С последними словами он торжественно взмахнул руками, взмывая в небо. Так как для использования своей стихией руки ему не требовались, юноши сразу смекнули, что все представление было устроено специально для них и дружно усмехнулись. Кьяртан оказался небывалым хвастуном.

Проводив улетающую фигуру, парни переглянулись, и, не сговариваясь, принялись неспешно собираться в путь. Теперь, зная точное месторасположение последнего лагеря друидов, идти можно было легко и уверенно. Перед уходом Брайан тревожно оглядел поле, на котором состоялся его первый поединок. Что-то не давало ему покоя. Он прошел туда, где стоял, перед тем, как стрела Кьяртана пронзила его, и увидел следы крови. Но она не смутила его. Удивил вид маленького молоточка, лежавшего на примятом снегу. Брайан, заколебавшись, все же нагнулся и поднял его. Чувство тревоги сразу покинуло ученика друидов, и он, выкинув из головы мысли и сомнения, поспешил вслед за удаляющимся Гвином.

Конец тропы

Переход до крепости должен был занять не более семи дней, поэтому решено было особо не торопиться. Совет мирных друидов только вышел, им идти гораздо дольше, все то расстояние, что уже прошли юноши. Запас во времени у них в любом случае был. Гвин рассказал Брайану про удивление Кьяртана и про его желание использовать новый щит Брайана в дальнейшей борьбе. При возможности усовершенствовав его. Брайан на это кивнул, хотя почему-то чувствовал, что такой щит есть только у него, и вряд ли у других получится повторить этот эксперимент. Щит, кстати, он продолжал совершенствовать всю дорогу, пытаясь разобраться, как так получилось, что он сам принял решение жечь сильнее. Толком понять, что произошло, до конца так и не получилось. Единственное, что он точно уловил от своих частиц, что им как-то передались его растерянность, изумление, боль и гнев, и они распалились от негодования, полетев в сторону врага. Напрочь забыв указания Брайана, что это друг. Это было неприятное открытие. Понимать, что ты не контролируешь свой гнев. И он в любую минуту может распалить силу, было страшно. Видимо, не зря огонь считают самой опасной стихией. И характер Брайана ему под стать - такой же непредсказуемый и вспыльчивый.

Тропа к крепости у моря шла через деревню, в которой вырос Брайан. Часть души очень стремилась увидеть родные места, но другая рьяно сопротивлялась. И дело было не только в незаконченном испытании. Брайан боялся увидеть своего отца. Боялся вновь столкнуться с его непониманием, прочитать в глазах укор. Ведь отец так и не смог принять, что Брайан не хочет быть таким, как все. Они вместе работали, и это было, пожалуй, все, что их действительно связывало. Любовь к труду, кузне, огню. Никогда отец не пытался прогуляться после работы вместе с сыном и поговорить по душам. Да и сын, даже ради уважения, никогда не пытался завести себе друзей среди местных, жить, как обычные деревенские парни, любить девушек, гулять, не ждать будущего, жить только своими мелкими проблемами.

Теперь он ясно понимал, что был рожден для иного. Порой он задумывался, зачем мать покинула друидов, вышла замуж за простого кузнеца и жила, как обычная крестьянка. Доила корову, пряла, нянчила сына, готовила еду. Почему, хотя бы, не врачевала? Не предсказывала погоду? Она ведь все это могла, но предпочла тяжелой труд праздности и легким деньгам.

День проходил за днем, крепость становилась все ближе, все больше деревень приходилось огибать им по дуге. Иногда в стороне оставались целые города, окруженные каменными стенами и настоящие чудесные замки. К Брайану так и не вернулись ни ласка, ни кот. Видимо, здесь было слишком много чужаков, либо у них нашлись другие дела, но юноша по ним скучал. Порой окидывал внутренним зрением местность в округе, подмечая каждый сгусток тепла. Кто-то, как всегда, реагировал настороженно, кто-то его словно не замечал, кто-то любопытничал. Но знакомых среди них не было.

На шестой день, как они не тянули свое прибытие, далеко на горизонте показалась последняя крепость на западе. Ее почти не было видно, но Брайан не сомневался, что это именно она и есть. Место, где его поджидает что-то. И вряд ли это что-то придется ему по душе. Наверняка друиды не стали к нему добрее и милостивее.

Лес стоял позади глухой стеной. Лес, такой родной и знакомый, живой и теплый. Впереди во сне стороны распростерлись лысые просторы. Где-то вдали они обрывались с огромной высоты под прямым углом в самое море. А у самого ее края стояла крепость. С трех сторон защищенная высокой стеной, а с четвертой самой природой в виде обрыва. Крепость на краю света, так ее называли в народе. Не думал Брайан когда-нибудь своими глазами увидеть это чудо. Он всегда удивлялся, как тут можно жить, на не защищенных от ветров просторах. Где земля под ногами обрывается в пропасть.

Юноши решили устроить в лесу последний привал, поужинали и, не разжигая костров, легли спать. Брайан усовершенствовал свой щит, и теперь он мог, при его желании, спасать от холода и соседей. Гвину точно было тепло. Ранним утром пришлось набраться решимости и пойти к крепости. Больше оттягивать не имело смысла. Единственная уступка, которую позволил себе Брайан, заключалась в траектории маршрута. Он решил пойти по дуге, чтобы ненадолго подойти к обрыву и посмотреть, настолько ли страшно сверху смотрится море, как описывали торговцы.

До края света дошли уже к обеду. Брайан смело рванул к самому карнизу, но потом, уступая осторожности, все же лег на землю, чтобы аккуратно подползти к краю, и, свесив голову, посмотреть вниз. Предосторожность не помешала. Высота действительно завораживала. Как и бьющиеся в бешенстве волны. Зимний шторм неистовал. Стой парень на ногах, вмиг бы закружившаяся голова увлекла любопытного вниз. Гвин предусмотрительно стоял в отдалении. Он изначально не стремился посмотреть за край.

- Ну и как ощущения? - Поинтересовался он с ехидством.

- Непередаваемые, - выдохнул Брайан, хватая ртом порыв ледяного ветра. Ветра здесь были такими, что, казалось, могли с легкостью справиться с весом человека, и стащить его в пропасть.

Брайан поспешил отойти от обрыва, и, вернувшись к Гвину, они продолжили путь к крепости. Издалека разглядели двое ворот во внешней стене. На каждых виднелась стража, состоящая из простых людей и друидов. Юноши насторожились, подобрались, и дальше пошли уже, ожидая какого угодно приема. И готовые к любому. Брайан укрепил свой щит, разрешив ему обжигать в ответ всех без разбора в случае необходимости. А Гвин соорудил щит, отражающий заклятья. Он был не такой мощный, как у Кьяртана, но тоже давал защиту и уверенность.

Их давно заметили просто потому, что нельзя не заметить единственную пару фигурок на огромном пустом плато. Стражи лениво поджидали, когда они приблизятся. Вряд ли своим видом Брайан или Гвин внушали опасение. Оба тощие, в изношенной одежде непонятного грязного цвета. Не друиды, не дворяне, не воины. Доходяги и бродяги - вот впечатление, которое они могли произвести на любого человека.

Едва они подошли к воротам, им тут же преградили путь дальше.

- Валите отсюда, здесь вы не найдете приюта и еды вам никто не подаст, - презрительно процедил один из стражей.

- Постой, страж, - выступил вперед один из друидов. - Ты спор на расправу. Иной раз наши братья маскируются под бродяг. Ты, - он кивнул на Брайана. - На тебе хламида послушника. Почему ты носишь ее зимой, когда испытания давно закончены, и все выжившие давно возвращены тропой обратно.

- Мое испытание началось лишь в конце осени, - смиренно ответил Брайан, скромно потупив глаза. Хоть друид и выглядел дружелюбным, но юноша все еще помнил предупреждение Кьяртана.

Водник недоверчиво вперился в лицо парня, будто пытаясь вытянуть из него правду силой мысли. Хотя почему будто. Возможно, так оно и было. Только Брайан давно научился держать в голове огненный барьер против проникновения непрошенных гостей. Да еще с сюрпризом. Сюрприз тут же проявился, о чем свидетельствовал глухой вскрик друида.