– Что скажете, Ренфрау? – поддержала сестру Катрин.

– Наверняка не поручусь. Мои шпионы еще не докладывали, но Брилл поступит так, как всегда поступают сантеринские короли. Хотя Анна Менандская хитрее, чем дюжина последних арнгендских королей, вместе взятых, и, возможно, загодя приняла меры.

Ренфрау внимательно посмотрел на императрицу, словно бы предупреждая, что священные походы не устраивают из одной прихоти и благочестия.

– Какие?

– Королю Бриллу позарез нужны титулы и земли. Быть может, Анна на время забыла о притязаниях Арнгенда на самые неспокойные приграничные графства и собирается вернуть их себе как-нибудь потом, когда наберется сил.

Катрин сошла с трона и принялась расхаживать среди советников. Сейчас она так походила на отца, что старики заволновались.

– Есть ли вести из Салпено? Официальные? Или кое-кто забыл известить императрицу?

– Ваша светлость, вы позволите? – вмешался Ренфрау.

– Позволяю.

– Анна хоть и сильна, но постичь, что на престоле восседает другая сильная женщина, не может. Пока ей не преподали хороший урок, она не будет бояться империи.

– Это так? Адмирал, эрцгерцог, вы оба чуть что лезете в драку. Устройте показательные нападения на границе.

– Следует ли мешать Анне завоевать Коннек? – спросила Элспет. – Если ей удастся разбогатеть, арнгендская угроза станет еще серьезнее.

– Ренфрау? – снова поддержала сестру Катрин. – Что думаете?

– Не следует. Просто нельзя забывать, что любая победа Анны ничего хорошего не сулит империи. И помнить о другой угрозе. Мир меняется.

– Что вы имеете в виду?

– Зимы становятся все длиннее. Моря мельчают. На дальнем севере земля покрывается вечным льдом, и весьма быстро. Снега в Джагских и иных горах выпадает в несколько раз больше, чем еще десять лет назад. Повсюду иссякают Кладези силы. А старое зло, Орудия, жившие еще до начала времен, постепенно проникают в мир.

– Ренфрау, обо всем этом нам давно известно. Зачем же обсуждать это здесь?

– Затем, что дальше будет только хуже. А мы меж тем, как обычно, заняты войной и политикой. Вы хотите предпринять еще один поход в Святые Земли… – Главный имперский шпион замолк, словно боясь сказать что-нибудь недозволенное.

Йоханнес Черные Сапоги разрешал Ренфрау высказываться так свободно, как дозволялось лишь дворцовым шутам. Прямолинейные высказывания Ферриса император ценил.

Катрин Идж придерживалась более традиционных взглядов и предпочитала выслушивать лишь то, что хотела услышать. Но она все еще отдавала предпочтение правде. Быть может, услышанное императрице не по душе, но она смирится с этим. Пока.

Элспет казалось, что вскоре сестра начнет вести себя по-другому.

С каждым часом связь Катрин с грубой реальностью слабела.

Феррис Ренфрау поклонился и начал медленно пятиться к выходу.

Элспет наблюдала за ним: Ренфрау не боится, но просто хочет уйти. Принес свои вести, постарался всех предупредить, но им и дела нет. А теперь его ждут другие дела.

Элспет все понимала. Но и ей не было дела до тревожных новостей. Она могла думать лишь о том, что главнокомандующий скоро угодит в переплет.

В башне в Тель-Муссе был спрятан один бронзовый фальконет. О его существовании знали лишь Нассим Ализарин да двое его подручных. Гора заказал его одному прославленному мастеру-литейщику дейншо из города Гаэти, что рядом с Руном. Не сам фальконет, а один лишь ствол. Пушка получилась меньше обычной. Литейщику сказали, что требуется украшение для дэвского храма.

Орудие водрузили на небольшую телегу. Нассим знал о пушках лишь то, что удалось подсмотреть у союзников-неверных во время осады крепости Руденса Шнайделя. Драгоценные крохи огненного порошка сочувствующие Нассиму воины похитили из запасов ша-луг в Аль-Кварне, а затем контрабандой переправляли на север – по одной унции зараз.

Картечи и огненного порошка хватит на дюжину выстрелов. Больше Ализарин раздобыть и не пытался, потому что был уверен: пушка дольше не выдержит. Надежные фальконеты можно отливать не из бронзы, а из латуни или даже из железа, но только западные дэвы выучились изготавливать железные стволы, которые при охлаждении не покрываются смертельно опасными трещинами. В Аль-Кварне поговаривали, что эр-Рашаля аль-Дулкварнена железо для пушек волнует гораздо больше, чем поражения на западе.

Эти самые поражения, внушил колдун Гордимеру Льву, всего лишь часть упреждающего плана, призванного измотать западных врагов и помешать им устроить новый поход в Святые Земли. Или, как боялся военачальник всех ша-луг, в сам Дринджер.

Шельмец вернулся в Аль-Кварн и тотчас же получил прощение. Гордимерова нужда в волшебнике превосходила отвращение к колдуну.

С каждым годом будущее все сильнее страшило Льва. Каждый день приближал зловещее пророчество.

Возможно, если бы недоброжелатели подсыпали военачальнику яду, это обернулось бы большим благом для ша-луг, Дринджера и всего каифата Аль-Минфета.

Нассим Ализарин не придавал большого значения знамениям и пророчествам и после смерти сына не рвался быть благочестивым слугой господним.

Он уставился на свой недоеденный обед. Стоит ли продолжать? Казалось, сама душа его была заключена в Хагиде.

– На дороге в Шамрамди показались всадники, – прервал его размышления Аль-Азер эр-Селим. – Едут к нам.

– Значит, наши владыки скоро осчастливят нас своим благословенным вниманием.

Аз чуть склонил голову, но ничего не сказал. Служба в Тель-Муссе оказалась не слишком обременительной и требовала разве что недюжинного терпения, но Нассиму каждый визит из Люсидии был в тягость. Хотя все приказы он выполнял, и выполнял хорошо.

– Юный Аз! – Ализарин обрадовался, снова увидев перед собой Азима аль-Адила. – Старый Аз не сказал, что это вы.

– Зрение у старого Аза, – отозвался мастер призраков, – уже не то, что раньше.

– Для меня это бо́льшая радость. – Сказав это, юноша принялся рассыпать велеречивые комплименты – верный признак хорошего воспитания, полученного при дворе у двоюродного деда.

– Мальчик мой, я старею, – ответил на это Гора, – и, возможно, не дотяну до конца ваших речей. Ваших спутников разместили?

– Им нужно не много. Как только закончим беседу, наш отряд отправится назад.

– Мой повелитель! Вы не должны подвергать себя…

– Должен. Мы все должны. Что-то весьма важное творится у Хин-тай Ат. Некая сила напала на Скутгуларут и сровняла там все с землей. Тистимед призывает всех своих сынов и внуков с войсками. Грядет нечто грандиозное.

– Быть может, старик расшибет себе лоб об того, кто это сотворил. Как это скажется на нас?

– На вас – почти никак. А для Индалы аль-Суля Халаладина нынешние события означают, что племена с окраин каифата с гораздо большим рвением будут противиться центральной власти. Мало кому из тамошних вождей хватает ума, чтобы понять: следующим летом им опять понадобится защита.

Трудно управлять страной, когда сообщение зачастую осуществляется с той же скоростью, с какой скачет галопом лошадь.

– Понимаю. Но какая роль уготована мне?

– Мой прославленный родич взывает о помощи иного толка. Этот мерзавец дю Танкрет снова оскорбил Аль-Праму. Причем намеренно.

– Прокаженные?

– Вы уже слышали?

– Сюда заезжал тот самый караванщик и молил меня покарать Роджерта. Я показал ему, насколько мы слабы, и посоветовал пожаловаться при дворе Индалы. Вижу, он последовал совету.

– Последовал. Гнев Индалы не знал пределов. Среди прочих с караваном путешествовали две внучки брата Индалы Ибида – Нида и Ния. Они возвращались из Дринджера – смотрели тамошние древности. Нет, их честь не была осквернена. Даже Роджерт дю Танкрет не осмелился бы свершить подобное – разве что с рабынями да продажными женщинами. Но девушек вместе с прочими «гостями» заставили отужинать в Гериге, а прислуживали им во время трапезы прокаженные.