В то время как мы нервно ждали новостей из посольства Аргентины в Гаване, до нас дошло письмо Эрнесто, направленное из Мексики перед его отъездом. Там он объявлял о своем бесповоротном решении бороться за независимость Кубы. Мы были беспомощны, не зная, что и думать. Жив он или мертв? Неопределенность была так мучительна. А затем, 31 декабря, когда мы все собрались на улице Араос, из-под двери показался конверт. На почтовом штемпеле значилось: «Мансанильо, Куба». Это была короткая записка, в которой Эрнесто говорил так: «Дорогие viejos, самочувствие прекрасное. Потратил две, осталось пять [он говорил о своих жизнях]. Продолжаю заниматься своей работой, новости могут приходить от случая к случаю, но будьте уверены: Бог – аргентинец. Крепко обнимаю всех. Тэтэ[39]». Какая же это была радость – то, что мы чувствовали тогда! Вечер завершился праздником, очень памятным праздником.

После этого международная пресса объявляла о его смерти пять раз. Аргентинские газеты были рупором режима Батисты. Они пересказывали одну ложь за другой, например, что guajiros (кубинские крестьяне) выступали против революции, что армия диктатора нейтрализовала членов «Движения 26 июля» и т. д. Дезинформация шла по полной программе. Реальность же была совершенно иной. Guajiros записывались в Движение тысячами. И если они не вступали в ряды партизан, то это лишь потому, что для них не было никакого оружия. Тем не менее численность войск росла, и вскоре ejercito rebelde удалось организовать саботаж и поставить ряд засад для захвата арсеналов противника. В то время как Батиста занимался дезинформацией, революционная армия структурировалась и организовывалась в Сьерра-Маэстре. В течение нескольких месяцев Эрнесто не только сражался, но и открывал школы, полевые госпитали, пекарни, фабрику по производству бомб и обувную фабрику. Было также создано радио и газета «Cubano Libre», выпускавшаяся с помощью старого копировального аппарата, где он подписывал свои статьи псевдонимом «Снайпер» (El francotirador). В них он уже следовал определенным этическим принципам, которые позднее будут им сформулированы так: «Все, что мы требуем, это чтобы рассказчик был искренен; чтобы он никогда, дабы прояснить свою личную позицию или показать, что он находился в том или ином месте, не прибегал ко лжи; мы требуем, чтобы после написания нескольких страниц в соответствии со своими способностями, образованием и талантом рассказчик прибегал к максимально серьезной самокритике, чтобы удалить все слова, которые не относятся к истинным фактам или в правдивости которых он не до конца уверен». Эрнесто учил фермеров грамоте, и не только, терпеливо выслушивал их жалобы и пожелания – словно он и не был сильно занят. Он даже курировал строительство взлетно-посадочной полосы для самолетов, перевозящих оружие для революционной армии. Казалось, что он вездесущий: он был сразу везде и одновременно решал многочисленные и разнообразные проблемы.

Че первым из бойцов ejercito rebelde был назван Фиделем Команданте – раньше Рауля. Известная партизанка Селия Санчес пришила знаменитую красную звезду к его берету.

Известия о его смерти убивали нас – что, если это правда? – но каждый раз после них шло опровержение. Мы старались уделять этому все меньше внимания и концентрировались на любой позитивной информации. Наиболее обнадеживающей для нас в конце февраля 1957 года оказалась серия статей, опубликованных в «Нью-Йорк таймс». Американский журналист Герберт Мэттьюз встретился с Фиделем в Сьерра-Маэстре. Его репортаж, публиковавшийся в течение трех дней, оказал огромное влияние и расставил все точки над «i». Кастро не был деморализованным безумцем, готовым к разоружению, а как раз наоборот. Не был он и коммунистом, он был кубинским патриотом, хотевшим избавить свою страну от тирана, который терроризировал ее. Революционная армия Кастро была четко организована и продолжала расти.

Это двоюродная сестра моей матери, бывшая в отпуске в Нью-Йорке, позвонила нам и рассказала об этом репортаже. Его чтение дало нам повод устроить новый праздник у себя дома. Через несколько дней та же самая кузина позвонила нам, чтобы сообщить, что на этот раз она видела Эрнесто по телевизору, в репортаже CBS, и он там был одет в униформу, бородатый, веселый и абсолютно уверенный в победе ejercito rebelde! После невыразимых мук мы пребывали в полной эйфории.

А через год наступила очередь Хорхе Рикардо Масетти посетить Сьерра-Маэстру в качестве корреспондента аргентинской радиостанции «Эль-Мундо». Когда он прибыл в лагерь Че после многодневных изнурительных и опасных переходов в горах[40], он увидел моего брата таким, каким и отразил его в своем репортаже: «Он прибыл на муле, ноги его болтались, спина сгорбилась под тяжестью «беретты» и телескопической снайперской винтовки, которые казались двумя столбами, поддерживающими его, судя по всему, стройное тело. Когда мул подошел, я смог увидеть, что на ремне у него висели кожаный патронташ, полный патронов, и пистолет. Из карманов рубахи торчали два магазина, на шее висел фотоаппарат, а на подбородке виднелось несколько волосинок, пытавшихся выглядеть бородой […] Знаменитый Че Гевара казался типичным молодым аргентинцем среднего класса».

Радио «Ребелде», радиостанция, установленная на вершине холма в лесу, позволила Масетти передавать свои репортажи и интервью. После долгого подпольного пребывания в Сьерра-Маэстре он отправил свои эксклюзивные записи в Аргентину. К сожалению, вернувшись в Гавану, он узнал, что туда они так и не дошли. И он снова поехал в Сьерра-Маэстру в еще более сложных условиях, чем в первый раз, и вновь нашел там Фиделя и Че, которые, как оказалось, были рады видеть его снова. Они симпатизировали друг другу. Его репортажи, в конечном итоге, транслировались в четырех передачах. И благодаря ему Аргентина впервые смогла услышать голос Че и получить прямое свидетельство о кубинской революции.

Вернувшись в Буэнос-Айрес, Масетти сразу же пришел к нам в гости. То, что он нам рассказал, вернуло нам радость и надежду. Он передал нам кассеты, записанные для нас Эрнесто. Услышать его голос после стольких месяцев разлуки было и удовольствием, и огромным облегчением.

Хорхе стал не только близким другом семьи, но и последователем Эрнесто. Нахождение рядом с Фиделем, Че и другими партизанами, возможность слышать их аргументы в пользу революции и видеть зверства, совершенные Батистой, так повлияли на его сознание, что после того, как он основал вместе с Эрнесто агентство «Пренса Латина» – с целью распространения надежной и честной информации для противодействия американской пропаганде, бушевавшей в странах Латинской Америки, – он отказался от журналистики, чтобы стать революционером. Сначала он воевал в Алжире за Фронт национального освобождения, потом – в аргентинской провинции Сальта под боевым псевдонимом Команданте Сегундо. Его миссия состояла в том, чтобы подготовить возвращение Че и распространение революции по континенту. Он пропал без вести 21 апреля 1964 года. Масетти стал автором лучшей книги, когда-либо написанной о ejercito rebelde[41].

Революционная армия прочно утвердилась в Сьерра-Маэстре, а Эрнесто подавал нам признаки жизни, хотя они и имели спорадический характер. Он успокоил нас, сказав, что дела стабилизировались. Узнав о существовании «Радио Ребелде», мои родители сразу же купили радиоприемник, оснащенный огромной антенной, чтобы ловить короткие волны, на которых транслировались новости о революции и разоблачения лжи Батисты.

Услышав весть о смерти Эрнесто еще раз, мы тут же утешились тем, что «Радио Ребелде» объявило: «Для того чтобы успокоить его родителей в Южной Америке и весь кубинский народ, мы хотим заверить вас: Эрнесто Гевара не только жив, что главное, но он еще и собирается захватить город Санта-Клара».