(1921) «Неродившихся прекрасных тени…» Неродившихся прекрасных тени Витают над душой моей. Я стремлюсь к роковой смене, К огням смертоносных очей. Вы убьете меня, убьете! В объятиях ваших — неведомый пыл. Не выдержать мне духом и плотью Дуновения ваших сил. Бросаю я скромные дани В пламенность ваших колесниц. Примите свиток моих страданий, Музыку моих страниц. В мое сердце два удара пошлите Ослепительных глаз-мечей, И хоть изредка потом вспомяните Поэтессу ваших очей! 5 мая 1921 Амазонка На подушечку нежную теплого счастья Иногда я мечтаю склониться, И мечтаю украсть я, Что щебечущим женщинам снится. Но нельзя в боевой запыленной одежде Забраться в садик наивных мечтаний, И тоскую я: где же, Где мои серебристые ткани! Привлекает, манит лукаво подушечка Амазонку с оружием грозным; Я не буду игрушечкой: Невозможно, и скучно, и поздно! Те глаза, что меня когда-то ласкали, Во вражеском стане заснули. И приветствую дали Я коварно-целующей пулей. (1921) Милый враг У врагов на той стороне Мой давний друг. О, смерть, прилети ко мне Из милых рук! Сижу, грустя, на холме, А у них — огни. Тоскующую во тьме, Мой друг, вспомяни! Не травы ли то шелестят, Не его ли шаги? Нет, он не вернется назад. Мы с ним — враги. Сегодня я не засну… А завтра, дружок, На тебя я нежно взгляну И взведу курок. Пора тебе отдохнуть, О, как ты устал! Поцелует пуля в грудь, А я в уста. (1921) Сафо В необозримых полях столетий Ты цветок — звезда сладострастная. Опасны твои сети, И вся ты сладко опасная. Взором томно-таинственным Ты зачем меня обняла? Ведь я тверда и воинственна И не знаю любовного зла. Из кубка ласканий бессилие Я поклялась никогда не впивать. Чуткие голубиные крылья Я хочу от сердца оторвать. Улыбаясь на мои песни, На меня ты смотришь с грустью. Неужели ты не исчезнешь, Из сетей меня не пустишь? Звеняще-острые стоны Песен вкрадчивых твоих Души моей будят затоны, Падают глубоко в них. Сафо, вызов бросаю В благоуханные царства твои! Сети твои разрываю, Страстнокудрая жрица любви. 1922
Две женщины Предвечерний городской бульвар, Предвечерняя душа моя, На вершинах у берез пожар. И скрипит старая скамья. Кто идет в конце аллеи, там? Волосы печально развились. Узнаю ее по волосам И глазам, опущенным вниз. Из страны неведомой и дальной Ты, глаза предавши тишине, Распустивши волосы печальные, В предвечерний час идешь ко мне. Я боюсь бессильем заразиться, Не касайся слабою рукой. Берегись и ты испепелиться, Заболеть грозною тоской. Песенку последнюю послушай О твоих угаснувших днях. Опечаль в последний раз мне душу, А потом уйди, оставь меня! Предвечерний городской бульвар… Ласка грустная ее волос, — И закатный, медленный пожар На вершинах тихих у берез. 3 мая 1921 Предтеча Я — с печальным взором предтеча. Мне суждено о другой вещать Косноязычной суровой речью И дорогу ей освещать. Я в одеждах темных страдания Ей готовлю светлый приём. Выношу я гнет призвания На усталом плече моем. Отвергаю цветы и забавы я, Могилу нежности рою в тени. О, приди, приди, величавая! Утомленного предтечу смени. Не могу я сумрачным духом Земные недра и грудь расцветить. Ко всему мое сердце глухо, Я лишь тебе готовлю пути. Я — неделя труда жестокого, Ты — торжественный день седьмой. Предтечу смени грустноокого, Победительный праздник земной! Я должна, скорбный предтеча, Для другой свой дух потерять, И вперед, ожидая встречи, Обезумевший взор вперять. (1921) Грядущая Я чую, чую — дышат миллионы На миллионах трепетных планет И шлют земле, творящей и смятенной Своей сестре, торжественный привет. Сольемся со вселенной беззаветно В один любовный вечный поцелуй! В пространствах человечество несметно И разделилось на мильоны струй. Бросаюсь я в вселенские объятья Из-за оград наскучивших земных. Мильоном рук стремлюсь миры обнять я, Мильонами сердец проникнуть в них. Мне тесно за стеной любви отдельных, Я в ласках нежных космос утоплю. Страдающих земных и запредельных Единою любовью я люблю. Я, мать, я, мать несметных человечеств, Впиваю в сердце солнц вселенских свет, И возлагаю радостно на плечи Я бремена страдающих планет. |
