— Эх, — грустно отозвался принц, — хорошего коня непросто сыскать, ведь мне нужен настоящий рыцарский конь, а не какая-нибудь кляча.

Друзья, миновав трущобы, выбрались из города, оказавшегося таким негостеприимным к ним, и пешком пересекли гряду холмов, отделявших Ренегсберг от равнины. Привал решено было сделать в ближайшем лесу. Мэтр насобирал сухих веток и развёл костёр. Принц устало опустился на землю. Только сейчас он ощутил, насколько он разбит и подавлен событиями этой ночи. Всё тело болело и ныло от синяков и ссадин, полученных им в потасовке с ворами, в голове мутило, а под глазом светился большой синяк.

— Но что произошло? — спросил Эмилиус, — почему головорезы вдруг стали подчиняться вам, а не королю воров?

— Я проник в их сознание и подчинил их себе, — ответил принц. — Сделать это было нетрудно, так как эти примитивные существа недалеко ушли в своём развитии от животных.

— Это было чудо боевой психологии!

— И что самое изумительное, я ухитрился держать под контролем всех троих! Такого мне ранее не удавалось проделывать!

— Но почему тогда вы не взяли под контроль самого короля воров?

— Не знаю, — ответил принц, — Что-то остановило меня. Я не желал использовать против врага оружие, которым он не владеет.

— О, господин! Ваше благородство чуть было не погубило нас! — с укором воскликнул Эмилиус.

— Увы, оно у меня в крови, и я ничего не могу с собой поделать.

— Надо было, всё-таки, достойно наказать короля. Вы оказали милость человеку, который не поймёт и не оценит вашего благородства, и будет и далее грабить и убивать.

— Я не суд, чтобы выносить приговор, и не палач, чтобы карать, — задумчиво проговорил принц Эвальд. — Я считаю, что надобно поступать благородно даже с низкими людьми, ведь всегда есть шанс, что они одумаются и исправятся.

— Не верю я в это, — сказал мэтр. — Такие люди признают только власть силы. Видя почтительное к себе отношение, они только наглеют. Делать им добро означает проявлять слабость. Они чувствуют это и наглеют ещё больше.

— Ну что же это ты так разозлился? — усмехнулся Эвальд. — Все тумаки получил я, а злишься почему-то ты.

— Мне обидно, что вас жестоко избили, господин, и злодеи не получили за это должного воздаяния!

— Оставим воздаяние Всевышнему, — проговорил принц, глядя на пламя костра, — мне кажется, что я призван для борьбы с более масштабным злом, нежели разбираться с мелкими воришками.

— Вы имеете в виду Гилморга, господин? Но мы даже не знаем, где он! Вспомните, что рассказывала нам Робертина! Что, если Гилморг держит под контролем сознание самого императора, подобно тому, как вы держали под контролем сознание тех негодяев?

— Этого я и опасаюсь. В таком случае, бороться с Гилморгом означает бороться с Империей. Гилдериан не вызывает у меня никаких симпатий, и мне будет безразлично, если он потеряет трон. Незачем было якшаться с преступником и оказывать ему покровительство. Вот только как сложится тогда мировая политика, если Империя вдруг окажется под властью злобного колдуна?

— Что же нам делать?

— Не знаю. Всё это лишь наши догадки, которым пока нет подтверждения. Сейчас я хочу лишь спасти принцессу Элис.

Когда наступило утро, друзья добрались до ближайшей деревни. Принц чувствовал себя довольно неважно, ему необходимо было отлежаться, поэтому решено было остановиться на постоялом дворе. Хозяин подозрительно осмотрел принца и учёного, затем недовольно произнёс:

— Я вижу, вы люди небольшого достатка. Будет неплохо, если вы заплатите вперёд.

Эвальд так и застыл с открытым ртом. Это его, принца, посчитали «человеком небольшого достатка»! Действительно, вид друзья имели жалкий. Со следами побоев на лице, в грязной, изодранной одежде, принц был похож на бродягу. У мэтра вид был немногим лучше.

— Да знаете ли вы, кто перед вами? — вскричал Эмилиус, но принц дёрнул его сзади за край грязной мантии, и мэтр осёкся на полуслове. Эвальд молча бросил на прилавок золотую монету.

— Мы жители Ренегсберга, — сказал он, — ночью на нас напали грабители. Просим извинить наш неказистый вид.

Хозяин довольно взвесил монету в руке и с поклоном проводил друзей в комнату на втором этаже. Наконец-то, после всех треволнений, они могли спокойно отдохнуть. Принц принял тёплую ванну, и затем блаженно растянулся на кровати. Хозяин отнёс одежду друзей в прачечную, где её отстирали и заштопали. Обед, поданный на стол, был великолепен. Насытившись, принц и Эмилиус сидели у окна и наслаждались покоем. Ярко светило весеннее солнце, и тёплый ветерок шевелил занавески. Внезапно за окном послышался конский топот и лязг оружия. Друзья замерли. Принц потянулся к мечу, а Эмилиус осторожно выглянул наружу. К постоялому двору подъезжал большой отряд вооружённых воинов. Над их головами развевался бело-красный флаг Империи. Офицер спешился, хозяин поспешил ему навстречу.

— Принеси-ка кружечку доброго эля, — сказал офицер, снимая шлем.

— Извольте отведать, наш эль — лучший в этой округе!

Офицер махом осушил кружку.

— Не останавливался ли у тебя принц Сариолы?

— Нет, — махнул рукой хозяин, — не было никаких принцев, — вообще, что-то мало стало постояльцев. Утром, правда, остановились двое каких-то оборванных бродяг.

«Оборванный бродяга!» — подумал Эвальд. Слова хозяина ранили его самолюбие. За сколь малое время можно перейти из принцев в нищие в глазах общества, даже если у тебя куча денег!

Офицер недолго помедлил, раздумывая, что стоило бы на всякий случай проверить, кто такие эти бродяги, о которых говорил хозяин, но потом махнул рукой, сел на коня, и отряд помчался по дороге, вскоре исчезнув в клубах пыли.

— Иногда отсутствие внешней пышности даже оказывает пользу, — заметил мэтр. Он догадался, о чём думает принц, и хотел смягчить его досаду.

— Ладно уж, не утешай меня, добрейший мэтр, — вздохнул принц, вкладывая меч в ножны.

Друзья пробыли на постоялом дворе два дня, после чего начали собираться в путь. Мэтр по поручению принца должен был отправиться на запад, в Лангорию, за щитом из старой часовни, который, по предсказанию волгардского оракула, мог помочь принцу в битве с драконом, а Эвальд направился на юг, по направлению к порту Энчи. Там он рассчитывал нанять баркас и закупить припасов для путешествия через море и пустыню. Принц выдал Эмилиусу на дорожные расходы половину всех денег, что у них были, и сказал, что будет ждать его в Энчи.

— Будь осторожен, береги себя, — напутствовал мэтра Эвальд, — никому не показывай, что у тебя есть деньги, и, надеюсь, беды минуют тебя. Да поможет тебе Всевышний!

Они расстались на развилке древней дороги. Ярко светило солнце, звонко пели птицы, а воздух был напоён ароматом весеннего леса. Вокруг не было ни единой души, и принц чувствовал себя одиноко. Он шагал по старым растрескавшимся плитам, раздумывая о том, что неплохо бы в одном из городов присмотреть себе нового коня, чтобы рядом было хоть одно живое существо, пусть даже бессловесное, и тогда одиночество не было бы столь тягостным. Дорога шла через зелёные долины и мелкие перелески, иногда теряясь в зарослях душистого кустарника. Эвальд мечтал о своей встрече с принцессой Элис, о том, как он поведёт её под венец, освободив из плена. «Если только её уже не освободил какой-нибудь другой рыцарь», — мелькнуло в его голове. «Нет, нет, надо надеяться на лучшее!», — отогнал он эту незванную мысль. Эвальд представлял себе, как Элис войдёт в его дом, и они поселятся в их замке в Сариоле, чтобы не расставаться до самой смерти.

Несколько дней принц провёл в пути, ночуя под крышей из зелёных ветвей. Проснувшись однажды утром, он заметил, что хмурое небо затянуто серыми тучами, и всё вокруг выглядит уныло и безрадостно. Эвальда тревожило смутное чувство надвигающейся опасности. Принц выполнил магические ритуалы, охраняющие от злобной магии, но чувство опасности не исчезло. Тяжёлым грузом оно висело в воздухе и рождало мрачные предчувствия. Эвальд продолжал путь, осторожно оглядываясь по сторонам. Дорога вышла из леса и сделала поворот, поднимаясь на пригорок. Принц миновал поворот, обогнув группу скал, и вдруг заметил неподвижно стоящую у дороги фигуру в чёрно-фиолетовом балахоне. Маг давно наблюдал за Эвальдом из-под опущенного на глаза капюшона. На секунду замерев от неожиданности, принц обнажил меч и осторожно подошёл ближе.