Руди принёс ароматное жаркое, но у принца и его друзей кусок не лез в горло. Они молчали, потрясённые услышанным, и каждый думал о своём. Не доев ужина, они отправились в отведённые им покои. Руди сказал, что утром отплывает галера в Ликон, и Эвальд рассчитывал успеть на судно. Его не оставляли мысли о доме.

Утром друзья, наскоро собравшись, отправились на причал. Галера стояла под погрузкой, крестьяне втаскивали на борт корзины с фруктами и битой дичью, которые они рассчитывали продать на рынке в Ликоне. Прикованные гребцы скучали у вёсел. Мимо них лениво прохаживался надсмотрщик. По совету принца, Элис надела тёмный платок, и прикрыла лицо, оставив только глаза, чтобы её ослепительная красота не привлекала нежелательных взоров. Такой наряд был в обычае у женщин Алхиды, и не вызывал удивления окружающих. Эвальд оплатил галерщику за проезд золотую монету, и друзья поднялись на борт.

Гребцы налегли на вёсла, и галера вышла в море. Ласково светило солнце, дул нежный ветерок. Когда берег скрылся за горизонтом, галерщик приказал поднять парус, чтобы дать гребцам передохнуть. Они подняли вёсла и положили их на специально созданные для этой цели упоры. Надсмотрщики играли в кости на перевёрнутой бочке. Эвальд заметил, что один из гребцов — глубокий старик.

— Этот гребец довольно стар, — сказал принц Эмилиусу. — Я думал, что стариков не набирают в гребцы.

Старик услышал эти слова.

— Когда я попал на галеры, я был молод и силён, — ответил он. — Это было больше двадцати лет назад.

— Неужели ты двадцать лет провёл на галерах? Я слышал, что здесь не протягивают больше полугода.

— Это верно. Но я оказался очень живучим, и жив до сих пор, не знаю, на счастье или на горе. А ведь я мог получить свободу ещё двадцать лет назад! Некогда мы перевезли на этот берег могучего воина Дениела Северянина, и он обещал выкупить на волю всех гребцов, да только сгинул он без следа, говорят, что его сжёг дракон, когда-то обитавший в одной из здешних пещер. Все гребцы давно уже умерли, умер и тот галерщик, а я вот всё живу, прикованный к веслу. Я родом из Оуш-Тигаринта, там осталась моя семья. Наверное, и они считают меня тоже давно умершим. Я был продан в рабство за долг ростовщику.

— Да, тебе не позавидуешь, — произнёс принц. — А ты не обманываешь ли меня? Скажи-ка, как звали галерщика, владевшего той галерой, на которой Дениел пересёк море?

Старик задумался. Наконец, он вспомнил.

— Его звали Харим, господин.

— Верно, — сказал Эвальд. — Судьба несправедлива к тебе. Но в моих силах исправить её ошибки.

— Скажи, почтенный господин, — смиренно обратился принц к галерщику, — не продашь ли ты мне одного из твоих рабов, вот того седобородого старика?

— Нет, — решительно ответил галерщик, — это один из лучших гребцов! Хоть он и стар, но очень жилист. Остальные дохнут через два-три месяца, а он живёт уже много лет, и тем самым экономит мои деньги.

— Я дам хорошую цену!

— Нет, нечего и говорить об этом! Я не собираюсь его продавать.

— А может, сыграем на него в кости? — принц кивнул в сторону надсмотрщиков, игравших на перевёрнутой бочке.

— Хмм, — хмыкнул галерщик. По выражению его лица можно было понять, что галерщику не чужда страсть к азартным играм.

— А что ты поставишь против старика?

Принц показал увесистый кошель с золотом.

— Вот, здесь триста золотых. Ты сможешь добавить ещё столько же, и купить себе новую галеру.

— Играем! — глаза галерщика загорелись жадным огнём.

Первым кинул кости галерщик. Они легли четыре и четыре.

— Это хорошие цифры! — сказал галерщик. — Вряд ли тебе удастся переиграть!

— Посмотрим, — ответил принц и бросил кости. На одной выпало три, а вторая собиралась было упасть вверх одним очком, но вдруг перевернулась вверх шестёркой.

Галерщик злобно зашипел.

— Нет, переигрываем!

— Почему же, почтенный?

— Ты же сам видел, что на кости дунул ветер! Шестёрка не могла выпасть сама собой!

— Хорошо, господин, прикажи же своим людям, чтобы они встали вокруг нас и заслонили нас от ветра.

Надсмотрщики окружили играющих и с интересом смотрели за ходом игры. Первым опять бросил кости галерщик. Выпало четыре и пять очков.

— О! Твоё золото в моих руках!

Но у Эвальда выпало пять и шесть.

— Вот так то вот! Старик мой!

— Нет, — упрямо процедил галерщик. — Я хочу отыграться!

— Хорошо, почтенный. Я ставлю своё золото и старика, а ты готов поставить на кон галеру?

Галерщик разозлился.

— Нет, — наконец мотнул он головой, — забирай своего ублюдка. Пусть только он догребёт до Ликона.

Принц вернулся к друзьям, ожидавшим его на корме галеры.

— Вы опять использовали свои сверхспособности в азартных играх, Ваше высочество? — спросил Эмилиус, — я боялся, что мы снова попадём в заваруху, как в Ренегсберге.

— И опять я сделал это во имя спасения человека из беды, — улыбнувшись, ответил Эвальд.

Они подошли к скамье, к которой был прикован гребец.

— Теперь я принадлежу вам, господин? — промолвил старик. — Но зачем вам старый раб?

— Ты получишь волю. Дениел держит своё слово.

Старик застыл, как поражённый громом.

— Волю? Мне, уже переставшему мечтать о ней? Не могу поверить в это! О, я до конца жизни буду молиться за вас перед Всевышним!

Он не ожидал такого подарка судьбы.

— Но кто ты, господин? Дениел? Ты не можешь быть им! Дениел гораздо старше тебя! Но ты очень похож на него. Наверное, ты его родственник — сын или племянник?

— Не так уж важно, кто я, — сказал принц, — скоро ты увидишь свою семью.

Он вынул меч, и клинок, усиленный энергией мысли, легко, как масло, разрубил толстую цепь.

— Я обещал галерщику, что ты будешь грести, пока мы не прибудем в Ликон.

— Конечно, господин! Ради свободы я готов грести до северных пловучих ледяных гор!

В Ликоне, когда друзья сошли на берег, на рыночной площади Эвальд разузнал, когда отправляется караван в Оуш-Тигаринт. На их счастье, караван отправлялся сегодня, и караванщиком был не кто иной, как всё тот же Джал Шахр! Он очень постарел, растолстел, его борода сильно поседела, но, несмотря на все произошедшие потрясения и войны, он продолжал водить караваны между Ликоном и Оуш-Тигаринтом. Конечно же, Джал Шахр не узнал принца. Эвальд вручил ему несколько золотых монет, и тем самым приобрёл право для себя и своих друзей следовать с караваном. Принц доплатил ещё два золотых, и Джал Шахр разрешил Элис ехать верхом на верблюде. Принцесса с опаской влезла на горб зверя. В полдень караван отправился в путь. Ярко светило жаркое солнце. Следом за караваном, как и прежде, следовала вереница рабов.

— Я давно не был в этих местах, почтенный Джал Шахр, — сказал принц караванщику, — расскажи мне, что нового в Оуш-Тигаринте? Я слышал, за морем шли ужасные войны. Докатились ли они до этой пустыни?

— Да, господин, — ответил Джал Шахр. — Это было много лет назад. Огромное войско Повелителя мира пересекло море на галерах, и подступило к столице Алхиды. Гилморг предъявил эмиру ультиматум, где требовал от него отказаться от независимости, стать вассалом имперской короны, и платить ежегодную дань, иначе грозил дотла сжечь город, перерезать мужчин, а женщин и детей превратить в рабов. Старый эмир решил сдать город без боя, чтобы избежать гибели людей и разрушения города. Среди народа были такие, кто обвинял его в трусости и предательстве. Всё это подорвало здоровье правителя, и вскоре он умер. А может быть, Гилморг убил его. Все знают, что Повелитель может поразить неугодного ему на любом расстоянии, даже если тот находится за двумя морями. Наместником Гилморга в Алхиде стал шейх Сайлу.

— Уж не тот ли, кто некогда устраивал зрелищные бои на арене?

— Да, он самый. И он в фаворе у Гилморга. Благодаря этому ему удалось снизить размер ежегодной дани Алхиды, Оуш-Тигаринт процветает. Расширилась торговля с континентом, построены новые дома для простолюдинов и дворцы для знати. Снизились налоги для ремесленников и купцов.