— Думаю, у меня есть дела важнее сна, — ответил он, представляя, какое разочарование принесут его слова. История неизменно повторялась, так что становилось смешно. Если бы принцесса знала, то не стала бы находить улыбку Ноктиса сколько-нибудь ценной. Когда он улыбался, то презирал, когда смеялся – особенно. Глаза у него были всегда пустыми и скучающими. Когда он действительно что-то чувствовал, то уподоблялся камню внешне.

Проводить принцессу в покои было не так-то просто. Коридор был извилист и темен, а хорошо во тьме видел только Селум. Он вел девушку, придерживая за плечо, а она отчаянно жалась к нему, будто боялась потеряться, остаться одна.

Наконец, они достигли комнаты. Ноктису пришлось искать фонарик, а когда он его нашел – тумблер. Подняв рычаг, принц активировал аварийную систему подачи электроэнергии именно в эту комнату: мертвенной синий свет шел откуда-то сбоку, у самого стыка стен и потолка, из небольших ламп, встроенных в лепнину.

Стелла оглянулась: окон действительно не было, но зато имелась кровать, две тумбы, множество зеркал и следы обитания прежнего владельца. Крепкая тканная куртка на спинке единственного стула, армейские сапоги, но с простой шнуровкой, потом аккуратно сложенная одежда, видимо, военная форма. На кровати располагался целый арсенал. Пояс с кобурой, несколько ножен с торчащими рукоятками. В стене, варварски и небрежно, пренебрегая красивым полотном, натянутым вместо обоев, торчал огромный меч – один из тех, что использовал Ноктис в бою.

Только успела принцесса разглядеть, как обжил за одну ночь комнату Селум, он принялся методично собирать оружие и вещи. Большинство ножей он просто прикрепил к поясу, меч заставил исчезнуть. На минуту юноша прекратил сборы, чтобы нормальным порядком зашнуровать ботинки.

Только сейчас Стелла поняла, как небрежно одет принц. Но эта поспешная манера выглядела куда человечнее, чем обычный безукоризненный вид. К тому же, его волосы до сих пор так забавно торчали, что хотелось невольно пригладить рукой. Но Флерет сдержала это нескромное желание.

Убедившись, что все захватил с собой, с непривычной ношей, такой как связанные за шнуровку сапоги, Селум спешно попрощался с принцессой, пожелал ей спокойной ночи и удалился, почти размахивая обовью. Ему не хватало легкого свиста, лучше, осмысленно-музыкального, чтобы он вконец разрушил миф о собственной непогрешимой строгости.

Стелла вздохнула, с радостью заметила, что шум ненастья не проникает сюда, а, значит, нет причин для страха. Кроме того, принц был здесь, спал в этой постели, и, следовательно, она сколько-нибудь приблизилась к нему. Наивная, как и многие девушки, что иногда, в приступе фанатизма, даже крали рубашки наследного принца.

***

Игнис раздражающе перекатывал монету по костяшкам, и, казалось, не замечал вошедшего монарха. Это была дерзость, но дерзость осознанная, продуманная.

— Постель мне будет трон! – весело заметил принц, вместо приветствия. Сбросив груз на одно из кресел, он аккуратно поместил обувь рядом, а потом обернулся к советнику.

Игнис все так же катал монету.

-Знал ли ты, что наша гостья испытывает странные фобии? Боюсь, она не дотянет до сражения и умрет от страха в нашем замке! – продолжил принц, все так же воодушевленно, пока не нашел себе диван и не сел. Рядом с диваном поместился столик, заваленный отчетами и кружками для кофе.

— Вы совершаете глупость, одну за другой, — нарочито медленно, устало заметил Игнис, мрачно рассматривая монету.

— И в чем же я глупец? – не замечая холодности, спросил Селум, от души зевая во весь рот. Отвязное настроение полностью завладело им, но на самом деле некое напряжение нервов было причиной такого наигранного поведения.

— Вы сближаетесь с принцессой, хотя у вас к ней нет чувств или расчета. Чего вы хотите, принц? – немного раздраженно пробормотал советник, потирая глаза.

— Что я хочу? – бессмысленно повторил Селум. Оживление сменилось тупым сном всех чувств. Избитое сравнение со сдувшимся шариком было идеальной иллюстрацией к такому состоянию.

— Зачем Вы пригласили ее в свою комнату? Зачем позволяете обнимать Вас? Если Вы не помните, повторю: большинство королей были открыты со спины именно тем женщинам, которые числились у них в возлюбленных и любовницах. Разумно ли во время войны обнимать девушку – настоящего врага, принц? Стоит ли ваша занимательная игра вашей же жизни?

Селум вдруг холодно рассмеялся.

— Твоя забота потрясает, мой друг. Я достаточно хорошо знаю тебя, чтобы списать такие советы на страх потерять лидера, когда он необходим. Но ты забываешь и о моем желании смерти. Тебе навсегда не удержать меня, Игнис.

Стратег сжал кулак, но после только опустил на стол. Голова у него была опущена, как будто разочарование, пришедшее к нему, было сродни со стыдом.

А Ноктис продолжил:

— Я не настолько глуп, чтобы не осознавать, кто на самом деле правит. Я – исполнитель твоей воли, хотя мы играем с тобой комедию короля и советника. Меня устраивает такое положение дел. Даже если ты возьмешь себе всю власть, мне будет все равно. Но ты не возьмешь, потому что она убьет тебя, — тут Селум усмехнулся снова, а потом сцепил руки в замок и запрокинул голову, устраиваясь на диване поудобнее. После некоторого молчания, он добавил еще кое-что:

— Я ничего не хочу, и ты знаешь об этом более чем кто-либо. И только уважение к отцу заставляет меня нести бремя, о котором я не просил. Я бы свихнулся, вникая в каждую мелочь, поэтому есть ты. Ты бы утратил свое влияние, если бы принимал мою славу, поэтому есть я, объект народной любви. В нашем союзе заключена суть успешного правления. Это ты говорил мне.

Игнис наконец поднял голову и медленно кивнул, как бы признавая слова принца.

— Правда, наше правление не имеет успехов. Прошло достаточно времени, но мы не укрепили власть. Мы оба утратим ее. Но ты сожалеешь об этом, а я просто устал, — Ноктис прикрыл глаза, подтверждая, что он действительно без сил.

Игнис сжал зубы, чувствуя, как его трясет от слова «устал». Имеет ли право его монарх разбрасываться такими фразами?