Снова появился старый профессор. Из разговоров врачей Инна поняла, что воспалительный процесс вспыхнул с новой силой и что, самое ужасное, против него уже стал бессилен тот чудесный антибиотик, названия которого она никак не могла запомнить.

Инне очень настоятельно предложили отправиться домой. Убитая горем, она пошла снимать халат. В комнате дежурной Инна лицом к лицу столкнулась с бледной как полотно Колиной мамой, которую, видимо, срочно вызвали из дому, куда она поехала отдохнуть после бессонных суток.

Ехали молча. Шофер сидел слева, Инна — посредине, Поликарп Александрович — справа. Мокрый снег шлепал в лобовое стекло грузовика, и «дворники» с трудом разгребали его. Впереди тянулась снежная, едва тронутая колесами дорога. Встречного транспорта в этот воскресный день попадалось мало.

У поворота на проселок тарахтел трактор. Он тащил за собой тяжелый санный прицеп, груженный какими-то бумажными мешками, видимо удобрениями. Взревев мотором и струной натянув стальной трос, трактор вдруг вырвался на шоссе, преградив дорогу движению. Шофер чертыхнулся, остановил машину и, взглянув на пассажира, спросил:

— Спешите?

— Да не сказать, чтобы очень, — ответил Поликарп Александрович. — Целый день впереди.

Это шофера не устроило. Другое дело, когда пассажиры торопятся. Тут и запросить можно!

Ожидая, когда, наконец, развернется неуклюжий трактор, шофер поглядывал на пассажиров, стараясь угадать, кто они и какие заботы толкнули их отправиться в такую непогоду за город. Наконец трактор переполз через шоссе. Водитель заскрежетал сцеплением, и машина тронулась.

— На дачу? — еще раз решил позондировать почву шофер.

— Нет, в лесную школу. Больного мальчика навестить едем. Ученика своего, — охотно ответил учитель и стал подробно рассказывать шоферу Колину историю.

Читателям эта история хорошо знакома, и поэтому вернемся к той тревожной ночи, на которой было оборвано повествование в прошлой главе.

С тех пор ни Инна и никто другой из школьных друзей не видел Коли. Когда на следующий день после уроков Инна прибежала в больницу и уже взялась за ручку шкафа, где всегда висел «ее» халат, дежурная сестра виновато сказала:

— Нельзя. Теперь никак нельзя, Инночка.

Евстратова оторопела.

— Как нельзя?

— Главврач ушел в отпуск. А новый не разрешает. Никому не разрешает.

Сестра присела рядом с Инной на скамейку и рассказала о том, что произошло ночью.

Ночью у Коли был кризис. Временами мальчик был на волоске от смерти. Но серый зимний рассвет принес облегчение. Температура вдруг спала, и опасность миновала. Профессор сказал врачам, что можно разойтись: мальчик будет жить.

— Ну, как же это не пускать! — сокрушалась Инна. — Ведь он ждать будет.

Вскоре пришел Поликарп Александрович. Он сразу отправился к главному врачу и вернулся очень озабоченным. По дороге из больницы он сказал Инне, что врачи уверены: Коля вне опасности. Выздоровление теперь пойдет быстро, но выйдет из больницы Никифоров очень слабым.

— Колю надо устроить в лесную школу, — твердо сказал учитель. — Поехать туда он должен сразу же, как выпишется из больницы.

…Недели через полторы Коля отбывал в лесную школу. Провожали его мать и Поликарп Александрович. Уезжал он утром, когда у ребят были уроки, и никто из них не мог прийти проводить товарища.

Все с нетерпением ожидали возвращения учителя, чтобы узнать, как выглядит Коля, далеко ли находится лесная школа, куда он уехал и можно ли его там навещать.

Поликарп Александрович не пришел на четвертый урок, не видели его и на предпоследней перемене.

Инна предложила остаться после уроков. В своем классе ожидать было нельзя — начали приходить ученики второй смены, — и ребята отправились в пионерскую комнату. Там они застали Екатерину Михайловну — делопроизводителя школы. Ребята очень обрадовались этому. Уже давно ходили слухи, что ее назначат старшей вожатой.

Однажды, забежав в учительскую, чтобы взять географические карты, Женя Мухин слышал, как Поликарп Александрович говорил Варваре Леонидовне:

— Наконец-то у нас хорошая вожатая будет! Екатерина Михайловна кандидат в члены партии, студентка-заочница, ребят любит…

Когда ребята вошли в пионерскую комнату, Екатерина Михайловна встала и пошла им навстречу.

— Ну вот, ребята, больше я не коллежский регистратор, а ваша вожатая. По-моему, это здорово! Здорово?

— Здорово! — так же весело ответила Наташа.

— А вы совет отряда проводить пришли?

Мухин посмотрел на ребят и сказал:

— Совет-то вроде в полном составе, только мы не заседать, а так просто: Поликарпа Александровича ждем. Он о Никифорове расскажет.

— Обязательно расскажу!

Ребята оглянулись. В дверях стоял Поликарп Александрович.

— Итак, Коля уехал, — сказал он. — Сейчас он, должно быть, уже за городом. И ехать ему еще долго: сто двенадцать километров. Но места, говорят, там замечательные. Сосна, речка с песчаными берегами…

— А навещать его можно? — робко перебила Инна.

— Почему же нельзя? Пожалуйста. Только далеко очень. И автобусы туда не ходят.

— Но мне обязательно поехать надо.

Инна раскрыла свой портфель и положила на стол какой-то предмет, завернутый в носовой платок.

— Вот!

— Что вот? — Мухин потянулся к предмету, лежащему на столе.

Инна отстранила его руку и развернула платок.

— Медаль! — прошептали сразу несколько человек.

На кумачовой скатерти стола лежала серебряная медаль на серой ленте с желтыми краями.

Инна Евстратова подробно рассказала о посещении Коли Никифорова Танечкой и ее мамой и о том, как к ней попала медаль.

О медали ребята ничего не знали. Знала о ней лишь Наташа.

Когда Инна кончила свой рассказ, Поликарп Александрович сказал:

— Понятно, какую благодарность испытывают родители девочки к Коле Никифорову. Но отец Танечки поступил неправильно. Его наградил Президиум Верховного Совета, и только он может лишить награды. Ни передавать, ни дарить кому-либо ордена и медали награжденный не имеет права. Мы должны возвратить медаль хозяину. А сделать это, я думаю, следует Инне Евстратовой. Она подарок принимала, она должна его и вернуть.

Все с этим предложением согласились. Однако ребятам было все же чуточку грустно отдавать медаль.

— Поликарп Александрович, — нерешительно нарушила неловкую тишину Инна. — А Коле, мне кажется, все-таки надо про медаль сказать. Ему ведь ее подарили…

— А он даже и не знает? — удивилась Екатерина Михайловна. — Конечно, ему все надо рассказать.

— Обязательно! — добавил Климов. — Мало того, решить возвратить или оставить медаль в конечном счете должен он сам. Я не сомневаюсь, что Коля, конечно, захочет отдать награду.

— Я сама отвезу ему медаль, — твердо сказала Инна.

— В следующее воскресенье поедем вместе, — предложил Поликарп Александрович и встал, давая понять, что пора расходиться по домам.

…И вот Поликарп Александрович и Инна едут к Коле. Мимо бегут заснеженные перелески, черные кубики домов, рассыпанные какой-то могучей рукой по белоснежной скатерти полей, полосатые шлагбаумы железнодорожных переездов. Метет, метет…

«Жалко будет, наверно, Коле отдавать медаль», — думает Инна, наблюдая за работой неутомимых «дворников».

Инна достает из бокового кармана медаль и рассматривает ее.

— Эта самая медаль? — спрашивает шофер.

Он давно уже отказался от мысли, что с пассажиров надо взять деньги.

«Старик-то, старик! — думает шофер. — Вот это человек! Лучше отца родного! И девчонка тоже… В такую погоду за тридевять земель едут…»

В Петуховке дороги расходились. Шоферу надо было ехать прямо, а Поликарпу Александровичу с Инной — направо.

Шофер остановился около сельмага. Учитель открыл дверцу, чтобы выйти, но шофер остановил его: «Сидите!» — и вышел сам.

Инна протерла запотевшее стекло и увидела, что шофер вошел в магазин. Через минуту он вернулся и, поправив сбившийся на лоб черный чуб, весело сказал: