Оратор сделал паузу, отпил из стакана, и тут его взгляд упал на Макензена.

   — То, что я сообщил, это, так сказать, недалёкое будущее. Сейчас же нам целесообразно установить прочную связь с народами Кавказа на основе их веры — мусульманства. Это тот путь, который позволит закрепиться нашему влиянию. Должен заметить, что в этом направлении нами достигнут уже некоторый успех. Часть туземного населения склонилась в нашу сторону, и в её лиде мы приобрели союзников. Но союзники эти, естественно, останутся ими лишь на необходимый для нас срок. Борясь с варварством, мы не можем идти к цели рука об руку с ними. Всему своё время, господа. Пример тому нам даёт уважаемый генерал Макензен. Он, как известно, признал мусульманскую веру, стал посещать мечеть, однако это сейчас отнюдь не впадает в противоречие с проводимой нами политикой. Ведь провозгласил же себя «великим имамом» наш любимый фюрер. Его даже нарекли мусульманским именем Гейдар...

В это мгновение дверь в зал широко распахнулась — появился адъютант Клейста.

   — Господин генерал! Над городом советская авиация!

В подтверждение сказанного в зал ворвался надрывистый рёв сирены. Рёв не успел стихнуть, как донёсся нарастающий гул самолёта.

Клейст поспешно встал.

   — Господа! Воздушная тревога!

Рядом со зданием громыхнуло с такой силой, что рамы на окнах распахнулись, зазвенели стёкла, кто-то вскрикнул. Не ожидая команды, опрокидывая стулья и отталкивая друг друга, все бросились к выходу...

Как ни старалось немецкое командование сохранить совещание в тайне, подпольщики Пятигорска узнали о нём прежде, чем оно началось. Не теряя времени, они сообщили по радио командованию Северной группы.

   — Такой момент упускать нельзя, — отметил генерал Масленников. — Непременно нужно ударить по этому сборищу.

Связавшись с командующим 4-й воздушной армией генералом Науменко, он потребовал нанести по «Бристолю» бомбовый удар.

Попасть в здание непросто, тем более когда с земли по самолёту бьют зенитные орудия, пулемёты. Подобная задача требует ювелирной работы опытного мастера.

   — Пошлём Боронина, — решил генерал.

Среди лётчиков воздушной армии майор Боронин был одним из самых опытных. Первые боевые вылеты он совершил во время финской кампании, когда бомбил вражеские укрепления на Карельском перешейке. Там он был удостоен первого ордена. Затем воевал на Южном фронте, под Ростовом. Там тоже отличился и был представлен к высшей награде — ордену Ленина.

Теперь же Иван Константинович командовал эскадрильей пикирующих бомбардировщиков. На его счету было около ста пятидесяти боевых вылетов. А на счету эскадрильи числилось более сотни уничтоженных вражеских танков, около тысячи автомашин, не один десяток железнодорожных эшелонов...

Ивана Константиновича вызвали в штаб.

   — В Пятигорске бывали?

   — После финской там отдыхал. Прекрасное место!

   — А гостиницу «Бристоль» знаете?

   — Не только знаю, но и бывал в ней.

   — Вот и хорошо. Сейчас в той гостинице Клейст проводит совещание. Собрано всё начальство. Это сборище нужно уничтожить.

   — Я готов, — понял майор. — Когда прикажете вылетать?

   — Немедленно. Ваш самолёт уже готовят.

У «пешки» Боронина, как лётчики называли пикирующий бомбардировщик ПЕ-2, уже хлопотали техники и вооруженцы. Самолёт мог поднять около четырёх тонн бомб, и к нему подвешивали самые большие.

   — Ох, и гостинец же для кого-то!..

Вторым пилотом летел лейтенант Глухов. Он уже занял своё место.

   — Ну, Боронин, ни пуха тебе ни пера, — пожелали провожавшие.

   — К чёрту!

Натужно ревя моторами, самолёт после долгой пробежки оторвался от земли. Лётчик наметил маршрут с заходом к городу с востока. Так было безопасней. Миновав Терек, самолёт взял курс над пустынными землями левобережья.

День выдался ясный, солнечный, на небе ни облачка. По голым жёлтым пескам вместе с самолётом скользила тень. В том, что здание гостиницы в скопище домов города он найдёт, лётчик не сомневался. Он даже мысленно представлял, как оно выглядит с высоты. Волновало другое: лишь бы мессершмиты не перехватили его. От этого ожидания время тянулось тягуче медленно.

Наконец вдали обозначился угольчатый силуэт Бештау с его пятью вершинами. А немного погодя затемнел персидской шапкой Машук. На южном склоне горы россыпь санаторных зданий. Серебрится извилистый Подкумок.

Боронин всматривается в дома города. Вот перехватило лощину белое здание академической галереи... А вот и беседка Эоловой арфы... «Бристоль»!

   — Приготовиться! — командует он лейтенанту Глухову и переводит самолёт в крутое пике.

Первыми сброшены полутонные бомбы. Самолёт выходит из пике, делает разворот и устремляется ввысь, чтобы повторить удар. Краем глаза лётчик видит, как рядом со зданием вспыхивают пыльные облака.

   — Мимо! — констатирует Глухов. — Рядом, но мимо!

Откуда-то по ним стреляют, и трассы проходят рядом с самолётом, едва не задевая его.

Набрав высоту, лётчик снова ложится на боевой курс. Отжав ручку управления, он снова вводит самолёт в пикирование. В перекрестье прицела ловит крышу гостиницы и ведёт самолёт, стараясь не выпустить цель из перекрестья. Крыша всё ближе, ближе... Сброс!

От самолёта отваливается махина двухтонной бомбы и несётся прямо к цели. А лётчик теперь уже жмёт ручку на себя.

Позади воздух сотрясается оглушительным взрывом. Кажется, небо раскололось.

— Точно в цель! Точно! — докладывает Глухов...

Говорили, что из-под обломков гостиницы в течение недели извлекали трупы. Ещё говорили, что среди погибших был и приехавший из Берлина какой-то важный чин. Только от него уцелел портфель да нога со старомодной крагой.

После сентябрьского наступления 10-го гвардейского стрелкового корпуса противник значительно укрепил на северном берегу Терека свою группировку. Это не осталось без внимания нашего командования. Оценивая обстановку, оно опускало возможность исследования противником полупустынной местности Чёрных земель для наступления в обход Грозного на Гудермес. Вероятность этого усиливалась ещё и тем, что со второй половины августа начала действовать железная дорога от Кизляра до Астрахани.

Ещё в начале войны правительство приняло решение о её строительстве на случай, если враг перехватит дороги, идущие через Ростов. На строительство протяжённостью 348 километров были брошены железнодорожные части и население близлежащих к стройке районов. Прокладка дороги по сыпучим пескам, солончакам, безводной равнине требовала от людей большой самоотверженности и усилий. Работать приходилось порой по двадцать часов в сутки, испытывая нехватку питания, воды, необходимой техники, а зимой в морозы и обжигающие ветры. 4 августа строительство завершили, а через две недели по дороге прошёл первый поезд.

Она была построена как нельзя кстати. После того как немецкие войска захватили Ростов, горючее и нефтепродукты с заводов Баку и Грозного доставлялись в центр страны через Красноводск, находившийся на противоположном берегу Каспийского моря. Оттуда поезда шли через Среднюю Азию, Оренбург, Куйбышев. Это был долгий путь, к тому же по не приспособленной к напряжённым перевозкам железной дороге. Теперь же грузы из Закавказья шли через Баку, Махачкалу, Кизляр и Астрахань.

Дорога сыграла немаловажную роль в дальнейшем в обороне Кавказа. За четыре первых месяца эксплуатации по ней с Кавказа было перегнано почти тысяча триста паровозов, около четырнадцати тысяч вагонов с грузами, семнадцать эшелонов с ранеными, более трёх тысяч цистерн с горючим для войск.

Для охраны этой дороги в районе города Кизляр была создана группа войск под командованием заместителя командующего 44-й армией генерал-майора Селиванова.

В группу вошли батальон 10-й стрелковой бригады, 17-й, 18-й, 20-й и 66-й бронепоезда, 30-я и 110-я кавалерийская дивизии, отошедшие из состава Северо-Кавказского фронта.