Стелла всхлипнула, совершенно случайно, хотя пыталась казаться отрешенно невозмутимой. Видимо, произошедшее полностью уничтожило ее самообладание.

Ноктис застыл как раз напротив двери, собираясь распахнуть ее. Но рука не дотянулась до резной ручки. Он попросту не поверил своим ушам.

— Вас расстраивает перспектива неудачи? Постоянной неудачи, замечу, — обернувшись, спросил он.

Тенебрайская принцесса удивленно глянула на него: на глазах цвета фиалки блестели слезы.

Лицо принца было невозмутимо, но мгновение – и он неохотно скривился, как бы признавая неприятность такого положения:

-Не люблю слезы, — бесцветно заметил инфант и вернулся на место. Его глупость, может быть, была оправдана, но сам себе он не давал никакой пощады: Селум младший буквально стремился стать Селумом последним, желая все-таки отужинать тем, что приготовила тенебрайская гостья, а попросту, шпионка и воплощение оружия Этро.

Второй раз за свою жизнь хотелось горько смеяться.

Стелла впервые видела, как наследник ест. Такое человеческое занятие, вполне даже слабость, чего никогда не заподозришь за этим совершенством на поле боя, когда свистит кристалл, а сам он ужасен в своей мощи. Конечно, в его умении обращаться с многочисленными приборами виновато светское воспитание, а не природное изящество, правда и в этом нехитром деле проскальзывала скука, небрежность, когда человек не способен ценить ни искусно приготовленное блюдо, ни сервировку, ни разговор во время ужина (обеда-завтрака).

Флерет робко присоединилась к нему, и на его вопросительный взгляд все-таки попыталась что-то съесть. После того, как ее продержали в палате несколько дней, питая сугубо раствором внутривенно, обычная еда была противна.

— Вы… великодушны, — девушка, скорее всего, весь день продумывала, что скажет принцу, но в итоге получилось два слова, да какая-то оправдательная речь.

— Я глупец, — самокритично заметил Ноктис, прежде чем сделать глоток из бокала. Было ли это расчетливо, но к вину он не притрагивался, а пил сугубо воду.

— Я правда не желаю Вам зла, — попыталась еще раз Стелла.

Она чувствовала себя подавленной от мрачного вида правителя этой страны. Казалось, он сам был темнее сумерек, хотя его живой, умный взгляд все время обещал что-то кроме молчания.

— Я желаю Вам зла. Это мне свойственно, не находите? – едва откликнулся Ноктис, еще раз предельно уточнив границы их общения.

— Значит, мы всегда будем на «Вы»? И в качестве врагов? – печально переспросила девушка. Руки у нее опустились, безжизненные, мраморные. Вся она, похудевшая, бледная была очень трогательна. Как красивый цветок, распустившийся, но уж вянущий: тление охватывает нижние лепестки, насыщая их фиолетовыми оттенками.

— Верно, — кивнул Селум и прикрыл глаза, как он всегда делал, если находил разговор скучным. Исключая приемы, где он такой роскоши себе позволить не мог.

— Почему бы, в таком случае, Вам не убить меня? – Стелла смело, даже дерзко предложила этот выход, но на самом деле ею руководило отчаяние.

Дело было не в равнодушии принца, а скорее в ощущении собственной неуместности, ненужности. Ноктис был невероятно прав, предположив, что в ее королевстве никто не стал бы ею дорожить, несмотря на кристалл. В прочем, от силы Этро там были рады избавиться, поскольку особых способностей тенебрайская младшая принцесса все равно не проявляла. Мать ее любила, но рано умерла. Отец был слабохарактерным, а его мнением управляли целые властные структуры, начиная от кабинета министров и заканчивая (что невероятно) писцом. Сестра мечтала о ее внезапной смерти. Двое братьев погибли, охотясь. Армия подчинялась фавориту старшей сестры, так что…

Ни дома, ни власти, ни понимания. Народ, правда, симпатизировал Стелле, но реальной властью наделить не мог. К тому же ее первая любовь, невозмутимая и холодная, изволил напрямую заявлять ей о своем неприятии. От отчаяния действительно хотелось смерти.

— Женские терзания фальшивы. Я выражаю Вам свою признательность за труды, впрочем, до совершенства Вам далеко, — с этими словами Ноктис кивнул, подтверждая благодарность за еду. Когда он встал, Стелла сама невольно двинулась за ним. Скорее потому, что на горизонте он был единственной живой силой, единственным, кто имел волю и цель.

Конечно, наследник Селумов растолковал это по-своему. Девушка удивилась, когда он взял ее руку, поцеловал, согласно дворцовому этикету, прощания с леди равного происхождения. Это было лестно.

Но и горько.

Особенно, когда его шаги повторяло эхо.

* Отсылка к кварталу красных фонарей. Для непросвещенных замечу, что там девушки и женщины продают себя по часам или как договорятся с покупателем.

Часть 11. Сoncilium (Союз/Сближение)

Флешбэк 2. Четыре дня до Трагедии

Тренировочное поле было до сих пор не разобрано, и куски штукатурки непрерывно хрустели под ногами. На поле №7 не хватало крыши, а ведь она была обязательной частью локации, призванная изображать бункер или подземный гараж. Многие машины для трансляции анимированных целей были раскурочены, вход в кладовую и арсенал был придавлен балками, впрочем, это не было результатом разгромов: мера безопасности. Чтобы тенебрайцы не сразу добрались до оружия.

Промпто сразу разведал обстановку, как только почувствовал себя лучше. Он трепетно относился к тиру, расположенному в четвертом секторе, и был безмерно рад, когда обнаружил незначительные разрушения. Первые дни он стрелял в одиночку, игнорируя стратега, который постоянно отчитывал парня за потраченные патроны и даже грозился свернуть ему шею, если лимит возрастет в три раза. Блондин только рассмеялся, притворно пожаловался на утраченные навыки, состроил щенячьи глаза, забыв о том, что Игнису на такие изыскания наплевать. Так что тренировка Промпто была прямым вызовом, и когда-нибудь кара того мрачного парня в очках добралась бы до стрелка.

Со вчерашнего дня кроме стрельбы по мишеням у Промпто появилось новое занятие. Увидев пленницу, принцессу Стеллу, что была допущена до штаба именно потому, что вызвалась варить Игнису кофе, блондин решил непременно увлечь эту особу. Она была необыкновенно красивой, дружелюбной сверх меры, и, к тому же, не представляла никакого интереса для принца. Ноктис лишь фыркнул на ее просьбу быть поближе к его команде, еще раз предупредил, что всякое шпионство будет пресечено особенно жестоко, и на этом остался полностью равнодушен к девушке.