Однако дальнейшее следование жесткому внешнеполитическому курсу не рассматривалось всеми членами узкого руководства как единственно возможное решение. Во всяком случае, один из «семерки», Маленков, вскоре выразил мнение о назревшей необходимости отказаться от конфронтации, начать разрядку. Судить о том позволяет его вариант порученного ему ПБ доклада на торжественном заседании, посвященном 32-й годовщине Октябрьской революции.
В тексте Маленкова содержался следующий, безжалостно вычеркнутый Сталиным, абзац:
«За последнее время в лагере противников мира явно замечаются признаки тревоги и беспокойства. Они видят, что их курс на военную авантюру провалился. Убедившись, что с монополией на атомную бомбу покончено, они проявляют все больше нервозности. Всякого рода крупные и мелкие провокации в отношении Советского Союза и стран народной демократии, к которым прибегают незадачливые политики из лагеря поджигателей войны, свидетельствуют лишь о стремлении скрыть свою тревогу и беспокойство. Быть может, некоторые из них готовы отступить от злополучного курса на военную авантюру. Но они не хотят сделать это честно и прямо. Они хотят отступить с барабанным боем, боясь, чтобы их не обвинили в панике. Если дело обстоит так, то из сочувствия к престижу таких деятелей мы заявляем, что несмотря на барабанный бой, производимый ими, мы готовы приветствовать всякого политика, который одумается и в любой форме на деле откажется от курса на военную авантюру (выделено мною. — Ю. Ж.). Мы хотим мира и мы поддержим всех, кто является или становится честным сторонником мира».
Более ясно, хотя и с использованием своеобразной лексики, шаржированных образов, пригласить Запад к переговорам, отказаться от продолжения холодной войны было невозможно. Только потому Сталина не устроил не только этот откровенно примиренческий абзац. Сделал он и еще два не менее важных для понимания различных подходов к внешней политике СССР исправления.
Вариант Маленкова: «Советское правительство недавно предложило, чтобы пять великих держав — США, Великобритания, Франция, Китай и Советский Союз заключили между собой пакт об укреплении мира (имелись в виду ответы Сталина на вопросы К. Смита. — Ю. Ж.). Советский Союз будет и впредь с еще большей энергией вести борьбу за мир. Советские люди не пожалеют ни сил, ни труда для того, чтобы всемерно укреплять и расширять ряды сторонников мира, демократии и социализма».
Вариант Сталина: «Советское правительство недавно предложило, чтобы пять великих держав — США, Великобритания, Франция, Китай и Советский Союз заключили между собой пакт об укреплении мира. Возможно, что поджигатели войны сорвут это предложение. Однако Советский Союз будет и впредь с еще большей энергией вести борьбу за мир. Советские люди не пожалеют ни сил, ни труда для того, чтобы всемерно укреплять и расширять ряды сторонников мира и сорвать преступные замыслы агрессора».
Наконец, вставка, полностью написанная Сталиным: «За последние тридцать лет Германия дважды выступала на мировую арену как агрессивная сила и дважды развязала кровопролитнейшую войну; сначала — первую мировую войну, а потом — вторую мировую войну. Произошло это потому, что во главе германской политики стояли немецкие империалисты, агрессоры-захватчики. Если теперь с образованием Германской Демократической Республики возобладают в Германии народно-демократические силы, стоящие за прочный мир, а агрессоры-захватчики будут изолированы, — то это будет означать коренной поворот в истории Европы. Несомненно, что при наличии миролюбивой политики Германской Демократической Республики наряду с миролюбивой политикой Советского Союза, имеющей сочувствие и поддержку народов Европы, — дело мира в Европе можно считать обеспеченным»[697].
Корректировка Сталиным лишь одного, международного раздела проекта доклада показывает, что в тот момент его прежде всего интересовали вопросы внешней политики, рассматривались им как определяющие. Вместе с тем Сталин пытался использовать любую возможность ради того, чтобы оправдать свой жесткий курс, доказать, что он уже оправдал себя. Но данный раздел доклада Маленкова позволяет высказать и следующее предположение. Подобные документы всегда являлись своеобразным плодом коллективного творчества. Непременно просматривались остальными членами узкого руководства для того, чтобы внести необходимые исправления либо дополнения. Следовательно, нельзя исключить, что текст доклада был прочитан и Молотовым, но не вызвал у него принципиальных замечаний.
Примечателен установочный, как его должны были воспринимать все, доклад Маленкова не только этим. Содержал он и иные новые принципиальные положения. Георгий Максимилианович констатировал, что главная цель — обеспечение национальной безопасности СССР — достигнута: «Никогда на протяжении всей своей истории наша родина не была окружена столь дружественными нашему государству соседними странами». По-новому сформулировал Маленков и дальнейшие планы СССР во внешней политике: «Советское правительство отстаивает на протяжении всего послевоенного периода программу, осуществление которой послужит серьезному укреплению мира и международной безопасности. Эта программа включает сотрудничество великих держав, сокращение вооружений и безусловное запрещение атомного оружия. Эта программа предусматривает точное выполнение потсдамских решений по германскому вопросу, мирное урегулирование с Японией, расширение торгово-экономических связей между странами». Тем самым, помимо прочего всего шестью словами — «точное выполнение потсдамских решений по германскому вопросу», скорее всего не замеченных Сталиным, перечеркнул утверждение последнего, что с созданием ГДР проблема Германии закрыта.
Разумеется, Маленков остановился и на внутриполитических вопросах, посвятив им, правда, всего один из трех разделов. Но и в них остался самим собой. Отметил успешное выполнение послевоенного пятилетнего плана, положительные якобы сдвиги в строительстве, в сельском хозяйстве, рост промышленного производства. Однако завершил мажорное описание сделанного прямо обратным. Недвусмысленным намеком на то, что все далеко не так благополучно по вине руководящих, как это можно было понять из контекста, кадров. Заметил:
«Людям свойственно преувеличивать. И в нашей среде есть товарищи, страдающие этим пороком. Эти люди, если начинают чем-либо восторгаться, то обязательно делают это захлебываясь. Они не могут правильно оценивать успехи и в то же время подмечать недостатки для того, чтобы их устранить. Между тем наши успехи, размах нашего движения вперед в огромной мере зависят от того, насколько решительно мы ведем борьбу с недостатками в нашей работе… Не пора ли для пользы дела признать, что такие плодовитые на ошибки, незадачливые руководители являются тормозом для нашего движения вперед… Партия добилась успехов потому, между прочим, что она умело проводила в своей работе метод критики и самокритики, исправляла ошибки и на этом воспитывала кадры»[698].
Примечательным для доклада стало и еще одно. Маленков, мимоходом упомянув состоявшийся в Будапеште процесс над Ласло Райком, обвиненном в «троцкизме» и «связях с американской разведкой», приоткрыл завесу над тем, что должно было произойти в самом скором времени. На третьем и последнем совещании Информбюро, послужившим для окончательного размежевания не только в Германии — с США, Великобританией и Францией, но и внутри Восточного блока — полного и бесповоротного отторжения от него Югославии.
Решение Сталина отлучить Югославию от мирового коммунистического движения стало наглядно конкретизироваться еще в январе 1949 года, когда ее представителей не пригласили в Москву для создания СЭВа. С тех пор отношения между двумя странами не только не улучшались, но лишь ухудшались. Ноты, которые Советский Союз на редкость часто направлял Белграду, демонстрировали все возраставшую степень негативной оценки руководства этой балканской страны. 11 февраля еще довольно «мягкую» — «правительство Югославии заняло враждебную позицию в отношении СССР и стран народной демократии». А три с половиной месяца спустя, 31 мая, уже весьма жесткую — в Югославии существует «антикоммунистический и антидемократический террористический режим», который ведет борьбу с Советским Союзом, превратил свою «печать в рупор разнузданной антисоветской агитации, ведомой фашистскими агентами империализма». 11 августа — югославское правительство «перебежало из лагеря социализма и демократии в лагерь иностранного капитализма и реакции». 18 августа — «Во всей Югославии царят гестаповские методы управления, коммунистическая партия Югославии превращена в отделение политической полиции, подчиненной шефу полиции Ранковичу». 29 сентября, мотивируя денонсацию Москвой советско-югославского договора о дружбе, взаимопомощи и послевоенном сотрудничестве от 11 апреля 1945 года — процесс над Ласло Райком установил, что «югославское правительство уже длительное время ведет глубоко враждебную подрывную деятельность против Советского Союза»[699].
