— Ну-с, посмотрим ещё раз.

Командующий подошёл к столу. Рядом с ним встал худощавый, слегка сутулый генерал-лейтенант Бодин — начальник штаба фронта. Он был на полголовы выше Тюленева.

Опираясь руками на стол и несколько откинувшись, словно пытаясь взором охватить возможно больший район, командующий уставился на карту.

Красно-синяя скобочная линия фронта тянулась из песков Чёрных земель к Ищерской — большой казачьей станице на Тереке, от неё — к Малгобеку и Эльхотово. У осетинской станицы линия плавным полукружием поворачивала на север и продолжалась вдоль Терека до Михайловского. У Прохладного она повернула на запад — к Баксанскому ущелью.

Конфигурация линии фронта напоминала огромный язык, обращённый у Эльхотово к Владикавказу. Основание этого языка отсекала красная стрела. Её основание — у Малгобека, и нацелена она прямо на запад. Это главный удар Северной группы. В случае успеха ударная группировка противника окажется в котле...

   — Какие его силы здесь? — спросил Тюленев.

   — Моторизованная дивизия «Викинг», 370-я пехотная и 13-я танковая, — ответил Рождественский.

   — А где 23-я танковая? — Командующий, размышляя, пощипывал аккуратно подстриженные усики.

   — Она севернее, в районе Прохладного.

   — А точнее?

   — С полной вероятностью установить её нахождение не удалось.

   — Так нужно искать!

Тюленев недовольно крутнул головой. Сам в прошлом разведчик, он понимал, что служба разведки сделала не всё, что должна была сделать.

   — Меня беспокоит этот плацдарм.

Он показал на западной стороне языка узкую полоску вдоль Терека, которую немцы захватили ещё в сентябре. Плацдарм включал в себя Александровскую, Котляревскую и Майскую станицы. Он был неглубоким, однако вдоль реки тянулся более чем на два десятка километров. Части 37-й армии пытались выбить гитлеровцев за Терек, но не смогли.

   — Вчера я говорил с командующим группой генералом Масленниковым, обратил его внимание на этот участок, — сказал Бодин. — Он обещал усилить направление. Но думаю, в ближайшие дни вряд ли смогут это сделать: нет резервов. — Бодин произносил слова негромко и спокойно, как привык докладывать в Генеральном штабе, где служил долгое время. — Этот участок и сам генерал Масленников считает второстепенным и глухим.

   — Кто у нас здесь?

   — Стрелковый полк 151-й дивизии, — ответил Сочнов.

   — Всего полк?.. Явно недостаточно! Примите, Бодин, все меры, чтобы усилить данное направление, особенно противотанковой артиллерией. И сделать это надо немедленно! С этого плацдарма открывается прямой путь на Нальчик, а из Нальчика непременно последует удар на Владикавказ... Где директива?

Рождественский протянул лист с отпечатанным текстом. В нем указывалось предварительное распоряжение на предстоящее наступление. Северной группе войск предписывалось быть готовой с утра 3 ноября перейти силами 9-й армии в наступление из района Малгобека на запад. Цель — уничтожить эльхотовскую группировку. Вспомогательный удар наносится силами 10-го гвардейского и 9-го стрелковых корпусов по северному берегу Терека из района Наурской на Моздок.

   — Ну что ж, пусть это станет началом наступления. — Командующий взял красный карандаш, расписался и вывел дату: 23 октября 1942 года. — Это будет наше первое наступление.

Наступление... О нём мечтали, говорили как о чём-то далёком и нелёгком, трудновыполнимом деле. За шестнадцать месяцев войны советские войска нечасто применяли этот активный вид действия. В прошлом году лишь у Ростова, Тихвина, Москвы да ещё у Керчи решались наши войска на такое. А в 1942 году немецко-фашистские войска прочно завладели инициативой и не намерены были её выпускать из рук.

И здесь, на юге, они с августа настойчиво рвались к Грозному и Баку, альпийские егеря вышли к перевалам, ожесточённые бои шли у Туапсе и Новороссийска. Командующий понимал, что танковый генерал фон Клейст не откажется от дальнейшего наступления и, вероятно, даже бросит дивизии к Владикавказу, чтобы по Военно-Грузинской дороге пробиться в Закавказье.

Нужно не дать ему сделать это, опередить, начать наступать первыми.

Так рассуждал командующий, поэтому сказал:

   — Терять время нельзя. Сегодня же направить с нарочным директиву в Северную группу. — И, обращаясь к майору Сочнову, продолжил: — Вручите документы и передадите генералу Масленникову всё, о чём мы здесь говорили.

   — Я готов, товарищ командующий! — ответил майор.

Сборы не заняли у Сочнова много времени. Жил он, как и большинство офицеров, в здании штаба, а все его вещи помещались в небольшом чемодане.

   — Не забудь плащ-накидку. Владикавказ да Грозный — места дождливые, — подсказал капитан, сосед по койке.

   — Если б она была...

   — Бери мою. Я обойдусь. — Он оставался вместо Сочнова.

Тот не стал отказываться: кто знает, сколько времени там проведёт и какая будет погода. Затолкал плащ-накидку в чемодан.

У выхода его уже ждал автомобиль-легковушка.

   — Прибыл в наше распоряжение, — доложил водитель-узбек с чёрными, как маслины, глазами.

   — Доедем на этом звере?

Сочнов с недоверием оглядел видавший виды автомобиль. Тент выгорел и залатан. Кузов помят, а в ветровом стекле зияло отверстие со множеством расходящихся лучиков — пулевая пробоина.

   — Главное, товарищ майор, мотор. А мотор у него совсем как зверь.

   — Ну, если зверь, тогда заводи. Как ваша фамилия?

   — Рядовой Хамракулов, товарищ майор.

   — Откуда сам?

   — Из Ташкента. Бывали?

   — Не приходилось. А как с заправкой?

   — Полный бак, под завязку. И ещё две канистры в багажнике.

Выехав из города, они катили по шоссе, уходящему к горам. Сочнов уже был на этой дороге: в сентябре ездил в штаб Северной группы. Но и теперь он с интересом глядел на жёлто-серые голые склоны и небольшие грузинские селения, расположенные вблизи и поодаль дороги.

Проехав Мцхету со старинным храмом из отёсанного бурого камня, они увидели вытягивающуюся из лощины к шоссе солдатскую колонну. За стрелковыми ротами двигались приземистые пушки-сорокопятки. За ними тянулись повозки с установленными на них пулемётами «максим», со стволами и плитами миномётов.

«Батальон», — безошибочно определил Сочнов и стал высчитывать, сколько потребуется дней, чтобы выбраться на перевал. Несложный расчёт, и итог подведён: дня три до перевала и ещё два, прежде чем батальон достигнет Владикавказа. Эх, были бы автомобили!..

Потом они обогнали ещё одну колонну, тоже стрелковый батальон, направлявшийся к перевалу. А затем ещё один и ещё.

Красноармейцы шагали без равнения, строй растянулся, низкорослые гривастые «монголки» тащили повозки и пушки, и люди шли между ними. Это был долгий людской поток, упрямо взбиравшийся к перевалу, чтобы оттуда ринуться вниз и разлиться на плоской равнине предгорья, преградив путь противнику.

«Сколько людей! — подумал Сочнов, и внутренний голос возразил: — А остановить врага не можем».

Но он тут же успокоил себя словами народной пословицы: «Ничего, будет и на нашей улице праздник... Скоро ли?»

Он вспомнил, что главные наши резервы выдвигаются не здесь, а восточнее, у побережья Каспия. От Баку идут целые дивизии, которые образуют корпуса и армии.

Газик бежал бойко, весело, двигатель работал чётко.

   — Машина хорош, — не отрывая взгляда от дороги, убедительно сказал Хамракулов. — Мало-мало подкрасить, перебрать мотор — совсем новая будет. Это дорога такая. Трудная дорога.

Сочнов смотрел на убегающую под колеса ленту дороги, а мысли его были там, за перевалом. За те три-четыре дня (этот срок определил генерал Рождественский) он должен побывать на различных боевых участках, встретиться с командирами, воочию узнать детали обстановки, чтобы по возвращении обо всём доложить командованию фронта. И не только доложить, но и высказать свои заключения и предложения.