Я старалась, чтобы мое лицо ничего не выражало.

– И я разберусь с тем, что у тебя на голове за пластина. У нас здесь секреты не допускаются.

Она ушла. Дверь закрылась. Я здесь совсем одна? А как насчет других камер? В них нет других девчонок вроде меня? Или они пустуют? Я никого не слышала. Но, может, они просто знают, что лучше молчать.

Я стиснула кулаки. Разве такое может быть законно? У меня не было кровати. У меня не было одеяла. Я сделала полный оборот на месте, осматривая стены. На одной из них оказалась металлическая кнопка. Я нажала ее – и из стены вылезла коротенькая трубка. Вода. Хотя бы вода у меня есть. Я глубоко вздохнула. Повернув голову, я подставила под трубку рот и начала пить. У воды был привкус металла и химикатов, но это все-таки было питье.

Спустя три секунды вода отключилась. Я снова нажала на кнопку, но ничего не произошло.

Это мой дом на три года. Если я выживу. Я стала хлопать ладонями по стене, снова и снова.

На следующее утро у меня все тело болело из-за того, что я спала на цементном полу. Голова у меня болела после аварии, и никакой речи о болеутоляющих не шло. Меня все-таки выпустили на так называемый двор: огороженный кусок голой земли позади здания. В три часа дня мне полагалась двадцатиминутная прогулка. Обычных девочек выпускали на час, если они не работали где-нибудь вне приюта.

Во дворе кружила чуть ли не сотня девчонок. Некоторые играли мячом или палками, но большинство ходили группами по двое-трое и тихо переговаривались. Я всматривалась в толпу, пытаясь найти знакомое лицо, и тут кто-то похлопал меня по плечу.

Я думала, что это миссис Битти, но это оказалась Сара – та девочка, которой я пыталась подарить свитер.

– Кэлли! Что ты здесь делаешь?

Ее лицо было огорченным.

– Меня арестовали.

– Ой, нет! Что ты сделала?

– Ничего.

Ну вот я и превратилась в обычную правонарушительницу: не хочу признаваться в своем преступлении. Но так было проще, чем пытаться что-то объяснить девочке двенадцати лет.

– Так это ошибка?

– Серьезная ошибка.

Она опасливо покосилась на охранников, дежуривших по всему периметру двора, и взяла меня под руку.

– Нам лучше не стоять на месте. В карцере жутко? Неужели еда может быть еще хуже, чем у нас?

– У вас она черная и жидкая? – спросила я.

У меня забурчало в животе.

Она покачала головой.

– Послушай, Сара, я ищу брата. Его зовут Тайлер. Ему семь лет. Вы когда-нибудь видите парней?

– Иногда нас собирают для какого-нибудь сообщения. Или из-за чего-то на нас поорать. А он здесь, в тридцать седьмом?

– Не знаю. Не исключено.

– Я поспрашиваю. Но ничего не обещаю.

На нас налетела пара девиц, притворяясь, будто это вышло случайно. Я остановилась и посмотрела на них. Ближе ко мне оказалась забияка, которая налетела на меня рядом с домом и украла супертрюфель. На правой руке у нее остались шрамы: она тогда ударила кулаком по асфальту, метя мне в лицо. Я в тот вечер возвращалась после визита в «Лучшие цели». С тех пор изменилось очень многое, но не агрессивность этой разбойницы.

Она удивилась моему новому улучшенному лицу, но все-таки меня узнала.

– Это ты! – прошипела она. – Береги свое смазливое личико!

– Ну ее, Кэлли!

Сара потянула меня прочь.

– Пока, Кэлли!

Забияка с удовольствием растянула мое имя, показывая, что теперь она его знает.

Мы обменивались враждебными взглядами, пока наши спутницы растаскивали нас в разные стороны. Сара увела меня к стене, к которой мы привалились спинами.

– Ну ее. Давай поговорим про что-нибудь хорошее, – попросила Сара.

Наступило молчание, которое вскоре нарушила Сара.

– У тебя есть парень? – спросила она.

Лицо у меня вспыхнуло.

– Был. Вроде как.

– Так есть или нет?

Я вздохнула:

– Хотела бы я знать!

– А как его зовут?

– Блейк.

– Блейк! Похоже, он интересный! – Она разулыбалась. – Спорим, он по тебе скучает! – Она хлопнула меня по руке. – Спорим, он держит под подушкой твою фотку!

Я осмотрелась. Мне совершенно не хотелось дать забиякам еще один повод меня задевать.

– Не думаю, чтобы у него было мое фото, – сказала я негромко.

– Даже на телефоне?

Я подняла голову. Она была права! Он снял меня на телефон – в тот первый день на ранчо.

– Да, есть!

Я улыбнулась.

– Вот видишь! – Она встала на цыпочки и дернула меня за нос. – Я же сказала! – И тут ее лицо изменилось, словно она о чем-то вспомнила. – Как я выгляжу?

– А что?

– Да просто так.

Я покачала головой.

– Сара, это как-то связано с тем, что ты мне раньше говорила? Про мужчину, который сюда приезжал?

– Ну… может быть.

– Ты не слышала название «Лучшие цели»?

– Ничего не скажу!

Но она довольно улыбнулась.

– Сара!

Я закрыла лицо ладонями.

– Я так надеюсь, что меня выберут! – прошептала она.

У меня в горле встал ком.

– Когда он приедет?

– Скоро. А правда, что никто не видел его лицо? Типа, никогда?

Я кивнула.

– Тогда что он сделает? Наденет на голову мешок?

– Может, маску.

– Как на Хеллоуин?

Я схватила ее за плечи.

– Где здесь лучше всего спрятаться?

– В приюте? Запросто! В прачечной. Ее устроили в странном уголке, в подвале, за запасным выходом. Я один раз там спряталась, чтобы не отправили на вывоз мусора.

– А что, если я скажу тебе, что я знаю про «Цели», что я один раз там была и что это нехорошее место? Можно навсегда лишиться своего тела.

Она скосила глаза, как будто я устроила ей головную боль.

– О чем это ты?

– Просто поверь мне. Когда приедут выбирать девочек, тебе надо будет спрятаться.

– Спрятаться? Зачем это? Это мой шанс отсюда выбраться!

Я уже собиралась рассказать ей, как мне оперировали мозг, но тут зазвонил колокол. Миссис Битти стояла у выхода во двор и буравила меня взглядом.

– Пожалуйста, подумай над тем, что я тебе сказала. Мне пора идти.

– Уже?

– Мне положено всего двадцать минут. Я же нехорошая девочка, ты не забыла?

– Погоди!

Она сунула руку в карман и вытащила бумажную салфетку. В ней оказалось что-то темное.

– Что это?

– То, что осталось от того супертрюфеля, который ты мне дала.

Она улыбнулась и протянула его мне.

С тех пор прошло несколько дней! Трюфель стал сухим и жестким. Я вспомнила, что он упал на пол. Похоже, она его подняла и хранила, чтобы понемногу лакомиться. И вот теперь она отдавала его мне.

Она положила конфету мне на ладонь. Мгновение я просто смотрела на ее подарок.

– Бери, не стесняйся, – сказала она.

– А ты не хочешь? – я указала на остатки супертрюфеля.

– Нет-нет, бери весь.

Я осторожно вгрызлась в высохший супертрюфель, надеясь, что не сломаю об него зуб.

– Хрусткий.

Она радостно улыбнулась, а потом закинула руки мне на шею и крепко меня обняла.

– Нехорошо говорить, что я рада, что ты здесь? – спросила она. – Потому что я рада. Я думала, что больше тебя не увижу, а теперь ты здесь. Моя подруга!

Я постаралась улыбнуться как можно искренне. Рот мой был полон колких крошек.

Сара стала единственным светлым пятном в моем дне. Остальная его часть была мучительной. Я лежала на холодном полу и думала о Тайлере: гадала, где он может быть и не становится ли ему хуже. Я-то могла такое выдержать – отсутствие одеяла и прочее, а вот он не смог бы. Или он у Старика?

А еще я думала о Блейке и о наших встречах… и о том, сможет ли он когда-нибудь меня простить. Однако принцесса лишилась своего красивого наряда, своей кареты – и оказалась заточенной в темнице до конца ее жизни. Волшебная сказка закончилась. Ни один принц не отправится спасать принцессу, попытавшуюся убить его собственного деда.

На следующий день я считала часы до прогулки. Когда появился охранник, чтобы вывести меня во двор, я обратила внимание на то, что его шокер спрятан в кобуру у него на поясе, и попыталась придумать, как бы его украсть. Но даже если бы у меня это получилось, на меня набросилась бы целая туча охранников – и все с шокерами. А до ворот очень далеко, да и там дежурит еще один охранник. Шансы на побег были настолько мизерными, что, наверное, не нашлось бы такой дроби, которая бы их отразила.