– У нас, видимо, воры объявились, – сообщил Прозек. – У меня несколько бочек с огненным порошком пропало.

На губах Девятого Неизвестного промелькнула едва заметная улыбка.

Хект все понял:

– Драго, эти бочки не пропали даром.

Передышка затянулась на несколько часов. Враг собирал павших и раненых. Налетели стервятники и мухи. Солдаты Войска Праведных занялись своими убитыми и ранеными.

Кловен Фебруарен умудрился исчезнуть так, что никто и не заметил.

До самого вечера войско патриарха ничего не предпринимало. Хект уже начал было подумывать: может, подождать до ужина, а потом отступить?

Где-то неподалеку крупный за́мок, там можно отсидеться, пока остальные имперские силы не дадут о себе знать.

Но Пайпер не хотел бросать свои фальконеты.

А если сбежать – придется их бросить.

Так что оставалось только держаться.

Предводитель волновался, как там Клэй Седлако. От рыцаря не было вестей.

Не отпускали мысли о сегодняшних потерях.

Погибли некоторые опытные и весьма важные для армии воины – те, кто воевал с Хектом еще во времена городского полка.

Титуса впервые серьезно ранили.

– Идут! – пронеслось по склону.

Это была уже не ложная тревога. Неприятель вступил на луг и подобрался к холмам с флангов.

– Титус, я не продумал все как следует, когда решился на эту битву, – признался Хект. – Если все пойдет не так…

– Ничего, командир. Я сам сюда ввязался. Все в порядке.

Храбрые слова, но все совсем не в порядке.

Хорошо бы как следует покопаться в себе, если повезет уцелеть. Что ему больше всего мешает – высокомерие, самонадеянность? Или и то и другое сразу?

Он не смог удержаться от улыбки, вспоминая, что чувствовал то же самое в каждой передряге, когда противник давал время для передышки. Снова мысли разные в голову лезут. В общем, все как обычно.

Следовало усерднее заниматься с Моделью – смог бы сейчас ускользнуть. Хотя немедленная смерть ему, видимо, не угрожает, в отличие от его людей. Безмятежный захочет взять его в плен, чтобы развлечься на досуге. Такой уж он человек.

Артиллеристы сохраняли дисциплину и ждали.

Наступающие замедлили шаг, подойдя к зоне обстрела. Многие видели, что случилось с теми, кто шел в атаку перед ними.

Офицеры, стоявшие позади, на безопасном расстоянии, грозились и бранились.

Наступление прекратилось.

Где-то на дороге (где именно, Хект не видел) прогремел оглушительный взрыв. В вечернее небо поднялся столп серого дыма. Послышались вопли. Солдаты в авангарде подпрыгнули от неожиданности, по толпе прошла волна.

– Огонь из всех орудий! – скомандовал Хект.

Загремели фальконеты. Красное солнце окрасило дым ярко-оранжевым.

Сначала дым поднялся вверх по склону, подгоняемый чуть более теплым воздухом с низины. Но вскоре воздух остыл, и дым снова заскользил вниз. Из него уже никто не выбежал.

В дыму не видно было, почему поднялся шум. Что-то там творилось. Хекту показалось, будто каждый вражеский солдат обратился против своих же товарищей. Отчасти так оно и было: все до последнего патриаршие вояки жаждали убраться подальше. Колдовство, еще недавно дурманившее их разум, только добавляло отчаяния.

Хект приказал не стрелять, если только не возобновится наступление.

Стемнело. Дым рассеялся. На небе высыпали равнодушные звезды. Ривадемар Вирконделет доложил, что патриаршие силы отступили с луга под защиту горы. Луг усеяли тела павших. Неприятель уносил раненых. Уже собирались ночные падальщики.

Неизвестно, когда снова вернулся Кловен Фебруарен, но Предводитель Войска Праведных не заметил волшебника, пока тот не заговорил. Хектовы люди будто бы не обращали на старика внимания – обходили стороной, но не заговаривали с ним и не спрашивали о нем.

– Пайпер, это конец, они сдались. Но тебя еще могут посетить создания Ночи. Не помешает установить парочку этих твоих игрушек, заряженных картечью против богов, – просто на всякий случай. Займись, а потом нам с тобой надо пройтись.

– Зачем? Куда?

– Туда вниз – побеседовать с противником.

– Стоит ли вас расспрашивать?

– Если хочешь, изволь. Но желанных ответов можешь и не услышать.

– Так я и думал. Титус!

– Что, мой господин?

– Как себя чувствуешь? Как рука?

– Сказали, жить буду. Всего четырнадцать швов, а как болит, зараза!

– Рад слышать. А то что бы я без тебя делал.

– Не хочу портить вам романтический вечер, но… – проворчал Фебруарен.

– Просто проверяю, сможет ли Титус отправиться с нами. Титус, унесешь флаг парламентера?

– Если вы настаиваете.

– Прекрасно. Там совершенно точно будут люди, которых мы знаем. Так или иначе. – Хект погрозил Девятому Неизвестному пальцем. – Старик, сделаем по-моему.

Фебруарен нахмурился, но спорить не стал.

– Мы надолго? – поинтересовался Хект. – Весь день ни крошки во рту.

– Надо лучше за собой следить. Хватай хлеб, сыр и колбасу – и вперед. На ходу пожуешь. Торопиться не будем.

– Ладно уж, подожду.

От таких видов ведь и аппетит пропадет.

Старик хихикнул.

Хекту подумалось, что Девятый Неизвестный, должно быть, превращается из человека во что-то совсем иное. Бывают ли вознесшиеся-подмастерья? Или случайные вознесшиеся? Которые даже не знают, кем стали?

Примером мог бы послужить Асгриммур Гриммсон.

Хмурый Титус отправился собирать телохранителей и фонари.

– Наше новое оружие творит ужасные вещи, – сказал Титус.

– Не страшнее меча или боевого топора, – возразил Теренс Эрнест, раздувшийся от гордости из-за того, что его пригласили сопровождать Предводителя. – Слава Господу, они не верхом явились. Я б не перенес, если бы пришлось убить две тысячи коней.

Кловен Фебруарен фыркнул, но промолчал.

– Настоящий ужас – это то, как быстро и беспристрастно мы теперь убиваем, – вмешался Хект. – Кое-кто из пушкарей даже не видел врагов. Ребята вроде Прозека с Руком найдут способ стрелять еще быстрее, точнее и дальше. Им нравятся трудные задачки, о людях они при этом не задумываются.

Это была самая кровавая битва из тех, в которых доводилось участвовать Хекту. Случались в его времена и более кровопролитные сражения, взять хотя бы битвы у Лос-Навас-Де-Лос-Фантас и под стенами Каурена. Но нынешнее побоище проходило так механически, что Пайперу стало не по себе.

– Что предпримет Безмятежный, услышав обо всем этом? – спросил Титус.

– Начнет предавать анафеме, отлучать от церкви направо и налево, разбушуется, будет рассылать всевозможные буллы и винить в происшедшем всех, кроме себя. Он постепенно превращается в своего покойного родственничка.

– И больше никто не воспримет его всерьез, ведь он творит все новые глупости, совсем как Безупречный. – Девятый Неизвестный не утерпел и тоже влез в разговор. – Не настолько слеп и бесчестен, но у нас же была парочка добропорядочных патриархов для сравнения. На их фоне Безмятежный выглядит как пережиток прошлого. После нынешних событий бротская чернь, возможно, с ним расправится.

Хект в это не верил: слишком уж хитроумен Бронт Донето.

– Давайте-ка думать о делах насущных.

Пайпер волновался. Темнота казалась неестественно густой, даже свет фонарей не мог разбавить ее. Над полем брани витал запах развороченных кишок, запекшейся крови, разлагающейся плоти. Хект то и дело спотыкался о трупы. В сапоги залилась паршивая вода. Желудок сводило от голода, болела голова. На такой высоте воздух быстро остыл, и все равно насекомые жужжали так громко, что невольно вспоминались напевы древних богов смерти – вроде тех, что он сам прикончил в Коннеке.

Если верить амулету на запястье, в темноте сновали лишь мелкие Орудия.

Хект волновался, ожидая неминуемого предательства. У Титуса почти не действует правая рука, Девятый Неизвестный старше окрестных холмов, а Теренс Эрнест – темная лошадка. Ривадемар Вирконделет сам себя считал героем-любовником, а не забиякой.