— Вот негодяйка! А ну-ка ведите ко мне этого курсанта! Я ей лично уши надеру…
Давно пора! Мало какое задание Пауль бросился бы выполнять с большим рвением! Его разбитая бровь все еще тупо побаливала под пластырем, требуя отмщения.
Пауль не мог допустить, чтобы волевая фройлян Курсант изувечила его прежде, чем он будет представлен Рейхсфюреру, и решил прибегнуть к незначительной дипломатической уловке:
— Фройлян Кротова, вас срочно просит подойти товарищ Деканозов…
— Владимир Георгиевич послал вас меня пригласить? — усомнилась бдительная Лиза, тоже вскинув изящную бровку — совершенно так же, как Шеф Кольбах, затем спрыгнула с подоконника и запихнула окурок в цветочную кадку.
— Именно так. Наши страны скоро станут союзными державами, — подтвердил Пауль, для верности ухватил строптивого курсанта за запястье и быстрым шагом направился в музыкальный салон.
Действительно, задержись они хоть на пять секунд, пропустили бы самую захватывающую часть сегодняшнего представления!
Пистолетное дуло неумолимо упиралось в висок мужественного советского дипломата Деканозова, а само оружие находилось в руках… Пауль даже глаза хотел протереть, чтобы убедиться в реальности происходящего, и, конечно, выпустил руку фройлян Кротовой. Ошибки не было: пистолет находился в руках вполне гражданского лица — профессора Меркаева!
Расторопная фройлян Кротова в пылу журналистского инстинкта щелкнула фотоаппаратом. Незнакомый звук царапнул тишину, на секунду заставил профессора Меркаева замешкаться, слегка повернуть голову, но этого оказалось вполне достаточно…
Свистнул рассекаемый сталью воздух, профессор вскрикнул, размазывая кровь по щеке, ухватился за раненное ухо, а метко брошенный тренированной рукой Кольбаха нож со звоном покатился по мраморным плитам. Парадно начищенный сапог Шефа мелькнул где-то на уровне груди нападавшего, Меркаев вскрикнул еще раз, его оружие с механическим скрежетом упало на пол. Профессор попытался изобразить нечто похожее на ответный выпад: быстро выкинул перед собой неестественным образом изогнутую руку, но получил от Карла Кольбаха новый сокрушительный удар — на этот раз прямо в нос. Мелкие капли крови полукругом разлетелись от запрокинутой головы, тучное тело профессора описало дугу и приземлилось у самой стены, с хрустом ломая хлипкие венские стульчики. Шеф отвернулся от поверженного противника, с молчаливой назидательностью тем же самым кулаком саданул под ребра ближайшего охранника герра Деканозова; затем, игнорируя окружающую суматоху, невозмутимо взял со стола белую салфетку, брезгливо вытер руки и приказал Паулю:
— Гауптштурмфюрер Ратт, произведите арест! — отсалютовал нервно массирующему область сердца «товарищу Деканозову»: — Хайль Гитлер! — и покинул музыкальный салон…
Пауль несколько секунд глазел, как охранники маститого дипломата с запоздалым профессионализмом мутузят лысого профессора, отдал распоряжения подбежавшим ребятам из внешней охраны, с победоносным кличем:
— Конфисковано в интересах следствия! — отобрал у растерявшейся фройлян Кротовой фотоаппарат и возглавил процессию коллег, уводивших защелкнутого в наручники Меркаева.
«В работе дипломата есть свои приятные стороны!» — оценил Пауль, разглядывая свежие снимки, отпечатанные с пленки фройлян Кротовой. Документальные свидетельства пристрастия герра Деканозова к классической музыке в исполнении пышных дам запросто можно пристроить в любой откровенный журнал для мужчин. За хорошие деньги! Жаль, что сделать этого никак нельзя: советский дипломат — слишком известная личность… Пауль разочарованно вздохнул и осведомился у опытного начальника:
— Герр Кольбах, неужели все эти молодые дамы — пианистки?
— Вполне возможно, ведь русские любят классическую музыку, — Шеф презрительно передернул плечами и самыми кончиками пальцев отодвинул стопку фотографий. — Как там вы его называете? Герр Дипломат в своем любимом амплуа — рекордсмен любовного фронта! Очень вульгарно и начисто лишено фантазии! Не теряйте времени, дружище, я уже дважды просмотрел всю серию снимков, но нашей фройлян Толстушки-из-Замка среди его девиц нет! Вряд ли они были знакомы, хотя девица, безусловно, в его вкусе. Бедняжке сломали шею — совершенно так же, как вашему прежнему шефу! Вообще, результаты медицинской экспертизы выглядят как минимум странно — вы еще не знакомы с ними?
Пауль отрицательно качнул головой и с показным рвением уложил фотографии дипломата в служебную папку. Затем подтянул к себе и под аккомпанемент ровного и уверенного голоса Кольбаха стал раскладывать в аккуратные стопочки целый ворох медицинских заключений, анализов и фотоснимков, которые штандартенфюрер изучал до этого в течение нескольких часов. Шеф щедро делился с молодым коллегой результатами изысканий:
— Картина, повторю, весьма странная и ставит в тупик даже меня… Оберфельдартц35 Удо — врач, который проводил вскрытие, — обследовал все обнаруженные в каменоломнях тела с большой тщательностью. Ни под ногтями, ни на коже пальцев или ладней, ни на других участках тела покойных ему не удалось обнаружить ни крупинки, ни даже следа взрывчатки, ни каких-либо признаков контакта со строительными материалами!
— То есть это не они притащили в катакомбы ящики с тротилом и перегородили подземный коридор стеной?
— Нет, не они. На момент строительства большинство из них уже были мертвы…
Пауль едва рот не открыл от изумления, а Шеф безнадежно уточнил:
— Только четверо молодых мужчин, тела которых были обнаружены в каменоломнях, подверглись смертоносному воздействию отравляющего газа. Остальные скончались от переохлаждения.
— Как? — не мог поверить собственным ушам Пауль.
— Герр Удо произвел тщательное исследование внутренних органов и тканей. Молодые люди действительно длительное время оставались без пищи и воды, а также без движения, находились в темном помещении с постоянной температурой, близкой к нулю градусов или чуть ниже… Что в итоге и привело к их смерти. Медик специально указывает на факт поразительной сохранности тел: естественные процессы разложения затронули их весьма незначительно, хотя и в разной степени. Таким образом, согласно его заключению, обнаруженные в каменоломне лица умерли не одновременно, а с интервалом приблизительно в две недели… Причем четверо из них были еще живы на момент, когда в катакомбы стал поступать газ, и скончались в результате отравления…
Пауль представил себе мрачную картину происшествия в подземельях, не выдержал и залепетал с неподдельным ужасом:
— Выходит, эти ребята, один за одним, опускались в каменоломни, раздевались догола, отдавали кому-то свою одежду, укладывались и просто лежали там — пока не умрут? Как еретики-катары? Дедушка рассказывал, что в старинные времена у еретиков был обычай так расставаться с грешным миром прямо в наших пещерах… А пока они еще были живы, их единоверцы служили по ним — прямо там же, в подземельях, — специальную траурную мессу и обязательно резали черного петуха, чтобы те поскорее умерли…
— Пауль, дружище, не стоит понимать слова вашего доброго дедушки настолько буквально! Герр Клаус — настоящий философ! И, как всякий немецкий философ, склонен к мистике и идеализму. Я же предлагаю вам проанализировать ситуацию
с позиции материализма и просто здравого смысла. Взгляните сюда, — герр Кольбах отобрал из отчетов о медицинском освидетельствовании несколько фотографий и выложил в ряд. На всех снимках были запечатлены обнаженные руки с небольшими, но заметными темными участками, один из которых располагался чуть ниже локтя, а второй — на запястье или ладони…
— Вот так они выглядят — «ведьмины метки»!
— Эти ребята из катакомб — колдуны? Все? — за свою молодую жизнь Пауль слышал такое количество жутких историй про ведьм и колдунов, что сейчас готов был вылететь из кабинета и что есть духу мчаться в собор — пасть в ноги любому святому отцу и просить благословения и защиты… Но стальное спокойствие шефа Кольбаха удержало его на месте.
