– Я понятия не имею, о чем ты толкуешь, – признался Леший.

– О́дин приближается. Мертвый бог идет сюда, на землю, он ищет смерти. Мы должны помешать ему. Бог должен жить.

– Мне казалось, ты служишь ему.

– Иногда мы служим богу лучше, если мешаем ему. Воля бога трудна для понимания. Вполне вероятно, что Олег и есть его земное воплощение, хотя сам он может об этом даже не подозревать. Видения моей сестры неясны. Если он – Один, мы обязаны защищать его от девушки, которая приманивает Волка, даже если сам князь ищет ее. И то, что он ее ищет, может служить достаточным доказательством, что он и есть воплощение Всеобщего Отца. Бог придет, и бог найдет свою судьбу, если мы ему позволим.

Леший действительно не понимал, о чем говорит Ворон.

– А я бы хотел, чтобы мой бог пришел, – сказал он, – и лучше всего с большим горшком золота.

Ворон огляделся по сторонам. «А он, кажется, чего-то боится», – решил купец.

– Мне потребуется твоя помощь в Ладоге, если девушка доберется туда, – сказал Хугин.

– Ты доведешь меня до Ладоги? Но ведь путь туда далек.

– Я могу проводить тебя, но мне потребуется твоя помощь, чтобы подобраться к сестре графа. Ты вроде бы прислуживал ей вместе с волкодлаком?

– Я прислуживал ей, но Ладога – торговый город, ты и сам сможешь запросто войти туда. И ты не похож на человека, который не способен подобраться к тому, кто ему нужен.

– Князь хочет спасти девушку, он будет ждать нападения. Все это предвидела моя сестра. Однако ни она, ни князь не заподозрят тебя. Ты сможешь найти девушку. Ты скажешь мне, где она.

– Твоя магия какая-то слабая. Неужели пророчества тебя подвели?

– Мы проникли в царство богов. Знание дается нелегко. – Он указал на свое лицо.

– Но с чего бы мне рисковать своей жизнью ради тебя?

– Я могу убить тебя на месте.

– И как же тогда я тебе пригожусь? Ты бы лучше заманивал калачом, Ворон. – Леший изумлялся собственной храбрости, однако интуиция торговца подсказывала, что он сейчас вправе диктовать условия.

– Ладно, – сказал Ворон. Он достал из мешка ожерелье из перекрученных золотых цепей, усыпанное рубинами. – Это твое. И еще у меня в сумке сотня монет для тебя.

Леший взял ожерелье. Вещица была чудесная. Он никогда таких не видел: каменья темно-красного цвета покачивались на перевитых между собой цепях. За ожерелье можно запросто выручить две тысячи монет.

– Это тебе, – повторил Ворон.

– А ты не боишься, что я подведу тебя?

– Ты меня не подведешь, – сказал Ворон, и Леший понял, что не подведет, если ему хоть немного дорога жизнь.

Леший быстро подсчитал про себя. Этих денег хватит, чтобы безбедно прожить лет десять, а то и двадцать, если не тратиться на танцовщиц и дорогие вина, чего он делать не собирался. Но на этом везение не заканчивалось. Этот странный человек явно не слуга Митры, как сказали бы про него в Римской империи. Он совершенно не разбирается в деньгах. Из него можно выдоить гораздо больше. Леший даже сможет убраться подальше от князя Олега, может, даже уедет в Византию, и богачу на покое будет нечего опасаться в величайшем городе на свете.

Леший проговорил слова благодарности Перуну и пожевал губами, словно размышляя.

– Ну ладно, – сказал он, – посмотрим, что я смогу для тебя сделать.

Элис перешла на корму драккара. Пока мужчины надевали боевое облачение, никто не разговаривал, слышалось только поскрипывание и позвякивание кольчуг, топоров, мечей и ножей, которые доставали из бочек, копий, которые отвязывали от бортов, шлемов, которые нахлобучивали на головы, и щитов, вывешенных за борт.

Целеустремленность этих людей напугала Элис. Среди них, как она ясно понимала, нет слабых духом. Эти люди привыкли к сражениям, они готовы к тому, что ждет их впереди. На борту ощущалось волнение, легкая нервозность, даже сдержанное веселье. Все это напомнило ей, как вели себя дамы в замке Лош, когда какой-нибудь из них делали предложение. Но в волнении воинов имелась и темная сторона. Они как будто вызывали к жизни нечто, пахнущее кровью и железом и пока затаившееся в них, словно волк в коровнике, готовый выскочить наружу.

– Лучше всего застать их врасплох, – вполголоса проговорил Гьюки.

– Они до сих пор не услышали нас, сейчас темно, так что они нас и не увидят, пока мы на них не набросимся. Почти все наверху, в монастыре. Мы перебьем часовых и выйдем в море раньше, чем они опомнятся, – сказал воин, стоявший рядом с конунгом.

– У нас есть пара луков. Пусть лучники выходят вперед при первой же возможности. От монастыря до кораблей довольно далеко. Мы заставим их заплатить за каждый шаг. Регин, ты готов?

На расстоянии сорока шагов прозвучал и поплыл над водой уверенный приглушенный голос:

– Готов, как всегда, господин.

– Передай остальным, чтобы шли за мной осторожно. Мы не знаем, какое здесь дно, не хотелось бы сорвать киль. Двинулись. Как можно тише. И как можно быстрее.

Корабли развернулись к берегу. Элис вцепилась в рукоять меча, который до сих пор был в ножнах. Сейчас этот маскарад ставил ее в опасное положение, сейчас ей лучше быть в платье и с покрывалом на голове.

К ней подошел конунг.

– Оставайся здесь, на корме. На кораблях почти никого не будет. Все закончится очень быстро.

Элис кивнула. Драккары неслись к берегу. Она не могла поверить, что люди на кораблях, стоявших на песке, не слышат ударов весел.

Но потом они услышали.

– Разбойники!

Это слово на языке северян Элис знала.

Воинам Гьюки больше не было смысла соблюдать тишину, все предосторожности стали теперь ни к чему.

Пока они шли вдоль берега, драккар казался Элис не только узким и неудобным для путешествия, но еще и плохо построенным. Он был быстрым, но каким-то неустойчивым. Однако теперь она увидела, в чем истинное предназначение этого корабля. В качестве гребного судна его можно было сравнить с мечом, нарезающим сыр. Да, разумеется, сыр можно порезать мечом, только сделан меч не для этого. Сейчас летящий на веслах драккар совершенно изменился, он со свистом несся по волнам, подобно стреле, разрезающей воздух. Элис поняла, зачем щиты вывешены снаружи. Они увеличивают высоту бортов. Развивая большую скорость, корабль поднимал за собой высокую волну, которая могла захлестнуть и даже потопить драккар, если он двигался чересчур быстро. Щиты добавляли пол-локтя высоты каждому борту. Элис ощущала, что корабль несется на бешеной скорости: суша стремительно надвигалась на них, за спиной висела огромная луна, монастырь виднелся на самом горизонте, как будто припал к земле.

С кораблей противника неслись беспорядочные крики. Элис слышала те же имена, которые выкрикивали викинги, осадившие Париж:

– Да пребудет со мной Тюр! Тор, направь мою руку! Волк и ворон будут пировать сегодня! О́дин, сеющий смерть, ты наш конунг и боевой товарищ! Даны, ваши предки вас заждались, и я ускорю вам встречу!

С одного корабля соскочил какой-то человек и, словно безумный, помчался по берегу в сторону монастыря. Остальные часовые ударились в панику. Их же оставили беречь корабли от нападения с суши, и они никак не ожидали врага с моря. У них не оставалось времени, чтобы спустить драккар на воду, да и все равно они не смогли бы оторваться от трех быстрых кораблей. Они понимали, что, если отправятся за подкреплением, их суда успеют угнать. Поэтому часовые спрыгнули за борт, чтобы встретить несущийся на них драккар, понимая, что скоро погибнут, и спеша сообщить об этом:

– Сегодня мой отец встретит меня в чертогах Всеобщего Отца. Ну а ты, чужак, будешь подносить нам вино, потому что я захвачу тебя с собой!

Корабль, на котором была Элис, ткнулся в берег, и ее швырнуло вперед. Она вскочила, но почти вся команда уже оказалась за бортом, викинги вопили и наносили удары. Врагов оказалось всего человек десять, и они держались прекрасно, дрались плечом к плечу, сомкнув щиты, выставив копья, стараясь убивать нападавших еще на подходе.