Когда Ведуны ветра наконец перенесли их на сушу, Эдуан надеялся, что дело пойдет быстрее, но увы. Леопольд счел необходимым потратить еще кучу времени, чтобы сообщить ведунам все то же, что перед этим в изнуряющих деталях говорил капитану, а именно какую-то чушь про свиток со специальным заклятьем, который должен был предупредить всех о времени и месте встречи, когда он воссоединится со своей невестой.

В итоге Эдуан был в такой ярости, что даже не ощущал головокружения от перелета. Он принял решение отлучиться на несколько минут, чтобы спрятать железный сундук с талерами, поскольку таскать его с собой было нелепо. Поэтому он развернулся и отправился в дебри сухих сосновых стволов.

В лесу не было ни запахов, ни звуков. Как посреди моря, где только небо да плеск воды и больше ничего – такое же звенящее в ушах одиночество и одинаковый пейзаж, куда ни глянь. Правда, в воздухе висели остаточные запахи каких-то людей, но они, судя по всему, давно ушли.

От тишины Эдуану стало не по себе. Она казалась предательской – ничто не скрывало шагов, потому что ничто живое здесь не водилось. Даже над монастырем, уж на что он был высоко в горах, всегда кружили птицы.

Вспомнив монастырь, Эдуан следом вспомнил и старую наставницу, и ее истории об этих местах – про магию, яд и войну. Эдуан совсем по-другому представлял себе этот край. Он воображал сухую пустошь с обуглившимися руинами, оставшимися от марстокских пожаров. Но реальность оказалась куда мрачнее.

Разрушенные деревни, выжженные земли – понятные следствия деяний человека. Но Нубревена выглядела заброшенной даже богами. Словно созидающие силы однажды отказались вдыхать в эти земли жизнь и навсегда их покинули.

Ну, ничего. Где нет богов – там точно никто не подсмотрит, где ты спрятал талеры.

Эдуан нашел полый пень возле крупного валуна и спрятал там свой железный сундук. Нужно было подойти вплотную, чтобы разглядеть клад, а для этого нужно было прицельно его искать. Монах вытащил нож и сделал надрез на левой руке. Тут же выступила кровь и вскоре потекла на сундук. Теперь Эдуан мог найти его, даже если забудет это место. И даже если кто-нибудь другой найдет его богатство.

Раздался шум приближающегося вихря, и над лесом пронеслись ведуны.

– Эдуа-ан! – раздался требовательный голос Леопольда. – Куда вы подевались?

Монах вновь почувствовал ярость, которая заставила его сжать кулаки. Империя Леопольда превратила Нубревену в мертвый край, убив ее жителей и даже саму землю. А принц не выражал ни малейшего сожаления или хотя бы уважения, словно не сознавал причастности к этой беде.

У марстокийцев, спаливших дом Эдуана, хотя бы хватило достоинства не святотатствовать – они не возвращались посмотреть на пепелище.

Леопольд снова его позвал. Что на него нашло? Сколько мог продолжаться этот изнурительный спектакль?

Как бы там ни было, Эдуан пока не был готов сбегать от принца. Корабль находился слишком близко – у Леопольда оставалось слишком много возможностей помешать его охоте.

Эдуан через полсекунды оказался рядом с ним и произнес сквозь зубы:

– Не кричите. Эти места почитают молчанием.

Принц склонил голову, и лицо его вдруг сделалось серьезным. Маска? Или понял, что был неправ? Осанка принца внезапно утратила горделивость. Во взгляде появилась тяжесть, а в крови – холод.

Эдуан с удивлением разглядел за этим стыд. Леопольд, конечно же, знал, что сделали его люди, и испытывал чувство вины. Но что еще удивительнее – он не пытался скрыть это чувство от Эдуана, хотя мог.

Его поведение снова сбило монаха с толку.

Однако думать об этом времени не было.

– Сюда идут, – сказал он, резко подняв мешок с вещами Леопольда. – Судя по запаху, солдаты. Держитесь рядом и ведите себя тихо.

Довольно долго они продвигались молча, и чем дальше шли – тем живее становился пейзаж. Сперва появились насекомые, затем крики птиц, и, наконец, ветер стал доносить запах зелени. Там, где холмы вдоль моря стали заметно выше, след Сафии свернул в глубь материка.

Здесь ходили патрули, но Эдуан умело избегал с ними встречи, поскольку чуял их издалека. Он кивками сообщал Леопольду, в какую сторону идти дальше – влево, направо или прямо.

И все же они двигались слишком медленно. Первые зеленые деревья, кусты и дым вдалеке появились только ближе к вечеру. Наконец стали различимы голоса – в основном детские и женские, они доносились издалека. Впереди была река, а тропинка выглядела хорошо проторенной, так что здесь следовало вести себя еще осторожнее. Эдуан решил, что оставит Леопольда ждать и ненадолго сходит один на разведку.

Через пару минут он нашел упавший дуб возле незаметного с тропинки оврага. Судя по запаху, патруль поблизости не ходил.

Дерево упало недавно, поэтому не было ни гнили, ни жучков, но Эдуан ожидал, что Леопольд все равно будет возмущаться.

К его удивлению, принц послушно спрятался за дубом, не сказав ни слова.

Эдуан с некоторым ужасом смотрел, как тот устраивается в небольшом овраге под стволом, и гадал, почему Леопольд стал настолько беспрекословен. Затем, дождавшись, когда принц полностью исчезнет из вида, Эдуан отправился к шумной реке.

Здесь было слишком много запахов – слишком много людей. Пройти, оставшись незамеченными, не представлялось возможным. Кроме того, река сама по себе тоже являлась препятствием: Эдуан мог пересечь ее один, но принца перенести с собой не мог.

Оставалось искать другой путь к Сафии.

Эдуан вернулся назад к оврагу, размышляя, в каком направлении продолжить путь и сколько это может занять время при условии, что они будут двигаться с наибольшей возможной скоростью.

Он наклонился к дубу и протянул руку, чтобы помочь Леопольду выбраться.

Но его там не оказалось.

Эдуан быстро втянул воздух ноздрями, пытаясь найти запах свежей кожаной обуви. Но не пахло ничем, если не считать еле заметный запах самого Леопольда. Монах встал на четвереньки и заглянул под ствол – чтобы убедиться, что его не водит за нос какое-нибудь ведовство или что в овраге нет потайного лаза.

Оба предположения не подтвердились – принц действительно исчез.

Эдуан поднялся и стал оглядываться, чувствуя, как ярость смешивается с тревогой. Что теперь делать – пускаться на поиски Леопольда или бросить его? От принца следовало ожидать коварства, но до сегодняшнего дня ничто такого поворота не предвещало…

И тут у Эдуана перехватило дыхание: его осенило, что за все время Леопольд ни разу не назвал его «демоном» или «пустым», как другие. Он всегда обращался к нему по имени, без капли страха или презрения.

Почему?

Хитрость или искренность?

Наверняка хитрость.

В кронах зашумел ветер, и Эдуан вздрогнул: порыв принес запах чьей-то крови. Очень знакомый запах. Прозрачные озера, белоснежные зимы…

Эдуан схватился за меч и принялся всматриваться в лес, чтобы различить источник, и одновременно силился вспомнить, откуда этот запах ему знаком. А когда вспомнил, то отшатнулся от неожиданности. Он столкнулся с этим запахом впервые у южной верфи Веньязы. Рядом с лавкой ведуна Голосов…

Значит, кто-то тогда подслушал, как он отправлял сообщение отцу, и теперь похитил Леопольда.

Мерик не предполагал, что езда верхом может быть одновременно таким приятным и таким унылым занятием.

Вечернее солнце, просачиваясь сквозь сухие ветви, пятнами лежало на пыльной тропинке. Всего тридцать лье к востоку от Божьего дара – и пейзаж опять стал мертвым, а тишина стояла как на кладбище. Был слышен только перестук копыт и голоса Иврены и Ноэль, которые ехали следом.

Йорис дал Мерику лучших коней, каких сумел найти, и нагрузил их провизией, водой, вещами для ночлега. Он также вручил Мерику Око стража – заколдованный кристалл, который ярко загорался, если замечал поблизости опасность. Не нужно было оставлять кого-то на дежурстве, пока остальные спят.

Мерик уже давно мечтал о возможности выспаться.