Но вдруг Рамин услышал крики шаха,

И сердце сжалось у него от страха.

Опасность стала для него ясна.

Красавицу он разбудил от сна:

"Любимая, проснись! Беда случилась!

Все то, чего боялись мы, свершилось!

Ты погрузилась в беззаботный сон,

А я не спал, печалью напоен.

Я плакал, что разлука так близка,

Что следует за радостью тоска.

Пока от горя сердце трепетало,

Другая, худшая беда настала.

Я услыхал Мубада вопли, крики -

И вспыхнул, гнев объял меня великий.

Твердит мне сердце: "В глине ты увяз,

Вставай же, ноги вытащи сейчас.

Ступай и шаханшаха обезглавь,

Державу от злонравного избавь!"

Клянусь, пора мне за оружье браться:

Кровь комара ценнее крови братца!"

Сказала Вис: "Остынь ты поскорей,

Водой рассудка свой огонь залей.

Судьба вознаградит тебя сторицей,

Ты счастье обретешь, не став убийцей".

Спустилась вниз, сказав свои слова, -

Так лань спешит, удрав из пасти льва.

Смотри, как удалась ей та уловка,

Как женщины обманывают ловко!

Она присела в спальне с мамкой рядом,

Склонясь над обезумевшим Мубадом.

Сказала: "Так мою сдавил ты руку,

Что я испытываю боль и муку.

Возьми меня, на время, за другую,

Твою исполню волю я любую".

Услышал шах прелестный голосок, -

Сам не заметил, как попал в силок!

Он руку мамки выпустил из рук, -

Освободилась каверзница вдруг!

Сказал он Вис: "Моя душа и тело,

Зачем ты мне ответить не хотела?

Я звал тебя, но ты не отзывалась,

Из-за тебя душа моя терзалась".

Но мамка тут покинула дворец,

И Вис приободрилась наконец.

Воскликнула притворщица в ответ:

"Увы, живу в тюрьме я столько лет!

Иду я прямо, правды не тая,

Но лгут, что извиваюсь, как змея!

О, что для нас ревнивца-мужа хуже?

Источник наших бед - в ревнивце-муже!

Всю ночь я с ним в постели провела, -

И что ж? Меня поносит он со зла!"

Ответил шах Мубад своей жене:

"Не надо плохо думать обо мне.

Душа моя, ты мне души милее,

С тобою день мне кажется светлее.

То, что я сделал, - спьяну сделал, право.

Мне жаль, что в кубке не была отрава!

Но в той беде есть и твоя вина:

Ты слишком много мне дала вина.

Тебя не буду ревновать, - иначе

Да никогда не видеть мне удачи!

Прости меня, коль пред тобою грешен,

Прости, не то я буду безутешен.

Поверь, свершил я спьяну прегрешенье,

А тем, кто пьян, даруется прощенье.

Кто спит, во сне становится безглазым,

А тот, кто пьян, утрачивает разум.

Знай: как водой - одежда, что грязна,

Раскаяньем смывается вина!"

Мубад просил прощенья многословно, -

Простила Вис, хотя была виновна!..

С тем, кто влюблен, всегда бывает так:

Обманут, попадает он впросак,

Раздавленный своей виною мнимой,

Прощенья, жалкий, просит у любимой.

Я видел, как, предавшийся пыланью,

Трепещет ловчий лев пред робкой ланью.

Я видел, как ярмо любви гнетет

Могучих, независимых господ.

Я видел: лисью обретал природу

Влюбленный лев, возлюбленной в угоду.

От страсти острие любви тупеет.

Кто с милой остро говорить посмеет?

Лишь тот, кто страсти не знавал тенет,

Влюбленного безумцем назовет.

В своей душе не сей любви семян:

Плоды любви - отрава и обман!

В это время кайсар - властитель Рума - идет войной на Мубада.

Старый шах вынужден отправиться в поход. По совету своего брата Зарда, он заключает Вис и кормилицу в крепость Ишкафти Диван, находящуюся высоко в горах. Мубад запирает красавицу за пятью воротами, на воротах - печати, а ключ и печатку уносит с собой.

В крепость доставляются обильные припасы. Рамин в отчаянии. Он заболевает, - по-видимому, притворно. С разрешения шаха, его уносят на носилках из Мерва в Гурган. Как только шах уходит с войском, Рамин быстро выздоравливает и отправляется в Мерв на поиски Вис. Между тем Вис, полагая, что Рамин уехал на поле брани, горько оплакивает разлуку с возлюбленным, не слушая утешений кормилицы.

Вернувшись из Гургана в Мерв назад,

Узрел Рамин опустошенный сад.

Исчезла Вис - и сразу понял всадник,

Что разорен желанный виноградник.

Не украшал чертоги дивный лик,

Ее дыханьем не дышал цветник,

Дворец, блиставший роскошью, весельем,

Казался без любимой подземельем.

Цветы как бы вздыхали о потере

И, как Рамин, оплакивали пери.

Рамин - в крови, как лопнувший гранат,

Который косточками слез богат.

Нет, как вино из горлышка кувшина,

Струились слезы из очей Рамина!

Он плакал на айване, в цветнике,

Внимала вся земля его тоске:

"Увы, дворец, все так же ты роскошен,

Но только горлинкой певучей брошен.

Для нас блистал красавиц звездный круг,

А Вис - как солнце среди звезд-подруг.

Река журчала, восхищая сад,

И девушки ей подпевали в лад.

Львы - юноши - сидели на айване,

Красавицы резвились, точно лани.

Теперь ни звезд не вижу, ни луны,

Теперь не светит солнце с вышины.

Где львы твои, где радостные лани,

Где кони, сотворенные для брани?

Где трепет листьев, лепет родников?

Ты не таков, как прежде, не таков!

Дворец, и ты, как я, познал несчастье,

И ты увидел мира самовластье!

Лукав, тебя расцвета он лишил,

Меня - любви и света он лишил!

Что радость прежняя твоя? Тщета!

Да и моя отрада отнята.

Вернутся ль дни, когда сюда приду,

Чтоб наслаждаться у тебя в саду?"

Так плакал он, утратив солнце мира,

Так причитал, не находя кумира.

Изнемогая от сердечных ран,

Пошел он в крепость Ишкафти Диван.

Он шел путем нагорным и пустынным,

Но для него тот путь дышал жасмином.

К той крепости, что увенчала гору,

Он прибыл в темную, ночную пору.

Он был хитер - и понял: чаровница,

Бесспорно, в этой крепости томится.

Решил: пора желанная пришла,

О нем подругу известит стрела.

Он бесподобным был стрелком из лука:

Далась ему военная наука!

Метнул четырехперую стрелу:

Как молния, она пронзила мглу!

"Лети! - стреле сказал он быстрокрылой. -

Лети, ты - мой посол к подруге милой.

Всегда летишь, как гибели гонец, -

Посланцем жизни стань же наконец!"

Стрела взвилась, прорезав мрак ночной,

До крыши долетела крепостной,

Свалилась неожиданно в ночи

К возлюбленной, у ложа из парчи.

Кормилица узнала ту стрелу,

Что в спальне оказалась на полу.

Вскочила, подняла стрелу мгновенно, -

Казалось, вспыхнул день во мраке плена!

Красавице стрелу преподнесла:

"Смотри, какая славная стрела!

Рамин прекрасный, чей удел - разлука,

Ее метнул из бронзового лука.

Ее сиянье озарило мрак:

То подал нам Рамин свой жаркий знак.

Он в крепость прискакал как вестник блага,

К подруге привела его отвага".

Для Вис настало счастье на земле:

Прочла Рамина имя на стреле!

Она стрелу сто раз облобызала,

Прижав ее к своей груди, сказала:

"Стрела Рамина, радостный привет,

Ты мне милей, чем тот и этот свет!

Ты прилетела с лаской и весельем,

Моим отныне станешь ожерельем.

Я сделаю тебе, стрела Рамина,

Чудесный наконечник из рубина!

Разлука сердце ранила насквозь,

Сто стрел таких, как ты, в него впилось,