Когда девушка с опаской вошла в кабинет, доктор Грирсон стояла у маленького столика в углу комнаты и наливала чай в две чашки.

– Сеньорита Хофер? – спросила она, не оборачиваясь.

– Эм… Да…

– Садитесь, пожалуйста.

Доктор Грирсон подошла к Авроре и протянула ей чашку с чаем, потом взяла свою и села на место. На какое-то время воцарилось неловкое молчание. Авроре стало так не по себе, что она втянула голову в плечи. Доктор Грирсон, очевидно, ничего не заметила. Она смотрела на свою чашку, задумчиво помешивая напиток.

– Сегодня я вдруг подумала о том, – медленно произнесла она наконец, – что как раз прошло двадцать лет с момента, как я стала студенткой университета в Буэнос-Айресе.

– Вот как… – растерянно сказала Аврора.

Конечно, каждый в школе медсестер знал в общих чертах жизненный путь доктора Грирсон: подача заявления на поступление в 1882 году, начало учебы в 1883 году после долгих препирательств – доступ женщинам на факультет был официально не запрещен, но необходимые для поступления курсы латыни можно было окончить только в учреждении, в которое женщины не допускались. Еще во время обучения Грирсон работала помощницей врача в государственной больнице. Это был еще более редкий случай, чем обучение медицине само по себе. Считалось неподобающим, что женщина контактирует с мужским телом, даже если речь шла о такой благородной цели, как лечение. Наконец в 1889 году Грирсон окончила университет, защитив работу в области акушерства, и стала работать в больнице в Сан-Роке. В 1892 году она принимала участие в первой в Аргентине операции кесарева сечения.

Сесилия Грирсон осталась верна акушерству и в этом году основала Национальную медицинскую ассоциацию, в задачу которой входила и подготовка акушерок в Аргентине. К тому же она принимала активное участие в создании эффективной спасательной службы и внедрила использование сигнального колокола, что раньше делали только при пожарах. Не последнюю роль доктор Грирсон сыграла и в лечении детских заболеваний, выделив их в отдельную дисциплину. Таким образом, наряду с курсами первой помощи Аврора и другие молодые медсестры посещали еще курсы по терапии и уходу за пациентами, а также лекции по педиатрии. Неудивительно, что доктор Грирсон была активным участником женского движения и стала сооснователем «Consejo Nacional de las Mujeres» – Аргентинского женского совета, членом Ассоциации университетов Аргентины, Союза аргентинских женщин-академиков. Джон Хофер, отец Авроры, знал ее, потому что доктор Грирсон, как только был основан феминистский центр Социалистической партии Аргентины, вступила в него.

«Доктор Грирсон вышвырнет меня, – снова мелькнуло в голове Авроры. – Она живет ради медицины и науки. Она не поймет, что я так сильно влюбилась, что иногда даже туман в голове».

– Как же звали ту молодую даму, из-за смерти которой вы оказались у меня здесь? – неожиданно спросила доктор, когда Аврора неуверенно взглянула на нее.

Аврора была так ошеломлена, что некоторое время смущенно молчала.

– Эстелла Пессоа, – наконец ответила девушка. – Она была лучшей подругой моей матери.

– Она умерла сразу после родов, если я правильно помню?

– Да.

Аврора опустила голову. Как же все-таки это у нее получается? Двумя простыми фразами доктор Грирсон заставила Аврору вспомнить, для чего она здесь и сколько усилий уже приложила. Девушка услышала, как доктор Грирсон поставила чашку на блюдце.

– Понимаете, сеньорита Хофер, когда я просто не знала, как правильно поступить, или чувствовала себя одинокой, или занималась тем, чем обычно интересовались молодые девушки, я просто в очередной раз вспоминала, что заставило меня выбрать этот путь.

– Вы интересовались еще чем-то, кроме учебы? – выпалила Аврора.

Сесилия Грирсон улыбнулась:

– Я же женщина… Почему нет?

Аврора вздохнула:

– Я и сама думаю о том же, доктор Грирсон, но потом…

Доктор Грирсон подняла руку:

– Иногда правильно говорят, что все стало намного лучше, и это правда. Сейчас много образованных женщин, реформы улучшили наш правовой и политический статус. Где раньше не было школ, ныне много учебных заведений для девушек. Но чему там учат? Писать, читать, основным правилам арифметики, языкам, а прежде всего тому, как стать хорошей женой и матерью.

Аврора снова уставилась на чашку с чаем.

– Как же зовут этого молодого человека? – спросила доктор Грирсон.

– Рауль Эррера, – произнесла Аврора и взглянула на преподавательницу.

– И вы действительно его любите?

– Да.

Доктор Грирсон на какой-то миг замолчала.

– Он вас заслуживает, только если хорошо с вами обращается, сеньорита Хофер. Не забывайте этого никогда.

– Конечно, доктор Грирсон.

– А теперь идите домой. Отдохните, а завтра утром с новыми силами принимайтесь за работу. Я рассчитываю на вас. Вы очень хорошая медсестра.

– Спасибо, доктор Грирсон.

Аврора встала и на негнущихся ногах вышла из кабинета. К сожалению, она не представляла, как и когда сможет выполнить требования доктора Грирсон.

В последующие дни одних воспоминаний о разговоре с доктором Грирсон Авроре хватало для того, чтобы сконцентрироваться на теоретических занятиях и практике в больнице. И хотя она встретилась на прогулке с Раулем (этого она не могла избежать), Аврора вспомнила о своей цели, изучении медицины, и направила мысли в нужное русло.

Однажды вечером, когда она возвращалась из больницы домой, рядом с ней внезапно возник Хоакин. Аврора была очень занята и только теперь, увидев брата, поняла, что уже очень долго толком не разговаривала с ним. В тот миг девушка почувствовала, как соскучилась по брату.

– Хоакин! – Аврора без лишних слов подхватила его под руку. – Откуда ты?

– Я посещал университет. Хочу вскоре начать учиться. Я же собираюсь стать инженером.

– Ах, вот оно что, – Аврора еще крепче обхватила руку брата, – мой маленький братец наконец-то повзрослел!

Он великодушно улыбнулся.

«Мы всегда были близки, – подумала Аврора, – всегда помогали друг другу. Если есть человек, на которого я могу положиться, то это брат…» Не сговариваясь, они зашагали в одном темпе.

– А я тебя видел, – неожиданно произнес Хоакин.

Прошло несколько секунд, прежде чем смысл этих слов дошел до Авроры. И хотя она все поняла, но, чтобы выиграть время, переспросила:

– Где? Что ты имеешь в виду?

– В Трес-де-Фебреро. – Брат помедлил. – С мужчиной.

– Что ты делал в этом парке? – спросила Аврора в ответ.

Она лихорадочно соображала, но не могла посмотреть в глаза брату, лучше было не давать перед ним слабину. У них никогда не было тайн друг от друга, и теперь настало время Хоакину узнать, что это время прошло. Он видел ее вместе с Раулем и понял, что сестра что-то он него скрывает. Аврора видела, что это огорчает его до глубины души. Ей неловко было отвечать ему сейчас, но Аврора никогда не хотела ему врать. А она просто не знала, как рассказать о своей любви.

– Это был Рауль, – ответила она с дрожью в голосе.

Не было смысла больше скрывать это от Хоакина. Когда Аврора только познакомилась с Раулем, она хотела откровенно все рассказать брату, но так и не решилась.

Хоакин нахмурился:

– Какой еще Рауль?

– Рауль Эррера. Мужчина, которого я люблю.

– Да, конечно, – в его голосе слышалась какая-то легкость, которая противоречила выражению его лица. – Этого нельзя было не заметить. Я просто хочу узнать, откуда он родом и как вы с ним познакомились.

Аврора остановилась как вкопанная.

– На большом рынке, – тихо ответила она. – Уже давно.

– И откуда он?

Аврора замялась.

– Я не знаю, – едва слышно ответила сестра.

Хоакин покачал головой. В его голосе явственно слышался упрек.

– Тебе бы стоило об этом знать, сестрица!

Аврора невольно кивнула.

– Да, наверное, мне стоило об этом узнать, – пробормотала она. Она мало знала о Рауле, Хоакин был прав. Она знала слишком мало.