Потом ее увел танцевать Лайонел Симмонс. В начале второго танца Лейси заметила Бидди, владелицу «Превосходных вещей» из Индиго-бич – она танцевала с каким-то пожилым мужчиной. Бидди встретилась с ней глазами и тут же отвернулась. А Лейси усмехнулась.
– Кто там? – спросил Лайонел.
– Просто одна дама, которую я встретила в Индиго-бич. Я ей не понравилась.
– Я знаю почему. – Лайонел тихо засмеялся. – Она вам завидует. Вы прекрасны, Лейси. Дуновение свежего воздуха в этом старом зале. Вы как «Серенада Солнечной долины» – чувственная песня, необычайно сладострастная, с чрезвычайно возбуждающей энергетикой.
– Лайонел, вы мне бессовестно льстите, – пробормотала Лейси.
– Это вовсе не лесть. – Он на мгновение сжал ее руку. – Я не хотел сюда приходить. Чужой свадебный бал слишком уж напоминает о том, что я потерял. Но теперь я рад, что пришел. Ведь здесь я познакомился с вами, и вы помогли мне вспомнить, что я – живой человек.
– Вы очень любезны. – Когда-нибудь какая-нибудь женщина непременно подхватит его – и уже не выпустит из рук. Но это будет не она. Ее сердце уже отдано…
…Джентльмену, который решительно похлопал Лайонела по плечу.
– Спасибо, что позаботился о моей девушке, дружище.
Лайонел отступил и с улыбкой взглянул на Лейси.
– Я сделал это с удовольствием.
– Спасибо вам, Лайонел. – Лейси тоже улыбнулась.
– Он слишком настойчиво пытался соблазнить тебя, – прошептал Бо ей прямо в ухо.
– Ничего подобного. Он всего лишь нуждался в благожелательном слушателе.
Бо привлек ее к себе.
– А если я тоже нуждаюсь в слушателе?
– Тогда я здесь. Пока здесь…
Они уже начали танцевать, но тут Бо вдруг резко остановился.
– О чем ты говоришь?
– О том, что есть.
Они снова двинулись в медленном танце.
– Ты заслуживаешь большего, Лейси.
– Как и все мы. – Она прикрыла глаза, наслаждаясь ощущением его близости; сейчас ей казалось, что они с Бо одни во всем зале. И теперь Лейси уже точно знала, что полюбила этого мужчину.
– Давай уйдем отсюда, – неожиданно сказал Бо.
Она промолчала, и он добавил:
– Можно пойти ко мне, в мой дом. Хм… неужели ты можешь ходить на этих каблучищах?
– Конечно. – Ходить в дорогой кожаной обуви было очень даже удобно.
Они выскользнули через боковую дверь и прошли мимо припаркованных на стоянке лимузинов. Бо крепко взял Лейси за руку, и они пошли по Митинг-стрит в южном направлении. Причем оба молчали. В данный момент у них не было слов – одни только чувства и ощущения.
Лейси ужасно нервничала, но надеялась, что справится с волнением – ведь она была с Бо. С ним она преодолеет любые препятствия.
Ночной Чарлстон был необычайно красивым, таинственным… и возбуждающим. Они повернули на Традд-стрит, потом – на Черч-стрит, а после шагали по Строллс-элей, направляясь к Ист-бей.
– О, здесь потрясающе красиво! – восхищалась Лейси.
– Мы почти пришли. – Тут Бо остановился, взял ее лицо в ладони и поцеловал. В следующее мгновение их взгляды встретились, и Лейси вдруг поняла, что не вынесет такой бури эмоций, не вынесет скорой разлуки.
– Нет, – прошептала она.
– Не думай об этом, – сказал Бо.
Его дом оказался настоящей резиденцией, назвать его просто домом язык не поворачивался. Это был роскошный и элегантный особняк, и Лейси старалась не смотреть по сторонам, чтобы не таращиться на все, что видела, особенно – на антиквариат. Вскоре они стали подниматься по старой и крутой лестнице – причем несколько ступенек были шаткие, о чем Бо заблаговременно ее предупредил, – и вошли в его комнату. В комнату, где он жил когда-то.
– Да, верно, в этом доме есть привидения, – сказал Бо в тот самый момент, когда она уже хотела спросить, где это тикают часы. Он сбросил туфли и принялся развязывать галстук. – Дом был построен в тысяча семьсот восемьдесят пятом году. Одно привидение я видел прямо здесь – парня в мешковатой рубашке. – Он бросил галстук на комод, повернул Лейси спиной к себе, расстегнул молнию и помог ей снять платье.
– Правда?.. – Она повернулась к Бо, давая ему возможность насладиться созерцанием женского нижнего белья из кружев и шелка.
Минуту спустя, избавив ее от последних покровов, Бо с улыбкой проговорил:
– Полагаю, что этот парень… Если он сейчас здесь, то хотел бы обрести плоть.
Лейси хихикнула и шагнула к Бо. Прижавшись к нему всем своим обнаженным телом, она впилась в его губы поцелуем. Долгим и страстным. Собственническим. Этот мужчина принадлежал ей. Увы, лишь на время.
– Я люблю тебя, – прошептала она, поспешно расстегивая его рубашку и чувствовуя, что по щекам текут слезы. – И я знаю, что ты любишь меня. – Он ласкал ее спину, бедра, груди – все, до чего мог дотянуться, а она тем временем стаскивала с него рубашку. – К черту! Не желаю больше прятаться и бояться боли. Намного больнее сдерживаться. И если то, что мы сейчас собираемся сделать, окажется еще одной ошибкой, – что ж, это будет моя собственная ошибка.
Тут она расстегнула его брюки и медленно спустила их к полу, после чего Бо переступил через них и отбросил ногой в сторону.
– Я не буду вторым Каллумом, – сказал он. – И не буду таким, как мой отец. Ты не должна любить меня, Лейси. Мы не прощаемся. Мы с тобой создаем память, вот и все.
Запечатлев поцелуй на его плоском животе, она сняла с него украшенные золотым шитьем трусы. Теперь они оба были обнажены. Лейси погладила его восставшее достоинство и сжала его пальцами.
– Бо, прекрати! Скажи, что ты любишь меня – или утром я перестану тебя уважать. – Она взглянула на него снизу вверх. Частичка Греты приправила ее улыбку угрозой.
Но он был невозмутим. Подняв ее на ноги, проговорил:
– Ты-то можешь рисковать. У тебя есть Генри. А вот я один. Поэтому должен быть осторожным. В моей жизни нет дублера.
– Ты сам выбираешь эту жизнь, Бо, а не она тебя. Ты можешь поступать так, как пожелаешь, и отлично знаешь это. Вопрос в другом: что тебя удерживает? Слава и богатство? Боишься их лишиться? Но зачем они, если тебе не с кем ими поделиться?
Бо взял ее за плечи и пробормотал:
– А ты гораздо больше похожа на Люси Рикардо, чем мне казалось. Не хотелось бы тебе это говорить, но… Когда я уеду, у меня все будет в порядке. Это временное помешательство вызвано моей нынешней работой. А то, что происходит сейчас… Я хочу сниматься в фильмах, которые мне нравятся. Это все, что я хочу. И все, в чем я нуждаюсь.
Лейси рухнула на кровать и сразу же приподнялась на локтях. Пристально глядя на Бо, она проговорила:
– Оставь меня, если должен, но имей смелость сказать правду. Я больше, чем временное помешательство. Ты любишь меня. – Она протянула руку. – Дай мне твой мобильник.
Он несколько секунд хмуро разглядывал лежавшую на его кровати женщину, потом направился к своим брюкам, достал из кармана айфон и бросил его ей. Она вертела его в руках – и комната наполнилась восхитительным голосом Этты Джеймс[35], исполнявшей свою знаменитую песню «Наконец-то».
Бо прищурился, но уголки его рта непроизвольно дернулись.
– Чем больше люди меняются, тем больше они остаются прежними. В каком году мы живем?
– Не важно, парень. Любовь, она вечная. Иди сюда. – И Лейси поманила его пальцем.
Он лег на покрывало рядом с ней, и его старая кровать заскрипела. Этот скрип показался ему таким же знакомым, как биение собственного сердца. Время побежало вспять, и Бо вернулся в детство, – с ним вернулось все плохое и хорошее, все то, что он тогда принимал близко к сердцу.
Лейси прижала палец к его губам.
– Ты не будешь играть со мной, слышишь? Не будешь притворяться в этой комнате, где спал Бо, еще не умевший лукавить, веривший в добро и уверенный, что может доверять людям, которых любит.
Бо промолчал – он не сказал ничего, ее огромный грозный лев, у которого была взъерошенная грива и глаза властелина джунглей, а еще – сердце, готовое вместить чужие беды и напасти.
