огорчу я больше сердце шаха!

Один лишь я виновен среди вас, -

Недаром свет моей судьбы погас.

Будь проклята моя судьба и робость,

Из-за которой я низвергнут в пропасть!

Пусть благороден я, но, духом слаб,

Склонился пред судьбой своей, как раб.

Не будь судьба моя черна, - едва ли

Меня бы дивы так околдовали!

Кто внемлет дивов мерзостным приказам,

Утратит, как и я, покой и разум,

Получит вместо амбры и алоэ -

Песок пустыни, дерево гнилое.

Не золото, не царские рубины, -

В его руках лишь черепки из глины.

Не на коне, что словно вихрь горячий, -

Он восседает на таразской кляче.

Красавица, прости меня, молю,

Любовью душу озари мою!

Безмерна пред тобой моя вина,

Но смилуйся, останься мне верна.

И ты передо мною виновата,

Но пала только на меня расплата.

Какое ни свершил бы прегрешенье,

Ты мне сегодня подари прощенье.

Прошу тебя, добро ты соверши,

Смой ржавчину стыда с моей души!

Пока я жив, где б ни был я, - повсюду

Свой грех перед тобой я помнить буду.

То зарыдаю, мрачен и греховен:

"Виновен я, виновен я, виновен!",

То закричу, чтоб жалость обрести:

"Прости меня, прости меня, прости!"

Ты на меня, царица, рассердилась,

Но где же доброта, прощенье, милость?

Что было - было. Будь моей душой

И благодетельницей-госпожой!

Прости - и у меня, клянусь заране,

Ни просьб не будет больше, ни желаний.

Я стану во дворце твоем слугой,

Я не уйду к владычице другой:

Найду ль прощенье там, где нет тебя?

Там смерть моим мечтам, где нет тебя!

Ты не простишь, - так кто меня простит?

Не умножай мою печаль и стыд.

Что из того, что согрешил я раз, -

Единственный ли грешник я сейчас?

Впадает в грех и старец белоглавый,

Порой мудрец нарушит все уставы.

Споткнется конь, хотя четвероног,

Хотя остер, притупится клинок.

Один лишь раз ошибся я, - за это

Меня не мучай до скончанья света!

Я стал твоим рабом по доброй воле, -

К чему же мне оковы зла и боли?

Все претерплю, но я не потерплю

Страданий той, которую люблю!

Тебя не видеть? Лучше быть слепым!

Тебя не слышать? Лучше быть глухим!

Из-за меня вовек не ведай муки,

И да не буду я с тобой в разлуке!

Красавица, прости меня, не то

Чем стану я? Что жизнь моя? Ничто!

И ты, как я, скорбей узнала пламень:

В горниле плавятся и сталь и камень,

Но, как горнилу жаркому - вода,

Так доброта ко мне тебе чужда.

Смотри, я погибаю от огня,

Что вспыхнул от железа и кремня.

Меня пожрет огонь многоязыкий, -

Мои предсмертные ты слышишь крики?

От этого огня бросает в дрожь,

Его ты даже морем не зальешь.

Дым от огня вселенной завладел,

Стал темен мир, как мрачный мой удел.

Ты слышишь плач полей, лесов и рощ?

Вот почему идут и снег и дождь!

Покрыто снегом тело у меня,

Но в нем пылает капище огня.

Такого чуда не было вовек:

В одну чету слились огонь и снег!

Снег сыплется, но вверх огонь взлетает,

Пылает мой огонь, а снег не тает.

Распалось на две половины тело:

Та - в пламени, а та - обледенела!

Кто верен ласкам и любовным негам,

Того никак не уничтожишь снегом.

Я думал, - от огня меня избавишь,

Не знал, что умереть в снегу заставишь.

Луна моя, чей возраст - две недели!

Два месяца я шел к тебе в метели!

Ведь я твой гость, - забудь язык угроз:

Гостей не выгоняют на мороз!

Ускорить хочешь ты мою кончину?

Пусть я умру, но только не застыну!"