Мое настоящее…

Я перевернулся на бок и посмотрел на будильник за секунду до того, как он

зазвонил, давая понять, что пришло время вставать.

Были только отсутствие энергии в моем теле и обилие боли, которая

пульсировала в каждом сантиметре моего тела.

Душ. Мне нужен горячий душ.

Напрягая мышцы, я поднял свое тело с матраса медленно побрел в ванную, где

врубил воду на самый горячий режим. Я споткнулся об сортир, куда вылил литр стоящего

виски, пока пар из душа не начал валить через верх.

Смыв, я осторожно подошел к кабинке, куда шагнул и позволил обжигающе,

горячей воде стекать по мне. Вода была настолько горячей, что практически ощущалась

холодной. С лицом под водой, я прижал руки к плитке и позволил воде стекать по моему

ноющему телу.

Винни был удивлен, когда я позвонил ему прошлой ночью, но после небольших

уговоров, он встретился со мной в переулке и позаботился о деле. На его лице было

озадаченное выражение, но я знал, что он не станет задавать вопросов. Он был там только,

чтобы выполнить работу. Он оставил меня в синяках и побоях, убедившись, что они

остались ниже моей шеи, поскольку мне было нужно проводить занятия с утра.

Я никогда не повторялся в году, никогда, но после встречи с Мэделин и Линдой

вчера, мне нужна была боль. Нужно было освобождение, и Винни мог это предоставить.

Вода продолжала стекать по моей спине, напоминая мне о том, что я все еще

жив, – привилегия, которая не должна быть дарована мне, но и не должна истратиться в

пустую. Я подхватил мочалку и мыло и растирался, думая о вчерашнем дне.

Это был мой самый хреновый день встреч. Не только Линда и Мэделин

перевернули весь мой чертов мир, но и заявилась Лайла, давая понять, что никогда по–

настоящему не сможет уйти.

Как, черт возьми, я должен оттолкнуть женщину, которая не отпускала меня?

Она сделала все это определенно намного сложнее, но не похоже, что я, блядь, помогал

как–то. Нет же, я пошел и сказал ей, что она практически мне мешает, блядь.

Господи.

Что двигало мной в тот момент, чтобы сказать ей, – держаться подальше от меня.

Может потому, что все, о чем я думал – насколько красивой она была, какой мягкой

выглядела ее кожа под лампами спортзала, и как ее губы призывали меня, сделать ее

нахрен своей, заклеймить ее своим позорным расстройством.

Я намылил мылом свою руку и начал мыть свой живот, когда образы Лайлы

продолжали мелькать в моей голове.

Я думал о ее лице, ее груди, ее теле.

Моя рука нашла растущую эрекцию и без угрызений совести, я погладил себя

под образы Лайлы, извивающейся подо мной, под образы, которые отпечатались в моей

голове.

Я слышал ее небольшие крики удовольствия, чувствовал ее хватку на моей

заднице, призывая меня двигаться глубже в ней. Я зарычал и толкнулся своим жестким

членом. Мне надо только подумать о ней, и я уже чертовки твердый.

Ее смех отражался эхом в моей голове, пока мои больные руки прилагали

усилия, толкаясь своим членом. Я не должен был думать о ней так. Я только мучил себя,

позволял ее образу присутствовать в своих мыслях постоянно, но ее красивое лицо

даровало передышку в моей хреновой жизни. Она заставляла меня забыть единственный

момент своей жизни.

Я цеплялся за момент, объезжал его, пока не разработал что–то новое. Это

единственное, что вынуждало не позволять Винни забить меня до смерти и, наконец,

забрать мою жизнь.

Стон вырвался из меня, когда желудок сжался, яйца подтянулись, дыхание

перехватило, и я кончил. Еще с парочкой поглаживаний мой оргазм затмил меня,

освобождая от давления, которое зародилось в моей душе. Краткосрочное облегчение

обрушилось на меня, но и быстро смылось, когда легкое эйфорическое состояние, которое

я испытал, прошло.

От отвращения я уперся головой в плитку и задумался о своей жизни.

Могу ли я на самом деле вернуться в «Туманную комнату»?

Как будто у меня был выбор. Если я не покажусь на работе вовремя, Джетт

окажется у моей двери быстрее, чем я смогу засунуть бутылку виски в свой рот.

Хоть мои мысли были где–то еще, я понимал, что единственное место, куда я

могу пойти, это же единственное место, где я никогда не хотел бы быть.

Пришло время вернуться в «Туманную комнату».

***

Общественный центр уже был переполнен людьми, которые записывались на

бесплатное членство и собирались на экскурсии с девочками, которые были одеты в

шорты цвета хаки и футболки–поло. Едва ли не комично наблюдать, как «Девочки

Джетта» расхаживали тут в такой повседневной одежде, отличавшейся от их нарядов на

представлениях, которые состояли из лифчиков, стрингов и тоньше–чем–шарф костюмах.

Голди сидела за передней стойкой, встречая меня улыбкой, но вместо того, чтобы

вступить в разговор, я просто кивнул и направился к себе. Она действительно идеальный

человек для встречи людей, чертов луч солнца. Хоть мне и ненавистно признавать это, ее

улыбка ослабила напряжение в моих плечах.

Она встала и последовала за мной.

– Эй, – позвала она, хватая меня за плечо, чтобы привлечь внимание.

– Ахх, черт, – пробормотал я, пока пытался отстраниться. Может, я слишком

рано заговорил об ее ослаблении некоторого напряжения. Ее хватка на моем плече послала

осколки боли кричать по моему телу, спасибо тщательной работе Винни.

– Эй–эй, – сказала Голди, отступая на шаг. – Что не так?

– Ничего? – ответил я, сжимая свой стаканчик с кофе немного крепче, когда

жжение в моей руке начало оседать.

– Не лги мне, – произнесла Голди, уперев руки в бока.

– Не твоего ума дело, – выстрелил я в ответ, не желая начинать с ней это.

– Ты мое дело. Ты мой работник.

– Твой работник? Каким образом ты это решила, когда я менеджер этого чертова

заведения?

Мне на самом деле было довольно интересно послушать объяснения Голди.

Она прикусила губу, пока пыталась остановить поезд своих несущихся мыслей.

Ее глаза засияли в то мгновение, когда она поняла, что собирается сказать. Я приготовился

к тому, что я мог только вообразить, станет ее неприятным ответом.

– Ты может и управляющий, Кейс, но Джетт начальник этого заведения, и ты

знаешь, кому принадлежит Джетт? Мне – сказала она, указывая на себя. – Этот мужчина

не может функционировать без меня, поворачивающей его голову в правильном

направлении. Следовательно, я контролирую Джетта, а значит и тебя…

– Ты контролируешь меня, малышка? – спросил Джетт, подходя к ней незаметно.

– Фух, – она схватилась за свою грудь, испугавшись. Развернувшись, она