– Не стану спрашивать, откуда вам это известно. Все равно ведь прямо не скажете. Зато спрошу, почему вы так не хотите сталкиваться с этими злодеями? Нас шестнадцать человек, и все не девушки, чай, невинные.

– Ладно. У меня есть друг-волшебник. Он за ними следит и сообщает мне. Вот и все, что тебе нужно знать. А связываться я с ними не хочу, чтобы не подставлять императрицу.

Хект не лукавил, хотя уклонялся скорее для вида. Он ведь не прочь был возродить старые распри между империей и патриархом.

– Все меняется. И кое-какие перемены мне совсем не по душе.

– Все вернется на круги своя, как доберемся до Альтен-Вайнберга, – пожал плечами Хект.

Он на это надеялся.

Консент дулся, потому что ему не доверяют. Когда-нибудь все это плохо аукнется. Хотя умом Титус должен был понимать, что дело не в доверии: чего не знаешь – того не выдашь ни при каких обстоятельствах.

Позже Консент снова обратился к Хекту:

– Я знаю, что нам делать с этими злодеями, которые вас так беспокоят.

– Выкладывай.

– Наших в поход выступило около тысячи, а может, и больше. И основная часть едет позади. Почему бы просто не подождать их? Ваши злодеи ведь не станут биться с целым войском?

Консент все никак не мог поверить, что Безмятежный или его подручные решатся навлечь на себя гнев императрицы Катрин и нападут на Пайпера Хекта. А бывший главнокомандующий был уверен как раз в обратном.

В Кройсе существовала клика противников империи, таких же ярых, как и клика противников Брота в Альтен-Вайнберге. При последних трех патриархах недоброжелатели почти не подавали голоса, но нынешнему было не до них – он одержим совсем другим.

– Ты прав, Титус. Почему бы не собрать столько народу, чтобы они просто испугались и убежали?

На перевал Ремейн Хект заехал в сопровождении своих главных помощников и трех сотен опытных вояк. Герис как раз накануне пересказала ему свои последние наблюдения.

Впереди Пайпера поджидали, и не с самыми благими намерениями.

Драго Прозек где-то раздобыл дюжину пушек (инвентарные номера Хект проверять не стал) и теперь выставил их впереди, зарядил речной галькой и принялся стрелять по заросшему кустами склону, мигом выгнав из укрытия горе-злодеев, которые ничего и не смогли бы предпринять против такой толпы. Их набралось едва ли две дюжины.

Прозек привел к Хекту пленников:

– Нужно ли их пытать, командор?

Поскольку теперь у Хекта не было официального звания или титула, подчиненные называли его как вздумается.

– Зачем?

– Интересно выяснить, кто их нанял.

– Я уже знаю. А вам знать необязательно – спокойнее будет.

– Думаете?

– Бессмысленные споры, – покачал головой Титус Консент.

– Пленники, – обратился к захваченным Хект, – двое из вас участвовали вместе с нами в коннекском походе – вы понимаете, что вам грозит. Расскажите своим друзьям. И помните об этом, когда с вами будет разговаривать господин Консент.

Не теряя времени даром, Титус приступил к допросу. И пленники охотно отвечали, хотя ничего вразумительного поведать и не могли. Нанял их Рейс Бучельс, заплатил щедро, половину дал вперед.

Самого Бучельса и след простыл – сбежал, как только почуял дым из пушек Драго Прозека.

Многие пленники думали, что Бучельс служит кому-то из коллегии, кое-кто считал его хозяином Анну Менандскую, а один – тех вельмож из Граальской Империи, которые не желали усиления императрицы.

– Бучельс служит одному из подручных Безмятежного, – пояснил Хект своим доверенным людям. – Какой-то недоумок решил оказать своему начальничку услугу и избавиться от досадной помехи, на которую вечно жалуется Безмятежный. Недоумок этот не заглядывает дальше завтрашнего дня и не понимает, что может развязать войну с империей.

Герис сказала, что недоумка зовут Феаро Дургандини. Ей это имя показалось очень забавным: на одном из известных ей языков «дургандини» означало «скверно пахнущая женщина». Этот самый Дургандини приходился внебрачным сыном кузену Донето и во что бы то ни стало хотел отличиться, сделав за Безмятежного неприятную работу. Герис считала, что Дургандини отдали приказ, но так, чтобы можно было потом откреститься.

– Какое это все имеет значение? – заметил Титус Консент. – Мы доедем туда, куда собирались, и расправимся с теми, кто нам помешает.

Больше засад им не попалось. Теперь, когда в Джагских горах не пряталось чудовище, дорогой через перевал активно пользовались. К тому же приближалась зима, и путешественники торопились добраться до места назначения до начала холодов. Ночь не проявила к отряду особого интереса – лишь обычные происки. После того как ее созданиям несколько раз дали отпор, Орудия сделали вид, что отстали.

– Баярд ва Стил-Паттер предложил поселиться в его доме и выдал мне подтверждающие его волю грамоты. Я намерен беззастенчиво воспользоваться предложением, – объявил Хект на подходе к Альтен-Вайнбергу людям ва Стил-Паттера, которых отец бротского посла выслал навстречу, чтобы не дать незваному гостю воспользоваться щедростью своего сына. – Я не дам своим солдатам разворовать то, что они не разворовали в прошлый раз.

Хект притворялся легкомысленным и веселым, но ему не хотелось лезть в бесконечные политические интриги, которые плетутся в любом средоточии власти. Он устал. В пути отряд почти не подвергался опасности, но после перехода через горы Пайперу хотелось одного – куда-нибудь исчезнуть и передохнуть.

На перевале царила холодная погода – старожилы не помнили, чтоб в это время года тут было так холодно. И хоть Ночь и не проявила к отряду интереса, кто-то непрестанно насылал на них мелкие омерзительные Орудия, чтобы отравить Хекту жизнь. Видимо, в надежде, что Пайпер повернет назад.

И Герис помочь не смогла.

Не успел Хект заехать в резиденцию Баярда ва Стил-Паттера и снять сапоги, как тут же стали приходить приглашения и прошения.

– Вы здесь уже неделю сидите и успели отдохнуть и разведать ситуацию, – сказал Пайпер Ривадемару Вирконделету. – Вот и будете этой гадостью заниматься. Всем, кто захочет аудиенции, говорите: пусть просят через императрицу. Я ей служу. Если сама императрица захочет аудиенции, скажите – я болен.

И здесь Хект в общем-то не врал.

– Императрица не захочет, командир. Разъезжает где-то в глуши со своим кортежем. Тут так принято. Показывается людям, чтоб те поверили, что она существует. За их, разумеется, счет. Я слышал, начало этой традиции положил Йоханнес – хотел сэкономить на расходах на содержание свиты. Как бы то ни было, у нас есть еще несколько недель, пока все не закрутилось.

– Хорошо. Просто прекрасно. Может, успею оправиться.

Болеть Хекту не нравилось. Он и не помнил, когда в последний раз болел.

Титус ему напомнил, когда через три дня выздоровевший, но еще слабый Пайпер поднялся с кровати. Титус все проверил в своих путевых журналах. Но какая разница: люди имеют обыкновение забывать о прошлых неприятностях.

– Что у нас по расписанию? – поинтересовался Хект.

– Пока вы отдыхали, командир, много всего скопилось. Теперь, когда вы здесь, все хотят урвать кусочек. Только этих всех – раз-два и обчелся.

– Что?

– Почти все хоть сколько-нибудь значимые вельможи уехали с императрицей. Старший ва Стил-Паттер до сих пор не прискакал сюда, чтобы досаждать нам, только потому, что его одолела подагра и ему не встать с постели.

– Значит, опять. Просто прекрасно. Пусть каждый из вас побольше разузнает об этом городе, пока есть такая возможность. А я пошел обратно в кровать.

Вдоль берегов Андорегии дул на юго-запад сверхъестественный ветер. Зародившаяся в море магическая сила до берега почти не долетала. Там, вдоль границы вечной мерзлоты, рыскали десятки Орудий Ночи, алкавших этой силы. Они охотились на другие Орудия или прятались от них.