– Есть. И она, скорее всего, следит за тобой прямо сейчас.

– Как это?

Леший перевел дух.

– А это она подослала человека-волка. Она заодно с Олегом, поэтому отправила своего защитника к госпоже. Если кто выступит против нее, Ворон будет считать того своим врагом.

– В таком случае пора прекратить этот разговор и бросить ее в море немедленно, – заявил Гьюки.

– Эти колдуны служат Одину, – сказал Леший, указывая на распятие. – Скажи-ка мне, этот бог любит прощать обиды? Его враги купаются в роскоши и благополучии?

Гьюки досадливо прищелкнул языком.

– Что бы ты ни делал, – продолжал Леший, – они все равно придут. Но есть один способ защитить себя.

– И какой же?

– Дай сначала клятву, что не причинишь зла мне и этой девушке.

– Отвечай, если не хочешь, чтобы я прямо сейчас приказал отрезать тебе язык и приколотить его к мачте. Может, там, на ветерке, он скажет нам правду?

– Ты знаешь, что я и так говорю правду. Ты знаешь, что они придут. Посмотри на того, кто лежит во дворе. Сколько народу потребовалось, чтобы его убить? Хочешь, чтобы золото Олега досталось Ворону и его сестре за то, что они привезли ему невесту? Да они тут же пустят все богатство по ветру и вернутся в свою паршивую лачугу в лесу. Попробуй, отрежь мне язык, и мой призрак попросит Ворона сделать с тобой то же самое!

– Я не боюсь смерти, – заявил конунг.

– Но разве ты не хочешь вернуться домой с золотом и овеянный славой? Неужели ты предпочтешь возвратиться из похода с пустыми руками, вместо того чтобы уничтожить своих врагов?

Конунг выпрямился.

– А в твоих словах есть некоторый резон, – признал он. – Рассказывай, как нам защититься от Ворона.

– Ты поклянешься не причинять нам зла?

– Клянусь, – сказал Гьюки, дотрагиваясь до распятого Христа на стене, – перед лицом Одина, который повесился на ясене ради мудрости.

– Ворон ни за что не захочет путешествовать по воде, – сказал Леший. – Ставь паруса. Вот и вся хитрость.

– Прекрасно, – сказал конунг. – Скоро рассвет. Как только встанет солнце, выходим.

В дверь часовни постучали. Пришел Кюльва. Он принес свечу, и в свете пламени его лицо казалось вытянутым.

– Я потерял еще одного брата, – сообщил он. – Хродинг только что умер от ран, которые нанес ему человек-волк. Я хочу знать, что сказал тебе этот парень. Ему все равно не отвертеться от хольмганга.

Рот конунга искривился то ли в улыбке, то ли в гримасе.

– Пусть твои братья покоятся с миром, Кюльва, – сказал он.

– Никто не имеет права отказать мне в исполнении закона.

– Верно, – признал Гьюки. – Только знай – твоего брата убил не воин.

– Почему же, это воин, на вид ему не меньше пятнадцати лет.

– Нет, – сказал конунг, – это женщина.

Кюльва широко раскрыл глаза.

– Что ж, – продолжал конунг, – можешь и дальше настаивать на хольмганге, но когда она умрет, всем станет ясно, что это был не мужчина. И тогда все узнают, что твой брат погиб от руки женщины. Хотя она и высокого рода. Она обручена с князем Олегом, правителем Альдейгьюборга. Пусть она сначала станет законной женой, чтобы ты мог потребовать вергельд с князя и не позорить свою родню этим поединком.

Кюльву едва ли не трясло.

– Женщина не смогла бы убить моего брата. Это не женщина!

– Кюльва, я дотронулся до нее и получил неопровержимые доказательства, – сказал конунг, – ее защищают могущественные силы. Женщина не убила бы твоего брата. А вот боги, действующие через нее, могли. Иначе как еще девственница народа франков смогла бы сразить такого воина, как Бродир?

– Надо изнасиловать ее и убить, – заявил Кюльва.

– Чтобы открыть всему миру, что Бродир умер от руки женщины? Я же сказал, только вергельд поможет тебе сохранить достоинство и не замарать честь семьи.

Кюльва кивнул.

– Но выкуп должен быть очень большим.

– Так и будет, – пообещал конунг. – Только не говори остальным, что на корабле женщина. Иначе начнутся ссоры.

Кюльва что-то пробурчал и вышел из часовни.

Гьюки развернулся к Элис:

– Что ж, госпожа, обещаю доставить тебя на место.

– И ты получишь за это награду, – сказала Элис.

Занялся холодный рассвет, сильный ветер дул с берега.

Драккары нагрузили добычей: несколько лошадей, несколько хороших стульев и ковров, много больших мешков с шерстью. Леший сидел на одном из мешков, сложенных на корме, и улыбался собственным мыслям. Девушка осталась при нем. Драккар был узкий, поэтому места для груза едва хватало. Мул пасся в кустарнике на берегу. Лешему было жалко расставаться с животным, не столько из сентиментальных соображений, сколько из-за того, что мул был единственным его достоянием, если не считать Элис, которую, как показала жизнь, не так-то легко удержать. Леший хотел захватить с собой волчью шкуру, однако викинги решительно заявили, что это nithing – таким словом они обозначали «проклятую вещь». Итак, было решено, что корабли зайдут в Бирку, чтобы поторговать и закупить провизии. Леший был знаком с тамошними торговцами; он не сомневался, что сумеет уговорить Элис бежать и ускользнет от викингов раньше, чем те поймут, что девушки у них уже нет. А в Бирке имеются лоцманы, которые ходят в земли народа русь по ночам и при хорошей луне. Если им пообещать награду от князя Олега, этого будет довольно, чтобы их с Элис отвезли.

Викинги уже были наготове, одни сидели на веслах, другие стояли в воде, готовясь оттолкнуть корабль от берега. В желудке у Лешего был вареный заяц, купленный Элис у северян, на плечах – плащ, купленный ею же, и он вот-вот отправится в сторону дома в сопровождении еще двух драккаров кроме того, на котором едут они. Ни один морской разбойник и близко не сунется к таким кораблям. Леший уютно завернулся в плащ и погрузился в мечты о вине, которое так хорошо пьется в Ладоге в солнечный денек, о храмовых девушках и о перченом мясе с рыночных прилавков.

Раздался дружный крик и грохот. Северяне, стоявшие в воде, столкнули корабль с песка и теперь забирались на борт. И тут Леший увидел, как к нему подходят два воина, и оба настоящие великаны.

– Убирайся, – приказал Кюльва.

– Что? – не понял Леший.

– Убирайся с корабля.

Конунг стоял за спиной воинов и, улыбаясь, глядел на Лешего.

– Ты обещал, что не причинишь мне зла, – сказал Леший. – Ты же поклялся!

– И я сдержу клятву. Вода здесь доходит всего лишь до пояса. Ты ведь умеешь плавать?

– Умею, но…

– Это все, что я хотел знать! – отрезал Гьюки. – Выбросьте эту восточную гниду с моего корабля.

Леший отбивался, но все было тщетно. Два викинга подхватили его и выбросили за борт прямо над последним веслом, о которое он чудом не ударился.

Здесь было мелко, и вода почти не смягчила падение. Леший шлепнулся на песок и едва не задохнулся.

– Эй, купец! – Элис швырнула что-то на берег. Его нож, которым он разрезал шелк. – Тебе пригодится оружие! – прокричала она.

Торговец поднял нож и поднялся сам, с него ручьями стекала вода.

– Ты ни за что не договоришься с Олегом без моей помощи! – закричал он конунгу.

Военачальник викингов только засмеялся.

– Я сражался вместе с ним под Миклагардом. Он мне как брат, он будет только рад встрече со мной!

Леший упал на четвереньки и ударил по воде кулаками.

– Это несправедливо! – закричал он. – Я боролся. Я терпел лишения. Перун, что мне сделать, чтобы ты сжалился?!

Никто его не услышал. Стройные драккары уже отошли от песчаного берега на расстояние двадцати своих корпусов.

Леший рухнул в воду, рыдая, жалея, что не может здесь утонуть, чтобы волны унесли его куда-нибудь туда, где жизнь легка, а золото падает прямо с деревьев. Он перекатился на спину.

– У меня ничего нет. Я ничего не получил в наследство. Я сам не оставлю наследства. У меня нет друзей, нет приятелей, нет родины. Я ничто. Ничто. Ничто! – Он бился на мелководье, словно выброшенная на берег рыбина, а потом вспомнил. Мул! – Хватит себя, жалеть, милый мой, – сказал он себе, поднялся и побежал во весь опор обратно к монастырю.