Словно в трансе, стараясь не шуметь, мы вышли из дома. Мир мелькал в глазах старым диафильмом, меняя декорации. Соображала я плохо. Прижимая к груди притихшего ребенка, молилась богам, в которых, по сути, не верила. Сохранить жизнь Кире – больше я ни о чем не просила.

На улице уже стемнело. На небе сгустились серо-сизые облака, воздух был чистым и удивительно свежим. Холодный ветер пробирал до костей, моросил небольшой дождь, и я прижимала к себе Киру, которая уже начинала хныкать.

Рита вскрикнула, зажала рот ладонью. Лара тут же обняла ее, потащила к машине Влада, а я еще несколько секунд смотрела на братьев Макаровых, лежащих на подъездной дорожке. Так близко друг от друга и так далеко...

В груди защемило, и я сглотнула, не в силах сбросить наваждение. Еще сегодня утром я улыбалась Кириллу перед завтраком, перекинулась парой слов с Филиппом. И вот они мертвы. Лежат без движения на холодной земле.

– Нужно ехать. Охотник в доме, – тихо сказал Влад.

От его присутствия стало немного спокойнее – привычная реакция. Впрочем, сейчас мне только на пользу. Нельзя паниковать.

Я кивнула и быстрым шагом пошла к машине.

Лара обнимала Риту на заднем сиденье, а сестра плакала, закрыв лицо руками. С другой стороны Лина гладила ее по спине и что-то ласково шептала. Я вспомнила слова Филиппа, когда мы только начали общаться: жизнь хищного опасна. Никогда не знаешь, где встретишь смерть.

Многие атли встретили ее сегодня в собственном доме. Нам удалось уйти, но надолго ли?

– Садись. – Влад открыл переднюю дверь машины.

Свет фонарей на дорожке отразился на изогнутом металле пистолета. Я подняла глаза.

– Глеб...

Внутри полыхнуло плохое предчувствие, сдавливая, разрывая, сжигая внутренности.

Влад молчал. Взгляда не отвел, смотрел прямо и безапелляционно. Каменный. Непробиваемый.

Я всхлипнула. Отошла на шаг.

Глаза тут же заполнили слезы – реальность расплылась и померкла. Я боялась думать, анализировать, но мысли, как назло, все лезли и лезли. Удушающие, злые.

Я открыла заднюю дверь, осторожно передала Киру недоумевающей Лине. Повернулась к Владу.

– Где он?

Почти уже не понимала, что делаю. Что-то вело меня – дикое, необузданное – диктуя сценарий, по которому я должна играть.

– Сядь в машину, Полина, – очень настойчиво, даже жестко сказал Влад.

– Где Глеб? Он в доме?

– Даже не думай!

Я и не думала – побежала. Ветер свистел в ушах, кеды скользили по мокрой плитке. Вот они – ступеньки, затем дверь... Я ворвалась в гостиную, осмотрелась. Подняла глаза вверх и застыла – на лестничной площадке в неестественной позе, свесив черноволосую голову на ступеньки, лежал Глеб...

Чьи-то руки выдернули из оцепенения, потянули к двери.

– Охотник в доме, дурочка! Идем.

– Нет!

В мозг хлынула лава, в ушах зашумело, мир завертелся, краски слились. Из груди рычанием выплеснулась боль. Я развернулась, выставила руки вперед, и ударила. Не сдерживая злость, испуг и отчаяние. Разрываемая на куски сожалением и виной.

Я отпустила Глеба на смерть. Не пошла с ним.

В глазах прояснилось, я развернулась и побежала наверх. Не глядя на то, что натворила, не раздумывая.

Упала на колени рядом с другом, схватилась руками за ворот футболки, до треска ткани, но он не пошевелился.

– Вставай! Ну, пожалуйста... Глебушка, родной, поднимайся! – И уже тише, выбившись из сил: – Не бросай меня одну. Слышишь, Измайлов! Вставай!

Лицо друга осталось неподвижным – восковая маска, безжизненная, бледная. А его уже нет... его... нет...

Совсем.

От рыданий болели ребра, живот, голова – все. В мозгу – кровавая каша из воспоминаний, страха, жестоких слов.

«Эти случаи всегда оканчивались бедой...»

И вывод: это из-за меня. Все, начиная с событий того времени, когда я посвятилась. И заканчивая сегодняшним днем.

– Отлично. Ты играешь по сценарию. – Я подняла глаза. Охотник скалился, сложив руки на груди. Вздернутый подбородок, презрительный взгляд. – Как тебе такая плата, Кастелла?

– Подавись! – прошипела я и встала.

Больше не сдерживалась – открыла ладони, позволила обжигающей лаве выплеснуться, достигнуть цели. Охотника отбросило назад, он ударился о перила, перегнулся и грузно полетел вниз.

Не теряя ни секунды, я побежала туда, полная гнева и желания крушить. Дикого, совершенного. Чистая ярость.

Я – огромный спрут, а мои руки щупальца.

Не дожидаясь, пока он поднимется, ударила снова. И опять.

Кожа на руках охотника, пузырилась обугливалась. Он пытался укрыться, рычал и ругался на непонятном языке, а я все била и била до тех пор, пока кен не перестал изливаться из ладоней.

Затем упала на колени, заплакала, не прикрываясь и не прячась – уставшая, обессиленная и готовая умереть.

Охотник поднимется – они исцеляются быстро. Он встанет и закончит все – и боль, и надежды, и отчаяние. Резким движением порвет мою жилу, и я погружусь в темноту – спасительную, теплую. И быть может, забуду. Окажусь в том загадочном месте, напоминающем хельзу. Увижу странного, но приятного мужчину, и он залечит мои раны. Я знаю, только он может...

– Вставай! – резкий голос вырвал из отчаяния, меня грубо подняли на ноги. – Не смей сдаваться!

Я знала этот голос. Ненавидела его и любила – всегда. Даже сейчас. Эта едкая смесь всколыхнулась осадком, заставила повернуть голову.

Бог мой, он едва стоит! Левая бровь рассечена, и из нее струится кровь, заливая глаз, стекая на белую ткань рубашки. Нет, она уже не белая – разорванная, обугленная в районе груди. Исковерканная плоть, почти смертельная рана.

И это сделала я...

– Прости... – прошептала я и отступила на шаг. – Ты прав, это все моя вина.

Сильные руки схватили за плечи, грубо встряхнули.

– Хватит себя жалеть!

Влад рванул меня в сторону, прижал к себе и выставил перед нами руку в неизвестном мне пассе – указательный и средний палец скрещены, а большой отведен в сторону.

Охотник поднялся, тряхнул головой. В глазах – удивление и азарт. Наверное, убить такого хищного, как я, для него будет честью.

Влад произнес несколько слов, как мне показалось, на латыни, и древний попятился, замотал головой. Казалось, тому, что сделал Влад, он удивился еще больше.

– Идем. – Вождь атли потянул меня к выходу. Охотник не шевелился – просто смотрел на меня, а я – на него.

– Рихар, – прошипел он. – Меня зовут Рихар. Чтобы знала, кто убьет тебя.

– Всем абсолютно плевать на то, как тебя зовут, – раздраженно произнес Влад, распахивая дверь и выталкивая меня на улицу.

– Я все равно приду за тобой, Кастелла, – прокричал охотник нам вслед.

Я еле стояла на ногах, но заставила себя идти. Сил почти не осталось, глаза слипались. Исподлобья взглянула на Влада – он решительно смотрел вперед и шел. Почти тащил меня за собой, придерживая и вытирая другой рукой кровь с лица.

Человек, который никогда не сдается. И я поймала себя на мысли, что восхищаюсь им. Сейчас, когда почти все потеряно, он продолжает идти.

А я не хочу. Больше ничего не хочу. Так устала...

Словно почувствовав мое настроение, Влад резко остановился, развернул меня к себе. Положил руки на плечи и очень мягко сказал:

– Не смей сдаваться, пророчица! У тебя есть дочь. – Погладил меня по щеке, стирая слезы, смешивая их с собственной кровью, и добавил уже тише: – У нас есть дочь...

Слова о Кире отрезвили, вернули в реальность. Я кивнула, заставила себя собраться. Ноги почти не слушались, но я шла. Десяток метров до машины показались непреодолимыми, я почти повисла на Владе, шаркая ногами по мокрой плитке.

Наконец, ощутила под ладонями холод металла. Облокотилась на багажник, пытаясь отдышаться, не упасть.

– Скорей, Полина!

За рулем уже сидела Лара, готовая тут же нажать на газ. Влад сел рядом с ней, я упала на заднее сиденье, рядом с Ритой. Сестра уже не плакала – просто смотрела вперед немигающим взглядом, всем видом напоминая статую.