Тем не менее, так же как тело Ноэль, казалось, вышло из-под контроля, так и Хабим ничем не напоминал себя самого. Он действительно был одет в ливрею Хасстрелей – лакейскую, судя по фалдам мундира и высоким чулкам. А лицо его было искажено яростью.

– Что, – прорычал он, наступая на Ноэль, – что вы делали? Вот так запросто вытащив оружие? Черт побери, Ноэль, надо было бежать.

– Этот ведун Прилива, – начала она, но Хабим продолжал наступать. Он не отличался высоким ростом, и последние три года их глаза находились на одном уровне. Темные красивые глаза, в которые она когда-то была немного влюблена.

До тех пор, конечно, пока не увидела, какие Нити связывают Хабима и Мустефа: Нити любви. Настоящей любви.

Сейчас эти красивые, окруженные морщинками глаза были выпучены от гнева. Они сверкали в сумраке, а его Нити стали яростно-красными.

– Разрушенный – проблема стражи, а вот стража – теперь наша проблема. Разбой, Ноэль? Ограбление мастера гильдии? Вот как вы решили провести время, пока нас с Мустефом не было рядом?

Нити Хабима засверкали еще ярче, и Ноэль поджала губы. Спокойствие, сказала она себе. Спокойствие в твоих руках и пальцах. Она – ведьма Нитей, и злость Хабима не выбьет ее из колеи.

– А что стражники Веньязы, – спросила она, довольная тем, что голос не дрогнул, – они разыскивают нас с Сафи?

– Разумеется. – Хабим неопределенно махнул рукой в сторону пристани. Ноэль могла расслышать только отдаленный рокот барабанов, возвещающий о приближении стражи Веньязы. Они должны обезглавить тело Ведуна прилива, как гласит закон Далмотти в отношении всех трупов Разрушенных. По какой-то причине в этой империи бытовало поверье, что обезглавливание помешает разрушенной магии распространяться. Хотя, насколько было известно Ноэль, это не играло никакой роли.

– Мастер гильдии Йотилуцци, – сказал Хабим чуть спокойнее, – отправил на поиски двух девушек всю стражу Далмоттийской империи. Одна с мечом, другая с изогнутыми клинками. Сколько людей дерется на изогнутых клинках, Ноэль? Это, – он указал на ее ножны, – очевидно. Стража должна только задержать вас как подозреваемых, а потом вас обнюхает ведун Крови.

– Ах, – вздохнула Ноэль. Ведун. Крови. Ведун. Крови. – Он здесь?

– Да, и об этом все говорят. Он реален, ты понимаешь это? Он пришел из Пустоты и с удовольствием перережет тебе горло.

Ноэль сглотнула и почесала ключицу. Спокойствие.

– Думай, Ноэль! Думай! – Хабим наклонился к ней, его Нити пульсировали серым страхом. – Ты номаци. В этой стране тебе защиты искать негде. Даже за ношение оружия в общественных местах тебя повесят.

Хабим развернулся на каблуках и отошел на три шага. Затем сделал три шага обратно. Рокот барабанов приближался; в трактире разбился стакан.

Нити Хабима окрасились синей грустью. Когда он снова заговорил, его голос был напряженным.

– Вы собирались покинуть Онтигуа, так? Вы планировали бежать, пока мы с Мустефом были в отъезде. Я знал, что Сафи пугает перспектива стать доньей Хасстрель, но… Но я не думал, что она решится бежать. По крайней мере, так скоро.

Ноэль не ответила – Хабим знал, что говорит правду. К тому же она не была уверена, что язык послушается ее.

Хабим остановился и посмотрел на Ноэль из-под тяжелых век.

– Вы бы… уехали, не попрощавшись?

Девушка снова сглотнула. Как она и опасалась, дурацкое заикание вернулось. Факел выгорал.

– Н-нет, – выдавила она. – Мы хотели уехать, а ты служишь Эрону. Ты бы остановил нас. Ты уже нас остановил.

Хабим покачал головой.

– Я знаю, что вы с Сафи не понимаете нашей верности Эрону, но вы поймете. Думаю, скоро.

Ноэль сомневалась в этом.

– Ты больше не будешь кричать на меня, Хабим? Мне нужно вернуться к Сафи.

Он глубоко втянул ноздрями воздух. Ноэль наблюдала, как Хабим пытается справиться с эмоциями. Черты его лица смягчились, Нити приобрели оттенок синего спокойствия, а спина выпрямилась.

– Ты не вернешься к Сафи, – сказал он наконец. – Ты останешься в этом проулке. Я говорил тебе, Ноэль, вас разыскивают по всей империи Далмотти.

– Куда же нам теперь идти? – спросила она наконец. – В кофейню Мустефа в Веньязе?

– Не нам, Ноэль. Только тебе. Тебе нужно уйти из города. Подальше от стражи и ведуна Крови. Ты знаешь, куда.

У Ноэль окончательно перехватило горло. Язык распух и еле шевелился.

– Н-нет. Нет, нет, нет. Только не туда, Хабим. Куда угодно, только не туда.

Выражение лица Хабима смягчилось. Его Нити мерцали персиковой нежностью.

– Мы с Мустефом все подробно обсудили. Теперь, когда за вами охотится Ведун крови, нет такого места, где вы будете в безопасности. Титул Сафи защитит ее, но тебя…

Хабим не стал заканчивать мысль. Титул Сафи служил ей защитой, но происхождение Ноэль было ее проклятием.

– Есть ли вокруг поселка стены? – продолжил Хабим. – Ловушки, с которыми не справится даже ведун Крови? Он будет идти по следу, Ноэль. Услышав о девушке с изогнутыми клинками на пристани, он начнет поиски.

Ноэль подняла руки. Потерла щеки. Виски. Но она едва чувствовала прикосновение пальцев к коже, так же, как еле слышала отдаленный ропот толпы и гул барабанов стражи.

Это было ошибкой. Приезд в Веньязу был огромной, катастрофической ошибкой. Сафи и Ноэль не удастся отправиться к Сотне островов, а Ноэль теперь вынуждена искать убежища в единственном на весь континент месте, в которое не хотела попасть.

– Ты уйдешь всего на одну ночь, – сказал Хабим, подойдя вплотную. – Одна ночь, Ноэль, обещаю. Там есть постоялый двор под названием «Боярышниковый канал». В нескольких кварталах в ту сторону. – Хабим махнул рукой в конец переулка. – Там ты можешь нанять лошадь, а на северной окраине города располагается еще один постоялый двор того же владельца. Завтра на закате вернешь лошадь, а я тебя встречу.

– Что… если… – Голос Ноэль глухо отдавался у нее в ушах. – Ведун Крови… что, если он… с-следит?

– Завтра он нас уже не побеспокоит. Мы знаем кое-кого, кто с ним договорится.

– Кое-кого. – Ноэль моргнула. – То есть… ты будешь занят. И ты, и Мустеф. Зачем? Зачем Сафи в городе?

Хабим отстранился, будто избегая ответа, но Ноэль шагнула вперед. Схватила его за рукав.

– Если ты собираешься меня отослать, т-так хотя бы объясни, зачем. Что должно меня удержать от того, чтобы забрать Сафи и прыгнуть на первый попавшийся корабль, идущий отсюда?

Хабим посмотрел на девушку так пристально, будто это ему были видны ее Нити. Как будто он мог отличить правду от лжи.

– Сафи, – сказал он спокойно, – была рождена доньей. Ты должна помнить об этом, Ноэль. Она здесь, чтобы исполнить свое предназначение. Когда она поймет, чего от нее ждут, то согласится. Я обещаю. А это значит, что ты не сможешь ее удержать. Не здесь. И не сегодня.

Дыхание Ноэль прервалось. Она испытала внезапное желание наблевать Хабиму на сапоги. Конечно, она всегда знала, что придет день – и она станет для Сафи такой же обузой, какой была для матери. Когда она вмешается в жизнь Сафи, когда лишит ее титула и богатства, с которыми та родилась. Ноэль просто не ожидала, что этот день настанет так скоро…

Стыд – с трудом определила она свое чувство. Должно быть, это стыд.

Через несколько долгих мгновений Ноэль выдохнула, желая избавиться от мыслей и стыда. Логика снова взяла верх, обдав ее холодным потоком и вернув подвижность языку.

Логика подсказывала ей, что в племени Миденци действительно можно скрыться от ведуна Крови и стражи Далмотти. Еще она говорила ей, что необходимо покинуть город, а Сафи пусть станет той, кем должна быть.

Так что Ноэль склонила голову, как ученица, признающая правоту своего учителя. И когда она подняла глаза, Хабим кивнул. Это был кивок бывшего солдата Огненной армии.

– Отдай мне свои клинки, – потребовал Хабим. – Лучше, чтобы их при тебе не оказалось, а ты вряд ли захочешь их выбросить.

– Конечно, нет, – ответила Ноэль, не сделав ни малейшего движения, чтобы отстегнуть ножны.