1. Вспоминаю свой рдяный рассвет. Он сулил не добро, не добро. Как дерзко плясало в осьмнадцать лет На бумаге мое перо. Казалось — пойду и все возьму. Смою тоску, злобу и тьму. Так казалось… А почему? Говорят, что был излом, декаданс И некий странный болезненный транс. А я думаю — силы неловкий взлет, И теперь ее никто не вернет. 2. А потом забурлил красный дурман, А потом казахстанская степь и буран, А потом у Полярного круга Закрутилась, взревела вьюга, Тундровая, Плясовая, Бредовая. Выкликай вслед за пургой: — Ой-ой! Гой-гой! 3. На сердце вечная злая пурга-любовь Взметнула оледеневшую кровь. Ведьма-пурга, бей! Лютей! Дуй в глубину, в высоту! Любовь эта хуже семи смертей, От нее привкус крови во рту. 4. Выползло солнце едва-едва И тут же за край земли Свалилась солнца голова, Ее топором снесли, Ледовым, острым, Острей, чем сталь. Но казненного солнца не жаль, не жаль. 5. В какой я вернусь в город и в дом С моих обреченных дорог? Кто меня встретит с хлебом, с вином, На чей я вступлю порог? Нет никого, нет ничего! Только хохот пурги: Ого-го! Ого-го! 6. Снега, снега, Вся в снегу тайга. В тайге коварная рысь. Но мне все равно Пропасть суждено, И на рысь прошипела я: брысь! Я в пятерочке иду К вдохновенному труду, А пятерочек не счесть, Их пятьсот, наверно, здесь. Шаг в сторонку — пуля в бок. Повалился кто-то с ног. Срок закончил человек. Мы кровавый месим снег. — Девки, что там впереди? Погляди-ка, погляди. — Там стреляли… По кому? Ничего я не пойму. — Девки, что там впереди? Сердце екнуло в груди. — Дура, шаг ровней, иди! Топай с радостным лицом, Иль подавишься свинцом. Пурга поет, гудит с тоской: — Со свят-ты-ми упокой! И память вечная плывет До Карских ледяных ворот. Поглотит вечная мерзлота, Наступит вечная пустота, И нет ни могилы, ни креста. 7. Но я упряма. Я живу. Я возвращусь в столицу Москву. Там двор-колодец, окно, стена (Меня давно ожидает она), И есть решеточка на окне, Она кое-что напомнит мне. На Полярном на кругу Повстречала я пургу, И с тех пор седой, кудрявой, Беспощадной и лукавой Позабыть я не могу. Эх, пурга! Ох, пурга! Мы с тобой два врага. Чую, сгибну ни за грош, Ты снегами заметешь. Замети, замети! Насмерть сбрось меня с пути! И весь мир, пурга родная, Без вина хмельным-хмельная, В пляс погибельный спусти, В черном ветре заверти! Август — октябрь 1975
«Надоела всей жизни бессмыслица…» Надоела всей жизни бессмыслица: Что-то есть, где-то спать, где-то числиться И платить за квартиру в сберкассу, Пуще глаза хранить свой паспорт. Всем болезням к тебе дорожка, И друзья отойдут понемножку. Поваляться в больнице недолго, Умереть — дотащат до морга И тело твое проклятое, Истощенное и разъятое На плиту в крематории — хрясь! Равнодушно сдвинутся створки… Книга жизни от корки до корки, Или просто — мразь. 15 ноября 1975 «Такая злоба к говорящей своре…» Такая злоба к говорящей своре, Презрение к себе, к своей судьбе. Такая нежность и такая горечь К тебе. В мир брошенную — бросят в бездну, И это назовется вечным сном. А если вновь вернуться? Бесполезно: Родишься Ты во времени ином. И я тебя не встречу, нет, не встречу, В скитанья страшные пущусь одна. И если это возвращенье — вечность, Она мне не нужна. 15 декабря 1975 «Прости мою ночную душу…» Помилуй, Боже, ночные души (не знаю — откуда) Прости мою ночную душу И пожалей. Кругом все тише, и все глуше, И все темней. Я отойду в страну удушья, В хмарь ноября. Прости мою ночную душу, Любовь моя. Спи, Сон твой хочу подслушать, Тревог полна. Прости мою ночную душу В глубинах сна. 22 января 1976 |
